Ирина Степановская - Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу!

• Название: Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу!
• Автор: Ирина Степановская
• Жанр: Современные любовные романы
• ISBN: 5-9762-2344-3, 978-5-9762-2344-8, 5-9713-4453-6, 978-5-9713-4453-7, 5-17-040937-0, 978-5-17-040937-2

Героини Степановской, как всегда, - современные успешные и целеустремленные женщины. Они привыкли надеяться только на себя, не верят в сказки о прекрасных принцах и трезво смотрят на отношения с мужчинами. Но иногда даже к самым здравомыслящим из них в одночасье приходит любовь, такая неожиданная, в чем-то «неудобная», но - непреодолимая. Что же делать тогда? Ведь выбирать между обычным женским счастьем и так тяжело заработанной самостоятельностью тяжело всегда - и во времена, о которых пишет Джон Фаулз, и в наши дни

---

Ирина Степановская Джентльменов нет – и привет Джону Фаулзу!

Всем бы хотелось, чтобы я сидела дома, пекла оладьи и подавала чай...

Хилари Клинтон, сенатор, жена экс-президента США Билла Клинтона

Одним из самых нелепых представлений, унаследованных нами от эпохи Просвещения XVIII века, является мнение, будто бы в начале развития общества женщина была рабыней мужчины. Женщина у всех дикарей и у всех племен, стоящих на низшей, средней и отчасти также высшей ступени варварства, не только пользовалась свободой, но и занимала весьма почетное положение.

Фридрих Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства

1

Осенней ночью, с любопытством заглядывающей в окна тех московских квартир, обитатели которых не имеют привычки спать даже в поздний час, молодая женщина увлеченно работала, сидя перед компьютером. Кому известно, как выглядят съемные квартиры в панельных домах бывших рабочих окраин, тому не надо описывать их убранство. Те же, кто не знает этого, могут представить, что в таких квартирах не бывает удобной и нескрипучей мебели, китайских ваз по углам, дорогих картин на стенах и персидских ковров на полах. Если и присутствует в квартирке затертый пейзажик в грошовой рамке где-нибудь в коридоре, то, как правило, с целью утилитарной – закрывает собой дырку в старых обоях. Зато о вкусе и занятиях временных хозяев этих жилищ могут свидетельствовать другие детали. В нашем случае не следует думать о пыльных бутылках по углам комнаты, о разобранном пулемете в шкафчике под окном кухни или, на худой конец, о трупе, замурованном в стене туалета. Нет, в описываемом нами помещении наблюдались лишь мирные предметы обихода. Детские игрушки – машинки без колес, паровозик со сломанными рельсами, стрелы без лука и колчан для них – были разбросаны на полу и полках старой «стенки». Кудрявый рыжий женский парик с длинными волосами небрежно валялся в единственном в комнате вытертом, низком кресле. Глянцевые журналы с помеченными цветным фломастером страницами грудой были навалены в углу. Полноправными хозяевами на полках стояли книги – издания большей частью потрепанные совершенно, на первый взгляд непредсказуемых авторов – разных эпох и разных стран – Фридрих Энгельс соседствовал с Сэлинджером и Максом Фришем, рядом стоял Джон Фаулз.

Современный компьютер, по-деловому расположившийся на порядком облезлом письменном столе, совершенно не вписывался в этот интерьер, зато, по-видимому, был вещью, необходимой хозяйке. Судя по тому, с какой быстротой ее пальцы сновали по клавиатуре, она занималась интересным и важным делом.

Заключив в кавычки последнее в строке слово, молодая женщина откинулась на спинку кресла и перечитала написанное. После чего отодвинулась от монитора и потерла ладонью лоб.

«Лиза, давно пора тебе спать!» – сказала она самой себе, потянулась и выключила компьютер. За окном чернела московская ночь – окна в доме напротив уже давно были темны. Стараясь не шуметь, Лиза прошла в соседнюю комнату, не включая света, склонилась над разобранным диваном, на котором спал ребенок – мальчик лет четырех. С улицы в окно попадал неясный свет фонаря. Ветер срывал с деревьев желтые листья, и дождь настойчиво барабанил по подоконнику. Тем не менее в комнате было тепло и довольно просторно. Ребенок на диване сбросил с себя одеяло. Одна из штанин его пижамы задралась до колена, обнажив пухлую голень. Женщина поправила пижаму, укрыла сына одеялом, правильнее уложила его бессильную во сне ногу. Мальчик не проснулся, но, почувствовав привычную заботу матери, перевернулся на бок, сложился теплым комком и уютно засопел.

«Не хочу ни мыться, ни мазать лицо, ни расчесываться! – подумала Лиза. – Только спать. Спа-а-ать! Спа-а-ать!» С этой блаженной мыслью она осторожно легла к ребенку под одеяло, обняла его по-щенячьи круглый живот и с наслаждением затихла.

И было еще несколько квартир в огромном ночном городе, жизнь в которых, независимая от многих других людей, была так или иначе связана и переплетена с жизнью только что описанной квартиры и ее хозяйки.

В одном хрущевском доме, на первом этаже в маленькой спальне малогабаритной «двушки» как раз в это же самое время вела серьезный разговор со старшей дочерью другая женщина, пышноволосая и пышнотелая, похожая на светлый цветок лугов и полей – анемон, имеющий латинское название «пульсатилла пратензис». Пушистый, с нежными лепестками, но стойко переносящий и жару, и холод, имеет этот цветок крепкий корень, прочно сидящий в земле. Как женщина, поплачет он на заре каплями чистой росы, умоется холодным дождем, поклонится ветру – и встает, опять полный жизни под первыми же лучами выглянувшего солнышка. И под северной скудной его лаской тут же распустит свои лепестки, засияет чистым голубеньким цветом. Так с состоявшегося тысячу лет назад урока несла по жизни давно уже взрослая и безмужняя Татьяна, мать двух дочерей, свое забавное и давно ей привычное прозвище – Пульсатилла.

И была в этом городе еще одна квартира – новая, просторная, недавно заселенная, а потому прохладная, как все недавно заселенные квартиры. И в ней тоже не спала в этот поздний час еще одна героиня из описываемой нами истории – Нина Воронина. Она трудилась над сложными математическими подсчетами, необходимыми для завтрашней работы небольшому коллективу сотрудников коммерческой аналитической фирмы. Спать Нина совершенно не хотела. Может быть, сыграл свою роль крепкий кофе, которого она выпила целый кофейник, а скорее всего – интерес к необычному решению сложной проблемы. Закончив работу, Нина не стала торопиться укладываться в постель. Некоторое время она еще постояла у незашторенного окна, посмотрела на видимый как на ладони с ее двадцать седьмого этажа ночной город, полюбовалась на ясно намеченный огнями изгиб черной реки. Потом она вымыла посуду (чашка, ложка и маленькая тарелка из-под творожной массы), набрала воды в ванну, насыпала в нее ароматическую соль и вполне насладилась водными процедурами. Никакой бессонницы у Нины не было: как только она улеглась в кровать, то тут же уснула, как засыпают усталые, но здоровые люди. Если и беспокоила ее одна мыслишка, то была она вполне привычной и весьма распространенной среди женщин возрастом около сорока лет. Мысль эта была столь же навязчивой, сколь и невыполнимой. По ночам она появлялась с регулярностью маниакальной, а озвученная, казалась скучной и даже банальной в своей простоте. Другое дело, что утром она, как правило, забывалась, и потом о ней не вспоминали – по крайней мере до послеобеденного времени. Не думайте, читатель, что мысль эта была о любви! В общем, без дальнейших отступлений она выглядела так: «С завтрашнего дня нужно обязательно сесть на диету!»

Как по команде, ранним утром, практически в одно и то же время, во всех трех квартирах зазвучали телефонные звонки. Нине Ворониной позвонил ее бывший муж Кирилл.

– Не разбудил? – поинтересовался он.

– Не разбудил. Подожди, подойду сейчас к другому телефону. – Нине ужасно не хотелось отрываться от завтрака, поэтому она взяла переносную трубку и вернулась за стол. Удерживая трубку плечом, она с удовольствием намазывала на поджаренный хлеб масло и яблочное повидло. – Какие-то проблемы?

– Проблем особенных нет, но хотелось бы повидаться... Ты не занята сегодня вечером? – Голос у Кирилла был достаточно спокойный, но, когда он задавал последний вопрос, Нина уловила сдержанную тревогу и одновременно насмешку. Кирилл прекрасно знал, что с тех пор, как они расстались, она вела практически монашеский образ жизни и длительного романа так и не завела.

Нине вдруг понравилось работать. Разыскав бывшего сокурсника по университету, когда-то просто Артурчика, а теперь Артура Сергеевича, руководителя частной аналитической фирмы, она пошла к нему работать. Не зря она изучала математику! Помимо высокой зарплаты и уважения, Нине в работе нравился сам процесс вычислений. После долгого интеллектуального безделья, связанного с замужеством, но, впрочем, выбранного по ее собственной воле, она вернулась к тому, о чем мечтала в юности, для чего поступала в университет и к чему была склонна по самой своей природе. Нине повезло: Артур принял ее, как старого друга. Доверяя ей еще с институтских времен, он ценил ее как преданного и делового сотрудника, стремился повысить ее в должности и увеличить зарплату. Да и было ему за что ценить Нину. По натуре аккуратная и ответственная, она была искренне увлечена работой, к тому же у нее теперь не было никаких отвлекающих факторов – ни детей, ни мужа, и поэтому Нина полностью принадлежала фирме и самой себе.

Бывший муж Кирилл, переживший после развода с Ниной уход новой молодой жены и еще несколько любовных эскапад, в конце концов тоже остался один и счел это за лучшее. Правда, вначале он ревниво боялся, что Нина снова выскочит замуж, однако, видя, что за три с лишним года, прошедших со времени их развода, в этом смысле никаких кардинальных перемен в ее жизни не наступило, совершенно на этот счет успокоился и решил, что он по-прежнему хозяин положения. Поэтому время от времени он стал звонить Нине с предложениями провести время вместе. Она же в визитах ему не отказывала, но и на сближение с ним не шла. Кирилл, все-таки испытывающий некоторое неудобство от необычного для него холостяцкого положения, когда бывал у Нины, не мог понять: тянет его опять к ней или не тянет – такой серьезной, такой самостоятельной и совершенно незнакомой казалась она ему теперь. Завоевать ее снова? Но к чему это приведет? Может быть, опять к тому же самому, что уже было в их жизни... Нина же была спокойна и свободна. Однажды приняв решение никогда и ни под каким видом не входить дважды в одну реку, то есть не возвращаться к прошлому, она относилась к Кириллу по-дружески, а еще вернее – по-родственному, но не более того. Впрочем, довольно часто он раздражал ее, как раздражал бы какой-нибудь троюродный брат-неудачник, с которым у нее не было ни общих интересов, ни сходных черт характера. Кирилл же, чтобы казаться независимым, взял за правило разговаривать с Ниной вежливо, но все-таки по-прежнему немного свысока. По этой же причине, он хвастался ей успехами на новой работе. Она особенно не верила ему, но и не осаживала всерьез.