Пер Энквист - Пятая зима магнетизёра

• Название: Пятая зима магнетизёра
• Автор: Пер Энквист
• Издательство: Б.С.Г.-Пресс, Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-94145-030-3, 5-93381-078-2

Кто он Фридрих Мейснер, герой романа «Пятая зима магнетизера», возмутивший в 1794 году покой небольшого немецкого города — шарлатан, убийца или человек, способный излечивать безнадежно больных? Добро или зло несет он?..

---

Иногда начинает казаться, будто он вырывает их из нашего города, уносит прочь из нашего мира, создавая для них какой-то особенный мир. Порой мне хочется, чтобы он не пробуждал их от этих чар.

Другая форма лечения более индивидуальна и, по мнению моей жены, которая все более саркастически высказывается о Мейснере, приносит меньше дохода. Я обычно резко ее осаживаю.

Мейснер заслуживает того, чтобы злые языки оставили его в покое.

Несколько дней тому назад я встретил Мейснера рано утром, и у нас состоялся разговор. Он огорчен тем, что у него мало индивидуальных пациентов. Я с усмешкой подумал об обвинениях моей жены и о том, сколь убедительно опровергает его замечание ее инсинуации.

— Мне нужен пациент, — вздыхал Мейснер. — Сложный пациент, который, подобно свежему ветру, снова двинет мой корабль вперед.

Мейснер часто употребляет очень смелые сравнения, я не всегда их понимаю. Но в данном случае я думаю, что этот яркий образ выражает его страстное стремление двигать вперед науку врачевания.

Тогда я рассказал ему об одном случае, о котором сам недавно услышал. Мой друг Штайнер лечил некую мадам Кайзер, которая страдает тяжелой и непонятной болезнью. Год тому назад у нее в животе появилась опухоль, причиняющая ей сильную боль. Ей ставили пиявки, пускали кровь, пользовали всевозможными лекарствами, но ничто не помогало. Штайнер вначале предполагал, что женщина беременна, но это невозможно — слишком долго длится болезнь.

Пациентка Кайзер особа очень нервная, и ее муж намучился за этот год. Женские болезни обычно тяжело отражаются на мужьях, и я посоветовал Штайнеру направить свое участие на господина Кайзера, который страшно исхудал и пал духом. Штайнер, однако, отклонил мое предложение, заявив, что предпочитает терпеть неудачи только с женщинами.

Однако за последний месяц состояние больной ухудшилось. Опухоль стала больше, и в городе, где многие знают о ее болезни, считают, что она скоро умрет. В последнее время участились рвоты и обмороки.

Я рассказал обо всем этом Мейснеру. Похоже, он очень заинтересовался.

10 января

Мейснер, без сомнения, человек, принимающий скорые решения. Уже на другой день он посетил госпожу Кайзер и предложил взяться за ее лечение. Она с благодарностью согласилась.

По-видимому, это будет очень сложный случай; такой же сложный, как возвращение зрения моей дочери. Едва предложение Мейснера стало известно в городе, поднялась целая буря слухов. Люди утверждают, что большая опухоль в животе у женщины — это и в самом деле ребенок, но лежит он не как положено, в матке, а запутался в кишках. Когда я рассказал об этих разговорах жене, она заявила, что верит слухам: муж мадам Кайзер, мол, подслеповат и, наверно, однажды перепутал женины отверстия — моя жена любит сочные выражения.

Я спросил Мейснера, насколько основательны эти городские толки. Он предложил в ответ, чтобы я как медицинский контролер тщательно обследовал больную.

Обмороки, парализация и прочие симптомы, появлявшиеся у мадам Кайзер в последние месяцы, затемняют картину болезни. Так что я с нетерпением жду обследования, которое назначено на девятнадцатое число сего месяца.

14 января

Сегодня Мейснер был неуловим. Мне нужно было поговорить с ним о новых пациентах (кстати, количество вновь записавшихся в последние недели сократилось), но тот, кого Мейснер называет Ткачом, заявил, что Мейснер сейчас у герцога, беседует с ним наедине. Я страшно удивился. Не зная, как истолковать это сообщение, я предпочел посчитать, что оно лестно для Мейснера. Он становится влиятельным человеком.

15 января

Сегодня я встретил на улице Штайнера. Он спросил меня, знаю ли я, какую плату теперь берет Мейснер за свои сеансы. Я сказал, что не знаю. Он назвал сумму.

У меня возникло крайне неприятное чувство.

Но если подумать, ничего плохого в том, что он берет дорого, нет. Хорошее дело требует больших средств.

И все-таки Мейснер мог бы мне об этом сказать.

20 января

Вчера я обследовал мадам Кайзер.

При обследовании присутствовали: ее супруг, а также сорокалетний владелец бани Педерсен, господин Полински, датчанин, который вот уже два года живет в нашем городе, Мейснер и я сам.

Когда я пришел, пациентка лежала в постели. Живот ее сильно вздут и слегка, но все же заметно скошен влево. Когда я дотронулся до ее живота, она негромко застонала и сказала, что временами, хотя и не всегда, у нее здесь бывают боли. Пупок не торчит, а образует глубокую впадину. Вздутие очень тугое. Госпожа Кайзер сказала, что несколько месяцев назад в животе что-то шевелилось, но теперь все замерло. На ее вопрос о том, не могла ли к ней в живот заползти змея, я ничего не ответил.

При внутреннем обследовании я нашел, что матка у нее маленькая, чистая, шейка матки узкая, толщиной в палец, а отверстие плотное, гладкое и сомкнутое. Следовательно, опухоль располагается вне матки, вероятно, значительно выше.

Я заявил, что ни о каких родах не может быть и речи, ибо никакого ребенка в утробе нет; нет в животе также никакой змеи и никакого другого животного, будь то крыса или бегемот. При последних словах, произнесенных мной с улыбкой, женщина громко фыркнула и отвернулась к стене. Я призвал ее терпеливо предоставить природе делать свое дело. Возможно, перед нами случай внематочной беременности (graviditas extra uterina), хотя это сомнительно. Однако в связи с затрудненным стулом и мочеиспусканием я прописал пациентке по мере необходимости принимать Cremor tartari[11].

После этого женщина заявила, что в области опухоли у нее начались сильные боли. Тогда я распорядился, чтобы при появлении болей ей ставили десять пиявок на самый высокий и напряженный участок вздутия, а именно под нижнее ребро над средней частью гребня бедренной кости.

Пока я проводил обследование, Мейснер молчал и выслушал мои назначения без всяких комментариев. После чего он начал говорить, обращаясь ко всем собравшимся.

— Мы все слышали, что в этом случае назначает медицинская наука, — заявил он. — Высокоуважаемый врач доктор Штайнер долгое время пользовал эту женщину, но помочь ей не смог. Наоборот, ей стало хуже. Обследование, которому вы были свидетелями, также не избавит ее от болезни.

Молча и удивленно слушали мы его слова. И ждали продолжения. И Мейснер продолжал:

— Если в ближайшие дни женщине не станет лучше, она должна полностью перейти под мое наблюдение. Тогда мы сможем судить о пригодности обоих методов лечения. Это придаст доказательствам особенную убедительность.

Я онемел. Этого я не ждал. Я открыл было рот, чтобы возразить, но Мейснер движением руки меня остановил. Впрочем, мое уважение к нему вообще столь велико, что я промолчал.

После чего свидетели ушли.

— Я считаю, что это соревнование неуместно и неразумно, — резко сказал я потом. — Я считаю, что Штайнер лечил женщину правильно и добросовестно, и нельзя таким образом бесчестить преданного своему ремеслу профессионала, который потерпел неудачу.

— Значит, вы считаете, что нечего и пробовать мой метод? — спросил тогда Мейснер.

— Конечно, его надо испробовать, — ответил я, — раз обычные способы лечения не помогли, но такого рода соревнование между двумя методами кажется мне слишком скандальным.

— Когда речь идет о хорошем и справедливом деле, ничто не может быть слишком скандальным, — ответил на это Мейснер.

Слух очень быстро распространился по городу. Не прошло и часа после моего возвращения, как жена пришла ко мне сообщить, что Мейснер бросил вызов городским врачам.

Я сказал ей, что это вовсе не так. Она выслушала мой рассказ, но, по-моему, он ее не слишком убедил.

Теперь в Зеефонде появилась новая тема для разговоров. Я так и слышу голоса, любопытные, злорадные, торжествующие. Мои симпатии должны были бы быть на стороне Мейснера, но пока что мне просто жалко Штайнера. Ведь неудачу потерпел он, хотя ее и разделяет с ним вся корпорация медиков.

Женщине от его лечения стало хуже. Лечение Мейснера ей поможет. Я в этом уверен. Штайнер в этом уверен. И тверже всех в этом уверен Мейснер.

Моя дочь снова стала играть. Я слышу сквозь пол звуки ее любимой си-бемоль-минорной сонаты — примиряющие, печальные, прибежище от моих мыслей. Я крепко зажмуриваю глаза и слушаю.

26 января

Вчера я вместе со Штайнером обследовал мадам Кайзер. Утром у нее опять были конвульсии, причем, несмотря на это, она порывалась встать с постели и танцевать. Боли, по ее словам, меньше не стали.

Штайнер долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Пациентка теперь спокойно лежала в кровати, отвернувшись от нас. Она еще не старая и нельзя сказать, что непривлекательная. Мы спросили ее, не почувствовала ли она облегчения после пиявок; она ответила — нет.