Энтони Беркли - Дело об отравленных шоколадках

• Название: Дело об отравленных шоколадках
• Автор: Энтони Беркли
• Издательство: Азбука
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-267-00243-7

Энтони Беркли — один из лучших авторов психологического детектива. Главный герой его произведений — писатель Роджер Шерингэм, создатель Клуба криминалистов-любителей, — в расследовании криминальных тайн предпочитает опираться на интеллект и интуицию.

Образец классического романа Золотого века детектива.

---

— Я согласен с вами насчет этой, как ее, психологической несовместимости, Шерингэм, — заметил мистер Брэдли. — Я так вчера и сказал. Но беда-то в том, что обвинение против нее я доказал.

— Но вы доказали обвинение и против себя, — упрекнула его миссис Филдер-Флемминг нежнейшим голосом.

— О да, но в моем случае несостоятельность обвинения меня совсем не смущает. Тут никакой речи быть не может о психологической несовместимости. Вы меня понимаете.

— Не понимаю, — сказала миссис Филдер-Флемминг. — Думаю, что не понимаю.

— Психологическая несовместимость! — мощным басом зарокотал сэр Чарльз. — Эх вы, писатели! Вы теперь так заморочены Фрейдом, что совсем забыли про человеческую природу. Когда я был молодым, никто не говорил о психологической несовместимости. А почему? Потому что точно знали, что такой штуки не существует вообще.

— Иными словами, человек, которого даже трудно вообразить в этом качестве, в определенных обстоятельствах может совершить самый неожиданный поступок, — уточнила миссис Филдер-Флемминг. — Возможно, я немножко старомодна, но вполне с этим согласна.

— Констанс Кент, — начал сэр Чарльз.

— Лиззи Борден, — метнула свою карту миссис Филдер-Флемминг.

— Дело Аделаид Бартлетт, — достал козырного туза сэр Чарльз.

Миссис Филдер-Флемминг смешала карты и аккуратненько собрала их в колоду.

— По-моему, — сказала она, — люди, которые рассуждают о психологической несовместимости, рассматривают других людей в той же плоскости, что и персонажей своих романов, наделяя их в значительной мере собственной ментальностью, и вследствие этого никогда не могут представить себе, что то, что невозможно для них самих, может оказаться вполне возможным (при всей кажущейся невероятности) для кого-то другого.

— Тут, кстати, следует вспомнить аксиому о самой неподходящей кандидатуре в убийцы, ставшую уже избитым приемом в произведениях детективного жанра, — пробормотал мистер Брэдли. — Так что согласен.

— Может быть, послушаем версию мистера Шерингэма? — предложила мисс Дэммерс. Роджер понял намек.

— Далее я намеревался отметить, что наш эксперимент принял весьма интересный оборот и в том отношении, что каждый из трех ораторов, выступавших со своей версией, назвал своего преступника. Итого мы имеем трех подозреваемых. Я же хочу предложить еще одного, и если мнения мисс Дэммерс и мистера Читтервика в дальнейшем совпадут с кем-нибудь из нас, то у нас будет выбор из четырех возможных. Признаюсь, я ожидал чего-то похожего, но не такого блестящего завершения. И все же, как заметил Брэдли в своем рассуждении о закрытых и открытых убийствах, в нашем деле можно искать решений до бесконечности, отчего оно становится для нас еще интересней, еще таинственней. Сам я начал свое расследование с изучения обстоятельств частной жизни сэра Юстаса. Я был убежден, что именно там следует искать ключ к отгадке тайны убийства. В этом я повторил путь Брэдли. И так же, как он, исходил из посылки, что ключ надо искать в истории с оставленной им возлюбленной я считал, что основной движущей силой данного преступления был мотив ревности и отмщения. И наконец, так же, как он, с самого первого взгляда на дело в целом, я был уверен, что преступление — дело рук женщины. Исходя из этого, я начал с женщин сэра Юстаса и был полностью поглощен соответствующими выяснениями. Я провел много не слишком благочестивых дней в той среде, прежде чем убедился, что у меня полный джентльменский список его связей за последние пять лет. Составить такой список было нетрудно. Сэр Юстас, как я уже говорил, человек не скрытною характера. И все-таки, мне кажется, список не полон, потому что в него не вошло имя женщины, о которой вчера говорили, не называя ее имени. И если оно пропущено в списке, то мы можем предположить, что не только ее имени не хватает в списке, там нет кое-кого еще. Во всяком случае, мне представляется, что у сэра Юстаса, надо отдать ему должное, были проблески порядочности. Но теперь все это не имеет значения. А имеет значение лишь то, что поначалу я был убежден в том, что преступление было совершено женщиной, и притом сравнительно недавней возлюбленной сэра Юстаса. Короче, я полностью изменил свою точку зрения.

— Неужели? — простонал мистер Брэдли. — Нет, вы не станете говорить, что все это время я пребывал в заблуждении.

— Боюсь, что это так, — произнес Роджер, делая усилие, чтобы в его голосе не проскользнули победные нотки. Обычно очень трудно сохранять безучастный вид, когда знаешь, что не кто иной, как ты, разрешил задачу, над которой безуспешно билось столько блестящих умов. С прискорбием должен сказать, — продолжал он с печалью в голосе, чтобы не выдать переполнявших его чувств, — да, с прискорбием отмечу, что возникновением новой версии я обязан вовсе не своей проницательности. Честно говоря, мне помог счастливый случай. На днях встретив на Бонд-стрит одну весьма недалекую даму, свою знакомую, я получил от нее такие сведения, которые при всей своей кажущейся тривиальности мгновенно изменили мой взгляд на дело (сама она ни секунды не подозревала, насколько важно то, что она сообщила). В какой-то момент я понял, что шел по неправильному пути, исходя из неверных посылок. Фактически я с самого начала совершил главную и принципиальную ошибку — пошел по следу, по которому убийца намеренно направил и полицию, и всех остальных. Вообще любопытно проследить за ролью счастливой случайности, везения в разгадке криминальной тайны, — пустился в рассуждения Роджер. — Мы как-то разговорились об этом с Морсби в связи с нашим делом. Я обратил его внимание на то, какое количество запутанных дел в Скотленд-Ярде распутывается по воле счастливого случая: вдруг сама собой подворачивается улика, которая все решает, или прибегает разъяренная женщина и выводит на чистую воду своего мужа, который, оказывается, до того, как совершить преступление, дал ей повод для ревности. И такие вещи случаются на каждом шагу. Я даже предложил Морсби, если вдруг ему вздумается снять фильм, основанный на какой-нибудь из подобных историй, назвать его «Кара судьбы». Итак, кара судьбы сработала и на этот раз! Нечаянная встреча на Бонд-стрит и последовавшая затем вспышка озарения даровали мне способность понять, — кто был тот, кто послал шоколад сэру Юстасу.

— Так-так-так… — произнес мистер Брэдли, очевидно выражая общее смятение Клуба.

— И кто это был? — нетерпеливо полюбопытствовала мисс Дэммерс, которая была начисто лишена способности ощущать драматический накал интриги. Она скорее даже бравировала тем, что у нее слаба композиция и ее книги всегда бессюжетны. Новеллисты, которые в своих работах употребляют такие понятия, как «ценность», «рефлексы», «эдипов комплекс», пишут не ради сюжета.

— Ну, и кто же перед вами явился в этом внезапном откровении? — повторила она свой вопрос.

— Потерпите, дайте мне довести историю до конца, — попросил Роджер.

Мисс Дэммерс вздохнула. Роджер, будучи ее собратом по перу, должен бы не хуже ее знать, что истории нынче не в моде. Но Роджер был автором бестселлеров, а от таких всего можно ожидать.

Роджер тем временем слегка расслабился, откинувшись на спинку кресла, и пребывал какое-то время в приятной задумчивости. Дальше он говорил уже в свободной манере беседы.

— Видите ли, у нашего дела есть свои особенности, и очень яркие. Вы, Брэдли, и вы, миссис Филдер-Флемминг, недооценили преступника, уравняв наше дело с преступлениями подобного рода. Возможно, преступник и позаимствовал некоторые ценные идеи из известных ранее дел, но, как писал Филдинг в «Томе Джонсе», произведение искусства даже выигрывает, если его создатель включает в него фрагменты классических произведений без ссылок на источники. Особенность нашего дела в его оригинальности. В нем есть одна отличительная черта, которая не только разбивает все доводы против этого утверждения, но и позволяет считать наше дело на десять голов выше известных аналогов и прототипов. Я уверен, что нашему делу суждено стать классическим в истории криминалистики. И если бы не чистейшая случайность, которую убийца при всей своей изобретательности предвидеть не мог, это дело могло бы стать одной из классических загадок в истории криминалистики. В целом я склонен рассматривать его как одно из самых блестяще задуманных убийств среди тех, что мне известны (потому что, естественно, другие еще более тонко задуманные убийства, так и оставшиеся неразгаданными, как таковые рассматриваться не могут). Словом, это точно рассчитанное, исключительное по своей оригинальности, простое по идее убийство, почти без погрешностей.

— Хм! Однако же погрешности обнаружились, не так ли? — проворчал сэр Чарльз.

Роджер в ответ ему улыбнулся.

— Мотив очевиден, когда знаешь, где его искать, а это неизвестно. Метод говорит о многом, если понять все его составные, а их понять невозможно. Следы заметены плохо, но надо знать, где их оставили: попробуй найди. Все это наш преступник предвидел. Приманки были разбросаны по кусочкам вокруг, мы их заглатывали и успокаивались. Потому и не могли напасть на верный след. Все было слишком хорошо задумано. Реакция полиции, публики, прессы — все было просчитано. Мне даже как-то жалко расставаться с убийцей.