Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

• Название: Возвышенное и земное
• Автор: Дэвид Вейс
• Издательство: «Музычна Украйина»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984
• ISBN: 5-300-00924-5, 978-5-300-00924-3, 5-300-00922-9, 978-5-300-00922-9

"Возвышенное и земное"- роман о жизни Моцарта и его времени. Это отнюдь не биография, документальная или романтизированная. Это исторический роман, исторический потому, что жизнь Моцарта тесно переплетена с историческими событиями времени. Роман потому, что в создании образов и развития действия автор прибегал к средствам художественной прозы.

---

– Ваша музыка так трогательна, так прекрасна, маэстро. Я молю бога, чтобы он дал мне силы оправдать оказанную мне честь.

– Ваша ария «Меня предчувствие тревожит» мне особенно близка и дорога.

– Так же, как и мне, маэстро! – воскликнула Анна и протянула ему руку. Но он сделал вид, будто не заметил.

– Вы всегда должны быть очаровательной и вызывать восторг публики.

Анна попросила его поставить цветок в маленькую вазочку на ее туалетном столике.

– Спасибо вам, маэстро, вы сказали, будто я приношу вам счастье, я запомню ваши слова и сберегу их в своем сердце, как и эту гвоздику, на всю жизнь.

Анна стояла перед ним, робкая и красная от смущения, а он любовался ее точеным профилем и думал, какой у нее поэтичный голос, прозрачно-чистый, и как безупречно она им владеет. Вольфганг не в силах был уйти от Анны – он так нуждался в человеке, в чью преданность мог верить, а на какой-то момент почувствовал, что влюблен в нее. Девушка стала теперь одного с ним роста, и когда он шагнул к ней и поцеловал ее в губы, она вся задрожала, а глаза ее были такими счастливыми – ни у одной женщины он еще не видел таких глаз.

Вольфганг поспешно выбежал из уборной.

Он дирижировал оркестром с молодым задором; лирический голос Анны, лившийся свободно и легко, доставлял ему огромное наслаждение. Папагено – Шиканедер в своей комической роли произвел великолепное впечатление. Единственная роль, за которую Вольфганг не волновался, – она непременно понравится. Папагено, сочетавший в своем характере хитрость и легкомыслие, был вполне доступен пониманию любой аудитории. Игра Шиканедера вызывала в зале взрывы смеха.

Но когда спектакль окончился, бурно аплодировали одному лишь Шиканедеру, остальные актеры удостоились лишь вежливых хлопков. Публика разочарована в основном потому, чувствовал Вольфганг, что опера слишком насыщена серьезной музыкой, все ожидали увидеть веселую комедию и просто не сумели оценить то, чего не ждали.

Станци как-то сказала Пухбергу, что, если «Волшебная флейта» пройдет с успехом, она снова отправится в Баден – тогда это будет им по карману. Вольфганг поморщился – теперь можно не сомневаться, Пухберг больше денег не даст. Ветцлар был непривычно молчалив и на вопрос Вольфганга, в чем дело, ответил:

– Мне придется возвращаться в армию. Положение во Франции все ухудшается, и император начал поговаривать о вмешательство во французские дела ради спасения своей сестры, а я занимаюсь снабжением армии оружием.

Ван Свитен настоятельно просил Вольфганга просмотреть симфонию, которую он только что сочинил; Вольфганг с неохотой взял партитуру – он не умел отказывать. Но ван Свитен ведь совершенно бездарен, и, наверное, честнее было бы сказать ему об этом прямо.

На следующий день Вольфганг снова принялся за реквием. Заказ этот по-прежнему угнетал его и вселял суеверный страх. Он чувствовал себя вовлеченным в борьбу между светом и тьмой. Бывали моменты, когда ему казалось, что он сочиняет реквием для самого себя, и первая часть звучала не как молитва, а скорее как смирение перед неизбежным, в котором временами проскальзывал протест. А потом вдруг Шиканедер вручил ему пятьдесят дукатов за «Волшебную флейту», и Вольфганг снова смог отослать Станци в Баден, о чем она давно мечтала. Правда, курортный сезон кончился, но Станци твердила, что ей необходимы ванны, и хотя Вольфгангу не хотелось ее отпускать, возражать он не решился.

Но поехать вместе с ней Вольфганг не мог. Помимо реквиема прибавился еще один заказ – концерт для кларнета и небольшая кантата для масонской ложи. «Волшебная флейта» пользовалась огромной популярностью, и Шиканедер говорил:

– Надо бы нам написать еще одну оперу. Шиканедер и Моцарт. Скоро я подыщу либретто.

Посещать театр на Видене стало для Вольфганга любимым времяпрепровождением. Его радовали восторги публики. На одном из спектаклей, когда Папагено приступил к игре на колокольчиках – в действительности это делалось за сценой, – Вольфганг решил подшутить над Шиканедером и в тот момент, когда Папагено сделал паузу, готовясь к своему мнимому исполнению, Вольфганг сыграл арпеджио. Вздрогнув от неожиданности, Шиканедер уставился за кулисы и увидел там Вольфганга. Но теперь, когда актер стал изображать, будто играет на колокольчиках, Вольфганг прекратил игру, и наступила минута напряженной тишины. Пока Шиканедер стоял с растерянным видом, Вольфганг снова взял несколько нот. Шиканедер вдруг ударил по колокольчикам и закричал: «Да перестаньте вы!»

Зал покатывался со смеху, а Вольфганг радовался: впервые публика убедилась, что Шиканедер вовсе не сам играет, и поняла наконец, кто написал эту музыку.

Спустя неделю, узнав, что Сальери желает послушать его оперу, Вольфганг пригласил композитора в театр.

Он заехал в карете за Сальери и его любовницей Катариной Кавальери, когда-то выступавшей примадонной в операх Вольфганга, отвез их в театр и усадил в свою ложу. И хотя Вольфганг заранее, решил быть с Сальери предельно любезным, его поразил восторг, с каким Сальери отнесся к «Волшебной флейте».

Худой, смуглый, темпераментный Сальери уверял, что в этой постановке его пленило буквально все. Он слушал музыку как завороженный и после каждого номера кричал: «Браво!»

– Театр просто очарователен, здесь так уютно, обстановка так соответствует вашей опере, маэстро! Я получил огромное удовольствие!

После спектакля Сальери поблагодарил Моцарта за приглашение и попросил оказать им с госпожой Кавальери честь и отужинать вместе с ними.

Квартира Сальери находилась на Кольмаркт, в том же районе, где когда-то жили да Понте, Стефани и Метастазио. Комнаты были просторные, роскошно обставленные и отделкой явно напоминали Гофбург: белые стены с панелями красного дерева и позолотой, полы паркетные, окна высокие до самого потолка, и в каждой комнате хрустальные канделябры.

Сальери взялся приготовить ужин – он гордился своими кулинарными способностями, – но сам почти ни к одному блюду не притронулся, хотя все выглядело очень аппетитно, и только уговаривал Моцарта непременно всего отведать. Госпожа Кавальери, как и хозяин, едва прикасалась к еде и больше наблюдала, чем ела.

Вольфганг вернулся на Раухенштейнгассе очень поздно, в приподнятом настроении. Вечер прошел прекрасно, может, Сальери не такой уж злодей, как кажется. Театр сегодня ломился от публики, и Шиканедер не сомневался, что успех «Волшебной флейте» обеспечен на весь сезон, он сказал это в присутствии Сальери, который все время аплодировал и восклицал: «Прекрасно!» В какой-то момент, правда, Сальери показался Вольфгангу расстроенным и озабоченным. И вдруг Вольфгангу стало плохо: закружилась голова, затошнило. Уж не переел ли он? Началась рвота. Всю ночь он не мог уснуть, рези в желудке не утихали. К утру боль немного притупилась, но его не оставляла мысль, что Сальери сыграл с ним плохую шутку. Во рту появился какой-то странный привкус. Он сел завтракать, но его снова вырвало.

Однако нужно было приступать к работе. Огромным усилием воли Вольфганг заставил себя сесть за стол и приняться за концерт для кларнета. Он старался держать себя в руках и не нервничать – это могло отразиться на вещи – и писал музыку неземной красоты.

Потом он снова поел, его больше не рвало, но тупая боль в желудке донимала по-прежнему. С еще большим усердием он погрузился в работу; концерт для кларнета был почти закончен, когда Вольфганг вдруг потерял сознание. Придя в себя, он не на шутку перепугался. Явившийся по его просьбе доктор Клоссет нашел, что обморок был следствием перенапряжения зрения.

– Вы слишком мною работаете по вечерам, господин капельмейстер, – а когда больной спросил:

– Может, я чей-нибудь отравился у Сальери? – доктор скептически улыбнулся и ответил:

– Все артисты отличаются живым воображением. Не следует давать волю фантазии. Простое переутомление. Вам необходим xopoший отдых.

– Но мне нужно писать, работа не ждет.

– Подождет. А где госпожа Моцарт?

– В Бадене. Прошу вас, не пишите ей. Я поправлюсь. Не нужно ее волновать.

Но как ему не хватало ее! Страшное предчувствие, что загадочный незнакомец – предвестник смерти, снова овладело им. Стоит незнакомцу узнать о его болезни, и он немедленно явится.

В последующие дни Вольфганг старательно лечился – отдыхал, сколько возможно, ел с осторожностью; боль в желудке не прошла, но работа кое-как двигалась. Он дирижировал своей кантатой при открытии новой масонской ложи, и хотя кружилась голова и он каждую минуту мог упасть в обморок, вечер, однако, прошел благополучно.

Ван Свитен, присутствующий в зале, был потрясен ужасным видом Вольфганга. Маэстро был мертвенно бледен, исхудал и осунулся так, что на лице остался один нос; в глазах появилось какое-то отсутствующее выражение.

– Вы больны, Вольфганг? – спросил барон.