Михаил Заборов - Крестоносцы на Востоке

• Название: Крестоносцы на Востоке
• Автор: Михаил Заборов
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1980

Книга М.А. Заборова рисует историю войн западноевропейского рыцарства и крупных феодалов в Малой Азии, Сирии, Палестине, Египте в XI–XIII вв., протекавших в форме крестовых походов. Западное рыцарство осуществляло свои захваты на Востоке, прикрываясь благовидным предлогом «защиты Запада», христианской религии от «неверных» — мусульман. Живо и увлекательно написанная книга опирается на громадный фактический материал источников — хроник, юридических документов, литературных произведений, а также на большую новейшую литературу темы.

---

К столице Византии вели две большие дороги, проходившие по Балканскому полуострову. Одна начиналась в Драче и пролегала через Охрид, Водену, Солунь, Редесто, Селимврию. Эта старинная дорога была проложена еще в древнеримские времена, она и называлась по-прежнему Эгнациевой дорогой. Другая пересекала вначале территорию Венгрии, а затем от Белграда тоже шла через болгарские владения Византии: вдоль дороги были расположены города Ниш, Средец (София), Филиппополь и Адрианополь. В этих областях, как мы знаем, было неспокойно из-за печенежских набегов, и обычно пилигримы следовали по Эгнапиевой дороге. Однако отряды бедноты двинулись как раз через Белград — Ниш, на юго-восток, к Константинополю.

Шли десятки тысяч людей. В отряде северофранцузских крестьян, которыми предводительствовал рыцарь Готье Неимущий, насчитывалось около 15 тыс. (из них лишь 5 тыс. кое-как вооруженных); около 14 тыс. включал отряд, возглавлявшийся Петром Пустынником; 6 тыс. крестьян выступили под командованием французского рыцаря Фульхерия Орлеанского. Почти столько же шло из рейнских областей за священником Готшальком, которого Эккехард из Ауры не зря называет "ложным слугой Бога"; примерно из 2 тыс. состоял англо-лотарингский отряд. Все эти группы крестоносцев действовали вразброд. Они были лишены всякой дисциплины.

Уже тогда крестьянским движением стремились воспользоваться в собственных целях наиболее воинственно настроенные рыцари. Таковы были французы Готье Неимущий с тремя братьями и дядей (тоже Готье), Фульхерий Орлеанский, Гийом Плотник, виконт Мелэна и Гатинэ (свое прозвище он получил за силу удара с плеча; несколькими годами ранее виконт попытал счастья в Испании), Кларембод из Вандейля, Дрого Нейльский и другие титулованные, но полунищие воители. С крестьянами, выступившими из Германии, также отправился ряд рыцарей-авантюристов — из рейнских областей, Франконии, Швабии, Баварии. Это были некий Фолькмар, граф Эмихо Лейнингенский, не принадлежавший, впрочем, к категории бедняков (его владения лежали между Триром и Майнцем, и он состоял в родстве с архиепископом Майнцским), но отличавшийся невероятной жадностью и разбойничьим нравом, Гуго Тюбингенский, граф Хартман фон Диллинген и пр.

Рыцари постарались захватить предводительство простонародьем, и отчасти им это удалось. Именно рыцари-предводители вроде Гийома Плотника и Эмихо Лейнингенского выказали во время похода наибольшую беззастенчивость и жестокость. Кстати сказать, эти двое еще до отправления в путь ограбили церкви в собственных владениях, чтобы обеспечить себя деньгами на дорогу.

Несмотря на то, что крестьянские ополчения оказались "разбавленными" феодальным элементом, характер движения в целом не изменился, оно сохранило даже свой внешний облик. Стихийное со времени возникновения, движение крестьян протекало без какой-либо правильной организации, без общего плана. Бедняки-крестоносцы имели более чем смутное представление о том, где находится конечная цель их похода. По рассказу Гвиберта Ножанского, когда на пути попадался какой-нибудь замок или город, малые дети, ехавшие со взрослыми в тележках и слышавшие их разговоры о неведомом Святом Граде, "вопрошали, не Иерусалим ли это, к которому они стремятся".

Впереди одного из отрядов, находившегося в составе ополчения Петра Пустынника, шествовали… гусь и коза. Они считались проникнутыми божественной благодатью и пользовались большим почетом среди крестьян: по словам Альберта Аахенского, им "выказывали знаки благочестивого почитания сверх меры, и превеликая рать, подобно скотине, следовала за ними, веря в это всей душой". Крестьяне видели в обоих животных вожаков отряда. Каноник Альберт Аахенский, яростно возмущаясь "омерзительным преступлением глупого и сумасбродного пешего скопища", включил в свой рассказ знаменитый эпизод с гусем и козой. Для него, служителя церкви, это языческое заблуждение. И действительно, в религиозных представлениях крестьян причудливо переплетались христианские и дохристианские верования — почитание домашних животных вполне уживалось с официальной церковной идеологией. Ведь она усваивалась крестьянством на свой, особый лад и, может быть, как раз в остатках язычества своеобразно отражалась антифеодальная направленность похода бедноты.

Хотя рыцари и примкнули к крестьянскому сборищу, сами сервы старались по возможности отделываться от благородных попутчиков. Когда отряд Петра Пустынника пришел в Кельн (12 апреля 1096 г.), то уже через три дня, по сообщению хрониста Ордерика Виталия, масса крестьян поспешила дальше. С Петром в Кельне остались около 300 французских рыцарей, которые покинули город лишь спустя неделю после прибытия. Крепостным было явно не по дороге с рыцарями. Им приходилось иногда принимать феодальных авантюристов в качестве военных командиров, но по сути своей устремления деревенской бедноты и рыцарства были прямо противоположными.

По дороге крестоносцы вели себя как грабители. Проходя через земли венгров и болгар, они силой отнимали у населения продовольствие, отбирали лошадей, рогатый скот, овец, убивали и насильничали. Для бедноты грабеж был единственным способом добыть себе пропитание. Крестоносцы продолжали грабить и вступив на территорию Византии. У крестьян не было денег, чтобы уплатить за провиант, предоставленный им по распоряжению императора Алексея Комнина. К тому же в походе бедноты участвовало немало деклассированных элементов — всякого рода уголовных преступников, увидевших в крестоносном предприятии лишь удобное средство для грабежей и разбоев. "Много всякого сброду примкнуло к крестовому воинству не для того, чтобы искупить грехи, а чтобы содеять новые" — такую характеристику этим крестоносцам дает один из хронистов.

Значительная доля вины за разбой в землях венгров и болгар падает на рыцарские шайки, присоединившиеся к крестьянским толпам. В частности, именно рыцари почти целиком ответственны за жестокие еврейские погромы, которые в начале пути были произведены по их подстрекательству и при их прямом участии во французских, немецких и чешских городах (Руан, Реймс, Верден, Кельн, Шпейер, Вормс, Трир, Майнц, Магдебург, Прага, Мец, Регенсбург, Нейсс и др.). Особенно "отличился" при этом граф Эмихо Лейнингенский.

Немало рыцарей задолжали евреям-ростовщикам, и погромы представлялись графам и виконтам удобным средством "сполна рассчитаться" с заимодавцами, да еще и обогатиться за их счет, даже не достигнув Святого Града. Весьма неблаговидную роль во время этих массовых погромов сыграли и некоторые высшие сановники католической церкви. Майнцского архиепископа впоследствии прямо уличали в том, что он присваивал имущество евреев, заставляя их креститься: в этом случае-де они будут спасены. Таким путем архиепископ попросту вымогал деньги у своих жертв.

Еврейские погромы в Европе только предвосхищали кровавые "деяния франков и прочих иерусалимцев" на Востоке (так называется составленная итало-норманнским рыцарем хроника Крестового похода).

Венгры, болгары, греки дали энергичный отпор нежданным освободителям Гроба Господня. Они беспощадно истребляли крестоносцев, отбирали захваченную ими добычу, преследовали отставших. В стычках крестоносцы несли большие потери. По свидетельству Альберта Аахенского, отряд Петра Пустынника, которому близ г. Ниша пришлось вступить в сражение с византийскими войсками, покинул город, уменьшившись на четверть.

Миновав Филиппополь и Адрианополь, бедняки-крестоносцы направились к греческой столице. Толпы крестьян стали прибывать сюда с середины июля 1096 г. Они уже значительно поредели: ведь прошло три с лишним месяца после начала похода. Первым подошел отряд Готье Неимущего, а две недели спустя, 1 августа, с ним соединился отряд Петра Пустынника. Многим крестьянам, надеявшимся обрести свободу в землях сарацин, не удалось достигнуть даже Константинополя: крестоносцы потеряли в Европе около 30 тыс. человек. Едва ли не целиком погибли отряды Фолькмара, Готшалька и Эмихо Лейнингенского, хотя сами их предводители уцелели и добрались до города на Босфоре.

Деморализованные предшествующими грабежами, крестоносцы и в столице империи повели себя крайне разнузданно. Они разрушали и поджигали дворцы в предместьях города, растаскивали свинцовые плиты, которыми были выложены крыши церквей.

Византийское правительство вначале попыталось проявить сдержанность и терпимость по отношению к оборванным пришельцам. Алексей Комнин даже принял у себя во дворце Петра Пустынника и Фолькмара. Альберт Аахенский в своей "Иерусалимской истории" рассказывает об этой встрече следующим образом:

"Петр, будучи малого роста, имел великий разум и отличался красноречием. Императорские посланцы привели только его одного вместе с Фолькмаром к императору, чтобы тот удостоверился, верна ли дошедшая до него молва о Петре. И Петр доверчиво встал перед императором, и приветствовал его именем Господа Иисуса Христа, и поведал ему со всеми подробностями, как из любви к Христу и желая посетить его Святой Гроб он оставил родину. Он упомянул также, какие довелось ему за короткое время вынести теперь беды, и сказал императору, что вскоре за ним [Петром. — М. З.] явятся могущественные сеньоры, графы и светлейшие герцоги". В свою очередь, Алексей I посоветовал предводителю крестоносцев-оборванцев дождаться подхода крестоносцев-рыцарей. "Не переправляйтесь через Босфор до прибытия главных сил крестоносного войска, — сказал он, — вы ведь слишком малочисленны, чтобы одолеть турок". Василевс даже снабдил бедняков некоторыми средствами, чтобы дать им возможность удержаться некоторое время в столице. Куда там! Крестьяне рвались к "земле обетованной", и Алексей I, убедившись, что уговоры бесполезны, счел за лучшее поскорее избавиться от непрошеных союзников. Менее чем через неделю после прибытия Петра Пустынника в Константинополь император начал переправлять крестоносцев на азиатский берег Босфора. Толпы пришельцев были собраны и размещены лагерем на южном берегу Никомидийского залива, примерно в 35 км к северо-западу от Никеи. Отсюда отдельные отряды стали на свой страх и риск совершать более или менее отдаленные вылазки, вступали в бои с сельджуками. Петр Пустынник, принявший на себя общее командование, к которому был совершенно непригоден, пытался остановить своих воинов, но это оказалось делом безнадежным. Он вернулся в Константинополь.