Кен Уилбер - Один Вкус

• Название: Один Вкус
• Автор: Кен Уилбер
• Жанр: Философия

---

Очевидно одно: бесконечная любовь и личная любовь не являются взаимоисключающими — последняя представляет собой просто отдельную волну бесконечного океана. Когда рано утром я, проснувшись, лежу рядом с ней, занимаясь медитацией, в созерцании, по существу, ничего не меняется, кроме одного: на краю моего осознания присутствует блаженство всего тела, парадоксально неуловимое, но глубокое. Это сексуальная энергия, воссоединившаяся со своим источником в тонкой области тела-ума. Нередко в ходе медитации я слегка касаюсь ее; это, несомненно, замыкает энергетический контур, и она тоже может это чувствовать.

Но это то, что могут делать друг для друга мужчины и женщины (а также партнеры, представляющие мужское и женское начало в парах другой сексуальной ориентации), и именно то, что составляет ядро Тантры: очень конкретное, телесно ощущаемое соединение мужчины и женщины — это соединение Эроса и Агапе, Восхождения и Нисхождения, Пустоты и Формы, Мудрости и Сострадания. Не теоретически, но конкретно, в реальном распределении потоков праны или энергии в самом теле. И именно поэтому в самых высочайших тантрических учениях (ануттаратантра йоге) одной лишь визуализации сексуального соединения с божественным супругом недостаточно для окончательного просветления. Нет, для предельного просветления необходим реальный партнер — реальный секс, — чтобы завершить контуры, способствующие распознанию уже-просветленного ума.

Понедельник, 18 августа

Только что закончил телефонный разговор с профессором Сарой Бейтс, которая использует «Краткую историю Всего» и «Око Духа» в качестве текстов для своих курсов по искусству и туземным культурам. Она преподает в Университете Флориды, но сейчас приглашена читать лекции в Университете Сан-Франциско, откуда она мне и звонила. Сара — индианка чероки; она и две ее подруги — одна хопи, другая мохаве — образовали дискуссионную группу, занимающуюся вопросами культурологических исследований, искусства и туземных сообществ. По ее словам, они используют мою работу из-за ее межкультурного и интегрального характера.

«Что вы думаете об этом новом интересе к духовности американских индейцев?» — спросила она.

«Мне кажется, что белые представители среднего класса делают с верованиями коренного населения некоторые весьма странные вещи».

«И не говорите. Вся эта романтизация верований индейцев плачевна. Потому что этих романтических воззрений просто не существует; безусловно, не существует сейчас и, возможно, не существовало никогда. Но теперь многие индейцы их поддерживают».

«Да, это странно. Многие индейцы соглашаются с вариантом индейской духовности, придуманным белым человеком. Это совершенно непонятно».

«У меня был опыт, — говорит Сара, — прямого и непосредственного общения с внутренним Светом. Это распространенный тип духовного опыта в моей традиции. Один из моих коллег спросил: «Считаете ли вы, что нужно быть чероки, чтобы иметь этот опыт?» Он, конечно, думал, что я отвечу «Да», но я сказала: «Нет, разумеется нет!»

Сара намекает на то, что крайний постмодернизм теперь скатился к весьма плачевному эссенциализму: нужно быть женщиной, чтобы знать что бы то ни было о женщинах; нужно быть индейцем, чтобы говорить что-либо об индейцах; нужно быть геем, чтобы иметь возможность объяснять что-либо, касающееся гомосексуализма. Иными словами, налицо регрессия от мироцентрического к этноцентрическому, господствует политика самобытности, и крайний плюрализм означает, что ни у кого из нас больше нет вообще ничего общего.

Как пишет Дэвид Берреби в «The Sciences» в этой регрессивной атмосфере «у американцев есть стандартная схема культурно-политического самоотождествления. Вы начинаете с убеждения, что принадлежность к вашей группе представляет собой особый опыт, отделяющий вас от тех, кто в нее не входит (даже близких друзей и родственников), и объединяющий вас с другими членами группы (даже если вы с ними не знакомы). Далее вы полагаете, что ваши собственные личные схватки, унижения и триумфы в борьбе со своей судьбой — это вариант борьбы группы в обществе. Личное — это политическое. В-третьих, вы считаете, что у вашей группы есть интересы, которые остаются без внимания или встречают противодействие, и потому надо предпринимать действия, например, изменять то, какой видится группа тем, кто в нее не входит». Дело не в том, что такие действия плохи. Просто взятые сами по себе и в отдельности они вызывают массовое отчуждение и разделение; это своего рода патологический плюрализм, поразительно верящий, что приятия моей группы можно достичь путем агрессивного осуждения и обвинения как раз той группы, у которой я добиваюсь приятия.

С другой стороны, истинный плюрализм это всегда универсальный (или интегрально аперспективный) плюрализм: вы начинаете с общих черт и глубинных структур, которые объединяют человеческих существ — все мы страдаем и торжествуем, смеемся и плачем, чувствуем удовольствие и боль, удивление и сострадание; все мы обладаем способностью формировать образы, символы, понятия и правила; у всех нас 208 костей, две почки и одно сердце; все мы открыты к Божественной Основе, как ее ни называть. И затем вы добавляете к этому все замечательные различия, поверхностные структуры, культурно конструируемые варианты и т.д., которые делают все различные группы — и всех различных индивидуумов — непохожими, особыми и уникальными. Но если вы начинаете с различий и плюрализма, так и не добираясь до всеобщего, то получаете только аперспективный, а не интегрально-аперспективный подход, то есть получаете патологический плюрализм, аперспективное безумие, возрождение этноцентризма, регрессивную катастрофу.

Разумеется, нет ничего плохого в том, чтобы особо выделять любую группу, которую вы считаете важной. Но становится невозможно определять эту группу как «угнетаемых», поскольку теперь всякая группа заявляет, что ее угнетают, и ни одна не признает себя «угнетателем». Белые мужчины обычно были «плохими парнями», но теперь поветрие распространилось даже на них. Белые мужчины больше не составляют единую группу, которую можно винить в угнетении, поскольку большинство из них теперь сами претендуют на принадлежность к угнетаемой или маргинализируемой группе: они — наркоманы, физически неполноценные, алкоголики, подвергались сексуальным злоупотреблениям в детстве, росли без отца, их похищали инопланетяне или держат под каблуком женщины. Они не могут никого угнетать, поскольку слишком заняты подавлением самих себя.

Кроме того, согласно эссенциализму, вы не можете ничего сказать о белых мужчинах, если только вы сам не белый мужчина. Так что можно не обращать внимания на все, что говорят о белых мужчинах феминистки, и спросить у самих белых мужчин, угнетатели ли они. Они говорят — нет. Значит, дела обстоят так: мы — нация жестоко угнетаемых групп, но без единой угнетающей группы. Вот так ловкий трюк.

Разумеется, это просто еще одно название для нарциссизма. Каковы бы ни были мои проблемы, они происходят не от меня. Они происходят от Другого, который всегда «Плохой Парень». Настоящее издевательство состоит в то, что случаи подлинного угнетения, когда женщине, гомосексуалисту, чернокожему, индейцу, белому мужчине не дают хода исключительно из-за этноцентрических или групповых предубеждений, — эти случаи теряют всю свою остроту, поскольку они тонут в тысяче других голосов, которые все вопят об угнетении, чтобы объяснить самые тривиальные и зачастую неизбежные превратности жизни.

Таким образом, Сара здесь берет курс на универсальный плюрализм, а не этноцентрический плюрализм, и это вселяет невероятный оптимизм.

«Так что я сказала ему: «Нет, я не считаю, что нужно быть чероки, чтобы иметь такое внутреннее озарение». Я, безусловно, не думаю, что эти внутренние переживания представляют собой культурные построения, а как по-вашему?»

«Нет, не полностью. Культурная конструкция представляет собой в лучшем случае один из четырех секторов (Нижний Левый). Я же стараюсь выделять в этих переживаниях, например в видении внутреннего озарения, универсальные или глубинные черты, которые оказываются весьма сходными, где бы они ни появлялись. Но все они имеют различные поверхностные черты, которые действительно варьируют от культуры к культуре, так что определенное культурное конструирование все же имеет место, но далеко не в такой степени, как считают крайние постмодернисты».

«Но присутствуют ли эти культурные поверхностные структуры даже в момент непосредственного общения с этим внутренним существом Света?»

«Я полагаю, что в определенной степени да. Например, когда эти переживания происходят в Тибете, внутреннее существо никогда не выглядит как Иисус из Назарета. Точно так же, если это переживание происходит у христианина, внутреннее существо редко имеет четыре руки, что совершенно обычно в Тибетском варианте, например Ченрези».