Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

• Название: Возвышенное и земное
• Автор: Дэвид Вейс
• Издательство: «Музычна Украйина»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984
• ISBN: 5-300-00924-5, 978-5-300-00924-3, 5-300-00922-9, 978-5-300-00922-9

"Возвышенное и земное"- роман о жизни Моцарта и его времени. Это отнюдь не биография, документальная или романтизированная. Это исторический роман, исторический потому, что жизнь Моцарта тесно переплетена с историческими событиями времени. Роман потому, что в создании образов и развития действия автор прибегал к средствам художественной прозы.

---

В Аугсбурге Леопольд встретился со своими младшими братьями-переплетчиками, и радостям не было конца. Иозеф Игнац и Франц Алоиз сердечно приняли семью Леопольда и пригласили остановиться у них в доме. Но Леопольд, чтобы ни перед кем не обязываться и произвести впечатление человека преуспевающего, вновь решил поселиться в самой дорогой гостинице. Иозеф Игнац и Франц Алоиз сразу прониклись нежными чувствами к детям, и они отвечали им тем же.

Аугсбург, уроженцем которого был Леопольд, являлся вольным имперским городом, тут не было знати, которая могла бы ему покровительствовать; аристократы-католики, не имея веса в протестантском Аугсбурге, не могли дать ему никаких рекомендаций, и Леопольд был лишен всякой поддержки. Однако как можно допустить, чтобы родной город отнесся к нему равнодушно! Леопольд устроил несколько открытых концертов в величественной городской ратуше, построенной в эпоху Возрождения. Гениальная мысль, считал Леопольд, ратуша – сердце Аугсбурга и гордость его граждан.

Дети играли с блеском, но публики на концертах было мало, и Леопольд признался в письме Хагенауэру: «Спасибо за щедрую сумму, получение которой было для меня неожиданностью. Правда, благодаря Мюнхену мы не испытываем ни в чем нужды. Но я слишком долго задержался в Аугсбурге без всякой для себя пользы. Население города состоит главным образом из зажиточных бюргеров, а они по-немецки расчетливы и бережливы и вовсе не склонны тратиться на музыку. Я заработал значительно меньше, чем думал, поскольку посещали паши концерты почти исключительно лютеране».

Его порадовало, когда в «Salzburger Europaeische Zeitung» появилась заметка о том, что вице-капельмейстер зальцбургского двора Моцарт доставил гражданам Аугсбурга большое удовольствие, устроив в городе концерты, на которых выступили его замечательные дети. Это произведет должное впечатление на архиепископа, надеялся Леопольд.

Из Аугсбурга они направились в богатый и музыкальный Штутгарт, но, прослышав на постоялом дворе в Плохингене, что щедрый покровитель искусств герцог Вюртембергский находится не в Штутгарте, а в своем охотничьем замке вблизи Людвигсбурга, они тут же изменили планы: запрягли свежих лошадей, на козлы сел новый кучер, и полдня они гнали в Людвигсбург в надежде получить аудиенцию у герцога.

Но его высочество охотился, и аудиенция не состоялась. Герцога запрещено беспокоить, когда он на охоте, сказали Леопольду. Тем не менее Леопольд был вынужден задержаться в Людвигсбурге: оказалось, что его высочество забрал для своих нужд всех лошадей, и Леопольду пришлось уплатить круглую сумму за найденную в конце концов упряжку.

Приятель Леопольда, немецкий скрипач, который хотел поступить в оркестр герцога, но был отвергнут, рассказал ему:

– Герцог обожает итальянских музыкантов, а на немцев и смотреть не хочет. К тому же он самый настоящий деспот и сумасброд, недаром говорят, что одна половина его подданных – солдаты и охотники, а вторая – нищие и бродяги.

Но больше всего Леопольда беспокоил Вольферль, мальчик утратил свою обычную живость и заскучал по Зальцбургу, а в то утро, когда они выехали из Людвигсбурга, Вольферль расплакался и стал проситься домой.

Вольферль гордился, что он уже не маленький, – а Наннерль всегда говорит: плачут только маленькие, – но при мысли о том, что Шветцинген, Гейдельберг, Франкфурт и другие города, где они собирались выступать, вдруг окажутся похожими на Людвигсбург, Вольферль не мог удержаться от слез. Людвигсбург такой отвратительный город. Кроме того, ему не хватало ласки, которой его окружали в Аугсбурге дяди. Папа говорил, что их долг – познакомить Германию с настоящей музыкой – пусть даже многие ее не оценят, – однако играть для глухих к музыке людей не доставляло никакой радости.

Герцог Клеменс болтал во время игры; от курфюрста несло конюшней, запах которой вызывал у Вольферля тошноту; а фон Цвейбрркен – но утверждению Папы, знаток музыки – предпочитал сонаты Саммартини сонатам Скарлатти, хотя любой мало-мальски смыслящий в музыке человек понимал, что Скарлатти несравненно выше. И все они ничего но понимали в музыке, хоть и хвалили его игру. Курфюрст так плохо играл па виолончели, что Вольферлю хотелось плакать. Если, как говорит Папа, за грехи попадают в ад, курфюрст именно туда и угодит.

Но когда он высказал все это Папе, тот усмехнулся и посоветовал держать подобные мысли при себе. На глазах Вольферля выступили слезы, и он спросил:

– Я плохой мальчик?

В порыве нежности Папа поцеловал его – обычно Папа был так занят устройством дел, что у него не оставалось времени на ласку – и воскликнул:

– Не плохой! Просто невежливый. Но сказал ты правду.

Папа стал всем делиться с Вольферлем – он хотел научить его разбираться в людях, событиях и обстоятельствах не хуже, чем в музыке.

– Это играет важную роль в жизни музыканта, – сказал Папа, – каким бы одаренным он ни был.

Вольферль спросил Папу, почему они только переночевали в Ульме и уехали, хотя там был концертный зал. Папа ответил:

– Ульм – уродливый, старомодный и неинтересный город. Так же как и Вестерштеттен, Гёппинген и Плохинген. В этих городах все третьесортное. Там не услышишь хорошей музыки. Но надо признать, что Вюртембергское княжество очень красиво, хоть герцог и опустошает его своими охотами и военными забавами.

Они проехали через готический Айнцвайинген, и Папа шепнул Вольферлю:

– Отвратительное место, и к тому же населен одними лютеранами.

Папе понравился Брухзаль, где преобладал стиль барокко и жили в основном католики. Он решил задержаться в нем, объявив:

– Достойный город, здесь следует остановиться и познакомиться с ним поближе.

В Шветцингене, летней резиденции курфюрста Карла Теодора Мангоймского, прославленного ценителя музыки, они побывали на концерте местного оркестра, и Папа сказал;

– Это самый лучший немецкий оркестр.

Вольферль еще раньше пришел к такому же заключению. Ему не терпелось выступить перед мангеймскими музыкантами. Он не сомневался, что они будут благодарными слушателями.

Вольферль играл лирично, слегка импровизируя, но точно следуя мелодии. Музыканты восторженно аплодировали, и Вольферль готов был играть для них без конца. Однако после двух вызовов Папа остановил его – сам курфюрст выразил желание послушать мальчика, и Папа не хотел переутомить сына.

Не удивительно, что после второго концерта Папа написал Хагенауэру: «В Шветцингене дети произвели фурор. Курфюрст чрезвычайно высоко оценил их исполнение. Они поразили всех своим мастерством и вкусом; по общему мнению, их игра достойна Мангейма, иными словами исключительна».

Леопольд покинул Шветцинген с чувством искреннего сожаления. Одно приглашение следовало за другим, и дети играли подолгу и допоздна, и ни один из них, к счастью, ни разу не заболел. Это обстоятельство смягчило и Анну Марию, которую по-прежнему тревожило их здоровье. Кроме того, музыканты мангеймского оркестра – а чем больше Леопольд слушал его, тем сильнее убеждался, что это лучший оркестр в Германии, – не раз восхищались талантом детей.

К тому же Леопольд заработал здесь еще одну сотню гульденов. Но больше всего его порадовали слова Карла Теодора. Послушав игру Вольферля на скрипке – Вольферль до этого никогда не играл на скрипке публично, хотя и регулярно упражнялся, – Карл Теодор воскликнул:

– Господин Моцарт, ваш сын – чудо, а вы, его учитель, – просто гений! Будь ваш сын постарше и не имей вы сами других обязательств, я был бы рад принять вас обоих в свою капеллу.

Каждый раз, вспоминая эту фразу, Леопольд сиял от счастья и его охватывало сомнение – а не следовало ли ему на деле проверить искренность предложения мангеймского курфюрста? В Гейдсльберге Вольферль одержал новую победу. Городской магистрат пригласил мальчика – вести об успехах Вольферля опередили его появление – сыграть на великолепном органе, стоявшем в знаменитой гейдельбергской церкви Святого Духа, что само по себе являлось большой честью. Исполнение Вольферля отличалось такой звучностью, выразительностью и красотой, что магистр приказал выгравировать на органе его имя и дату концерта, чтобы навеки сохранить память об этом событии.

Во Франкфурте по настоянию Леопольда, помимо обычной программы, Вольферль выступил еще и с игрой на органе. Концерт привлек очень много слушателей, публика шумно аплодировала, и Леопольд остался весьма доволен сбором. Посланник Марии Терезии граф фон Перген поздравил Леопольда с успехом. В это время к ним приблизился человек средних лет в сопровождении юноши, который выразил желание познакомиться с импресарио, господином Моцартом.

Граф фон Перген представил их:

– Господин Иоганн Гете, один из наших имперских советников, и его сын Иоганн Вольфганг.

Леопольд почувствовал, что граф не слишком расположен к господину Гете, но старается быть предупредительным, потому что тот пользуется известным влиянием. Он отметил про себя, что лицо отца угрюмо, а сын – его полная противоположность. Правда, крупный нос и большой рот Иоганна Вольфганга не соответствовали образцам мужской красоты, но приветливое выражение лица делало юношу по-своему привлекательным, особенно в сравнении с насупленным отцом.