Сергей Чекмаев - Везуха

• Название: Везуха
• Автор: Сергей Чекмаев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-022721-3, 5-9577-1184-5

«Кривая удачи». Расположенные в разных уголках нашей планеты «точки», посетив которые человек становится не просто везучим, а сверхвезучим. Пока что спецслужбам, занимающимся этим таинственным проектом, известны пять «точек». Но следующий объект их внимания — молодой москвич Андрей, — похоже, обладает даром чувствовать и отыскивать новые «точки». Только — где находится последняя из них?! И что случится, если «кривая удачи» будет пройдена до конца?!

---

Андрей обернулся, протянул руку к окошечку, и в этот момент из глубины подземных галерей донесся странный, совершенно неуместный для метро звук — глухой хлопок, сдвоенный разгулявшимся под низкими сводами эхом. Будто бы кто-то там, внизу открыл бутылку шампанского.

Машинально взяв карточку, Андрей с удивлением прислушался. Чего-то не хватало, чего-то привычного и естественного. И лишь когда через несколько мгновений оно вернулось, Андрей понял: на доли секунды пропал неумолчный метрошный гул. Нет, тишина не наступила — у подземки сотни и тысячи неустанно крутящихся, грохочущих и лязгающих механизмов. Но этот мертвый технологический шум ухо почти не воспринимает отдельно от шагов, разговоров, крика, покашливаний и дыхания людей — от всего того, что сливается в оживляющий подземку гул человеческого присутствия.

Гул исчез буквально на несколько секунд, когда люди на платформе почему-то разом смолкли, а на переполненных эскалаторах все одновременно затаили дыхание, прислушиваясь, пытаясь понять, что же это был за странный хлопок.

А потом внизу закричали. Закричали страшно, с надрывом, и сразу несколько голосов. Андрей прошел к эскалатору, но механизм уже остановили, и недоумевающие люди медленно спускались вниз пешком, все еще ничего не понимая. Из боковой подсобки, застегивая на ходу кители, выскочили несколько милиционеров. Большинство сломя голову побежали вниз, двое оставшихся перегородили эскалатор.

Высоко под сводом, над головами людей зашипел громкоговоритель. Слышно было, как кто-то набрал полную грудь воздуха, но сказать ему не дали — сдавленный голос на заднем плане произнес нечто неразборчивое: «Нельзя… паника…». Громкоговоритель лязгнул напоследок, и шипение смолкло.

Пассажиры заволновались:

— В чем дело?

— Что случилось?

Хмурый милиционер окинул взглядом сгрудившуюся перед эскалатором толпу и процедил сквозь зубы:

— Взрыв на платформе. Станция закрыта. Выходите.

А снизу уже бежали в панике перепуганные люди. Спотыкаясь и расталкивая соседей, они стремились к заветным дверям с надписями «выход» и «выхода нет», лишь бы скорее покинуть это проклятое место, привычную, за много лет вдоль и поперек изученную станцию, где, оказывается, тоже может произойти что-то невозможное, виденное до сих пор только в выпусках тревожных новостей..

— Внимание всем! ЧП на платформе метро «Профсоюзная»! Пятый на связь!

— На связи пятый. Подтверждаю, станция закрыта. Нахожусь у западного входа, наблюдаю за объектом.

— Объект в метро не спускался?

— Нет, не успел. В кассе задержали.

— Как именно? Пятый, подробнее.

— Сначала в очереди долго стоял, потом турникет карточку не принял, объекту пришлось идти, менять. Повезло парню!

— Повезло?! Пятый, вы ориентировку читали?! Почему не докладываете сразу? Что сейчас делает объект?

— Машину ловит. Тут все тротуары забиты, не пройти.

— Пятый, срочно передайте наблюдение передвижному полета три и немедленно, я повторяю — немедленно, в отдел с подробным докладом. Как поняли, пятый, передвижной полета три?

— Я полета три, наблюдение принял.

— Я пятый, вас понял, выезжаю.

5

1997 год, Япония, Осака

Странно, наверное, с детства увлекаясь, с подачи отца, географией и, по собственной инициативе, историей, по окончанию школы поступить в МИФИ. Школьные друзья только таращили глаза в недоумении, когда Андрей бросал небрежно: «Подал вчера документы в инженерно-физический». Андрюха, мол, ты что?! Зачем?

— Ты же все время в историко-архивный собирался! Что тебе, гуманитарию, среди бородатых атомщиков делать?

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог — располагает. Девяностый, последний год существования Советского Союза, расставил новые приоритеты, изменив тем самым судьбы миллионов людей, отдалив, а то и вовсе разрушив, жизненные цели. Появились новые профессии, а те, что были престижными раньше, неожиданно упали в цене, вплоть до полного забвения.

— И на кого бы я в историко-архивном выучился? — спрашивал Андрей критиков. — На крысу канцелярскую с зарплатой в сто рублей? Или на театрального консультанта по декорациям?

Друзья пожимали плечами, отшучивались.

— А что в МИФИ твоем, лучше что ли? Ближайшая перспектива после выпуска — мэнээс в неназываемом ящике какого-нибудь Усть-Сысольска-43… Супер! Если уж так тянет в точные науки, пошел бы на программиста.

Это был такой новый фетиш: года с восемьдесят шестого примерно, когда страна активно пыталась преодолеть компьютерную неграмотность, спрос на компьютерщиков вырос необычайно. В некоторых особо престижных вузах конкурс при поступлении доходил до пятнадцати, а то и двадцати человек на место. В МИРЭА, например, или МГУ. Да и не только в Москве. В Питерский университет, на факультет вычислительной математики, говорят, вообще было невозможно пробиться, разве что при очень большом везении и соответствующих знакомствах.

А вот с физикой дело обстояло попроще, хотя по привычке наука еще считалась прибежищем избранных гениев и детей академиков. Впрочем, самые ушлые и сообразительные уже ломанулись искать местечки повкуснее, освободив пространство для не отягощенных излишними претензиями, для тех, кто готов в поте лица пахать на отдаленную в будущем перспективу кандидатских и докторских.

Собственно, МИФИ Андрею посоветовал радиоастроном дядя Дима, школьный друг отца:

— К атомщикам иди, Андрюша, — однажды сказал он. — Годков этак через пять выгодное будет местечко. Почему? Как бы тебе объяснить… У нас сейчас наработки по атомной энергетике — первые в мире, но пользы от них… как от вентилятора на известном месте. Но это сейчас. А вот через несколько лет, помяни мое слово, все изменится. Засуетятся все, забегают. Нефть все дорожает и дорожает, а добывать уголь скоро станет нерентабельно. Потому как электричество все под себя подомнет. Насчет электромобилей не знаю, но вот отапливать к тому времени наверняка будут какими-нибудь электропечками. Подключил к розетке — и сиди, грейся. Ни от каких аварий не зависишь, плевать тебе на аварии, падение давления в трубах и на не вовремя ушедшего в запой слесаря. Только на все это счастье дешевая энергия будет нужна. Чернобыль — Чернобылем, но без атома как еще ее получить? Соображай, парень! Где будет самое теплое местечко, когда весь мир бросится наш опыт перенимать? Вот тут и наступит для атомщиков «золотое» время. Понимаешь? И по миру поездишь на халяву, и деньгами, думаю, не обидят.

Послушал Андрей дядю Диму, выбрал МИФИ. Пришлось, конечно, покорпеть над учебниками, выкинуть немалые деньги на репетиторов.

И что в итоге? Эх, поймать бы сейчас дядю Диму, да расспросить с пристрастием! Где, мол, эта ваша атомно-энергетическая халява? Да только разве найдешь его теперь! Дядя Дима давно уже эмигрировал в Штаты, сидит сейчас в обсерватории Грин-Бенкс, штат Западная Вирджиния, считает новооткрытые квазары с пульсарами и живет в свое удовольствие. Изредка выезжает на какой-нибудь международный конгресс или симпозиум за очередной премией. До Андрея из далекой России ему дела нет, он и язык-то, небось, позабыл.

Когда через шесть лет Андрей оттрубил, наконец, институтский срок и успешно защитил диплом, выяснилось, что мир почему-то так и не сподобился запасть на атомную энергетику. Страны, сделавшие ставку на АЭС еще в семидесятых, вроде Франции, справлялись и сами, а своя, российская, находилась после распада Союза и передела собственности в глубоком упадке — едва-едва хватало средств на текущий ремонт и минимальное обслуживание изношенной техники.

Андрей оказался не у дел. Друзья, поступавшие в иняз и МГИМО, устроились переводчиками в СП, другие челночили в Польшу и Турцию, кто-то пытался играть на бирже, а Андрею, чтобы хоть как-то жить, пришлось идти в аспирантуру. Конечно, делать карьеру на научном поприще он не собирался — полная бесперспективность этого пути была теперь ясна и ребенку, но на какое-то время… Все-таки какая-никакая зарплата — многие сейчас и такого не имеют, — талоны на спецпитание «за вредность», еще кое-какие положительные моменты. Ну, не устраиваться же, в самом деле, банальным торгашом в оптовую фирму.

Работа, конечно, не сахар. Бывали дни, когда и покурить-то не всегда получалось, не то что пообедать. Молодой аспирант — самый бесправный человек в институте, гоняют его, беднягу, туда-сюда. Все кому не лень:

— Ткачев, результаты готовы?

— Андрей, я же просил систематизировать образцы!

— Андрей Игоревич! Хорошо, что вы еще здесь. Дождитесь, пожалуйста, Корнеева, отдайте ему вот эту папку. А я сегодня пораньше пойду…