Жак-Ив Кусто - Могучий властелин морей

• Название: Могучий властелин морей
• Автор: Жак-Ив Кусто
• Издательство: Мысль
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1977

В новой книге Жака-Ива Кусто и Филиппа Диоле продолжается рассказ о ярком, богатом мире Индийского, Атлантического и Тихого океанов, об интереснейших наблюдениях над китами в их родной среде

---

Конечно, не все звучания китообразных можно отнести к их «речи». Некоторые из них служат для ориентации и исследования среды.

Словом, человек – не первое млекопитающее, ориентирующееся в подводном царстве с помощью звука и ультразвука. Природа снабдила китообразных естественным сонаром17.

Локаторы морских млекопитающих, позволяющие им обходить препятствия, отыскивать пищу и обнаруживать врагов, куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Сейчас принято различать две функции звукового аппарата китообразных. Так, низкие частоты, похоже, применяются кашалотом, чтобы на большой глубине выслеживать кальмаров, а дельфинами – чтобы издали распознавать добычу или препятствия. Высокие же частоты, судя по всему, применяются для общения особей одного вида.

Кашалоты, общаясь между собой, «хрюкают», а ритмичные скрипы достаточно высокой частоты служат для исследования среды. Кашалоты слышат и определяют местонахождение друг друга на расстоянии трех миль с лишним.

Вот почему иногда можно встретить детеныша довольно далеко от родителей: они все время отлично знают, где он находится. И детеныш знает, где мама и папа.

Локатор кита нельзя назвать ни автоматическим, ни пассивным. Как мне кажется, приемопередатчик китов работает направленно, и, когда они исследуют окружение, им, по-видимому, приходится вращаться наподобие радарной антенны. Не этим ли объясняется то, что «Калипсо» удавалось, не спугнув кита, подобраться к нему сзади?

Когда же кит хочет выяснить, что происходит вокруг него, он становится вертикально и высовывает голову над водой. Это вовсе не для того, чтобы рассмотреть «Калипсо», как мы когда-то думали. Угол излучения звуковых сигналов (наверно, и приема тоже) составляет 90 градусов к цилиндрическому туловищу кита; очевидно, есть особое «ухо», обращенное ко дну.

Идя у поверхности, кашалот все время прощупывает глубины своим сонаром. И если пощелкивания выявляют крупного кальмара на глубине 600, 800 или 1000 метров, кит ныряет отвесно и атакует добычу. Мне кажется, гипотеза вертикальной локации убедительно объясняет вертикальные погружения кашалотов и гринд.

Судя по всему, очень сильно раздражает китов рокот подвесных моторов. Вероятно, все дело в частоте звука. И похоже, что это ею объясняется успех нашей тактики «виразу».

Представим себе, что звуковое кольцо создает помехи приему, – и вот кит, сбитый с толку, замирает на месте. И нырнуть не может, потому что сонар не работает. (Вряд ли верно ожидать от кашалота, чтобы он нырял «рефлекторно», ведь этот кит достаточно высоко развит, он располагает альтернативами поведения.)

Не разобравшись как следует, насколько эффективен звуковой аппарат кашалотов, мы поторопились обвинить их в недостаточной лояльности к своим товарищам. И конечно, ошиблись. Когда попадает в беду кашалот, вожак приказывает стаду уходить. Но стадо держится в пределах звукового контакта, а эти пределы составляют не одну милю. Если отставший кит долго не присоединяется к товарищам, одного-двух членов стада отправляют проверить, в чем дело. К детенышу идет мать, к взрослому – другой взрослый.

Не раз мы видели, как стадо исчезало в миле к востоку от плененного нами кита, а минут через тридцать – сорок появлялось уже в миле к западу от него. Обычно киту нужно меньше 20 минут, чтобы пройти этот путь. Очевидно, стадо оставалось в радиусе действия сонара, поддерживая связь со своим товарищем и зовя его.

Новый мир звуков

Столь важное для наземных млекопитающих зрение не играет ведущей роли у китообразных. Для них всего важнее слух. Усатые киты и кашалоты живут и действуют в мире звуков. Лишенные голосовых связок, они тем не менее разговаривают, поют, слушают. Отраженные звуковые сигналы рассказывают им об окружающем.

Бермуды

Филипп два месяца наблюдал самых голосистых и разговорчивых китов и записывал их звучания. Речь идет о горбачах.

Для этой работы мы выбрали Бермудские острова. Здесь горбачи регулярно останавливаются весной по пути в Арктику, на летние планктонные пастбища. Правда, погода в тот год выдалась хуже некуда и работать было тяжело.

Мы арендовали старый парусник «Кэлью», на большее у нас не было денег. Балласт убрали, чтобы судно могло ходить по мелководью, зато его так сильно качало, что больше двух дней кряду никто не выдерживал.

Правда, в первый день настроение на борту было приподнятое. Пока шли заливом, все было гладко, но в открытом море «Кэлью» встретила волна высотой 2–3 метра, и сразу чуть ли не всех одолела морская болезнь. Разумеется, в эту самую минуту кругом замелькали киты, и, как ни скверно чувствовали себя члены экспедиции, они стали готовиться к работе под водой. Увы, как только «Кэлью» вышел на хорошую позицию, сломался руль. Хорошо еще, что можно было регулировать курс, идя тихим ходом на одной машине, иначе судно непременно врезалось бы в какой-нибудь коралловый риф и пошло бы ко дну.

Под руководством капитана Филиппа Сиро Бернар Делемотт и Филипп поочередно работали в воде, пытаясь исправить привод руля. В конце концов «Кэлью» кое-как доковылял до порта.

Через несколько дней, когда руль исправили, Филипп и его товарищи снова вышли в море. Около плоского рифа им встретилась группа из семи китов. Звери затеяли игру вокруг судна, терлись друг о друга и издавали отчетливо слышимые модулированные звуки.

Филипп стоял наготове в гидрокостюме и тотчас нырнул в гущу стада. Вода была мутная, и он видел только, как мимо него проносятся большие машущие «крылья». Белые ласты горбача по длине равны трети его туши (она черная) и впрямь похожи на крылья. Или на призраков в белых одеяниях.

Концерт

В конце концов погода наладилась, море притихло, и появилась возможность записать «песни» китов. Решили делать это ночью, потому что после заката горбачи куда речистее, чем при дневном свете. Возможно, ночью «передатчик» кита работает лучше, позволяя животным переговариваться друг с другом на большом расстоянии.

Отряд облюбовал подходящий подводный каньон, здесь на глубину 20–25 метров опустили микрофоны.

Горбачи – мастера подводной акробатики. Обратите внимание на то, как выглядит пасть горбачей сверху

Нашему звукооператору Эжену Лагорио удалось записать настоящие концерты. Он считает, что около сотни китов собирались вместе и «разговаривали».

С вечера шла «настройка инструментов», раздавались отдельные несмелые звучания. Но вот начинает петь один кит, к нему присоединяется второй, третий… Со всех сторон пронизывают воду скрипучие, мяукающие, воющие звучания; кто-то из исполнителей поближе, кто-то подальше. В каньоне каждый звук отдавался два-три раза с интервалом в 5–6 секунд. Ни дать ни взять собор, и верующие поют псалмы, каждый по куплету…

Записи Лагорио не оставляют сомнения в том, что киты общаются между собой. Вот издал серию звуков кит, который ближе всех находится к «Кэлью», а вот отзываются издалека другие. И звучания чередуются, как положено при разговоре, только разговор таинственный, непереводимый.

Кое-кто на «Кэлью» считал, что киты издают звуки просто так, ради удовольствия. Но ведь даже птицы не поют просто так.

В отдельных случаях мы как будто можем приблизительно истолковать смысл звучаний. Однажды ночью, когда киты были особенно разговорчивы, несколько горбачей всплыли около лодки Лагорио и принялись его рассматривать. Эжен сидел с наушниками, его окружали провода, приборы, лампочки и прочие атрибуты звукозаписи, и это зрелище явно заинтересовало китов. Подойдя совсем близко, они начали попискивать по-мышиному. Лагорио убежден, что они говорили о нем. Причем одни только лестные слова.

— Каким-то образом я чувствовал, — рассказывает он, — что они обсуждали существо, которое сидело в лодке. Возможно, речь шла о том, надо ли меня опасаться, не лучше ли уйти…

Лагорио очень гордится тем, что горбачи решили остаться. Очевидно, признали в нем друга.

Разговоры тысячи звучаний

Звуки горбачей отличны от звуков любого другого животного. Спектр частот намного шире, а набор сигналов разнообразнее, чем даже у птиц18.

Мы отчетливо различали до тысячи звучаний, доступных человеческому слуху. Тембр, сила звука, частоты создавали бесконечное разнообразие. Тут и трели, и скрипы, что-то вроде мышиного писка, мычание, олений рев. Иногда мычания накладывались друг на друга, но каждый сигнал явно был кому-то адресован. Странные, чужеродные звуки, словно шифрованный обмен на секретной радиоволне…

Лагорио, многолетний сотрудник нашей группы, работал с упоением. Сидит во мраке, вращает рукоятки и щелкает тумблерами – прямо волшебник, который устроил перекличку морских чудовищ, и они отвечают ему стонами, вздохами, звоном цепей. Увлекательнейшая задача для звукооператора: передний край науки – и ассоциации с древними мифами.