Владимир Казаков - Голубые капитаны

• Название: Голубые капитаны
• Автор: Владимир Казаков
• Издательство: Приволжское книжное издательство
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1984

В книгу включены остросюжетные повести «А-7 уходят в ночь», «Время в долг» и роман «Тревожный колокол», объединенные главными героями — летчиками войны и мирного труда. Трилогия о капитанах неба выходит в серии для подростков.

---

За отдельным столиком сидел дежурный пилот. Романовский увидел его сразу, но тот не хотел замечать вошедшего. Он склонил лобастую голову над книгой, и казалось, поднять ее можно, только взяв за редкий чуб. Романовский так и сделал. Пилот вскочил, поедая гостя серыми злыми глазами. После непродолжительного молчания, когда он осмотрел Романовского с ног до головы и гневные искорки под его белесыми бровями притухли, сказал лениво:

— Вы вежливо возвратили меня к исполнению служебных обязанностей. Благодарю! Но какого черта вам здесь надо?

— Командира эскадрильи Корота… Я не ошибся адресом?

— Зачем?.. Извольте отвечать.

— Приехал работать. Если, конечно, это доставит вам удовольствие! — улыбнулся Романовский.

— Деньги есть?.. Гроши есть, спрашиваю? Вопрос озадачил Романовского.

— Сколько вам?

— Не для меня. Для вас, — невозмутимо ответил пилот. — Пройдите в кассу аэровокзала, возьмите билет, сядьте в самолет и больше сюда не возвращайтесь. Это чертова дыра, это скучный домик очень, очень старой и бездарной бабы-яги. Посмотрите на мою лысину, — пилот дернул себя за белесую жидкую прядь. — Часть волос можно найти на всех стоянках аэродрома, их выбил ветер от самолетного винта…

— Чем я заслужил такое чуткое отношение к моей персоне? — прервал ленивую тираду Романовский.

— Я вижу, вы не молоды. Но романтик! Определяю по фуражке флотского покроя, по солнцу пуговиц и еще не потухшему огоньку в глазах. Но романтику можно найти в безмолвии Севера и тэ дэ и тэ пэ, везде, только не на этой серенькой Среднерусской возвышенности. Здесь работа, работа, работа…

— До пота?

— Между прочим, носочки где брали? — И, не ожидая ответа, пилот махнул рукой: — Идите к командиру отряда. По коридору направо. Комэск там.

— Между прочим, — передразнил его Романовский, — на Севере я был.

— Тогда с удовольствием принимаю привет от белых медведиц, — безразлично ответил пилот и чинно опустил свое крупное тело на стул.

— А носочки? Уже не интересуют?

— Гражданин, не забывайтесь, я при исполнении. Пока!

Кабинет руководителя подразделения Романовский нашел по большой белой табличке с накладными латунными буквами «П. С. Терепченко — командир СО АО ПТУ ГВФ». В приемной секретаря не было, и он открыл вторую дверь, обитую коричневым дерматином.

— Можно?

— Да!

За длинным Т-образным столом сидело несколько человек в летной форме. Присмотревшись, Романовский обратился к полному мужчине в безукоризненно белой рубашке, отутюженном синем костюме с широкими золотыми нашивками на рукавах.

— Товарищ командир отряда! Пилот Романовский прибыл в ваше подразделение для продолжения работы в должности командира звена.

— Отлично. Знаю. Это к тебе, Корот. Пилот-инженер. Я не ошибся?

— Нет.

— Планерка окончена, товарищи. — Терепченко грузно поднялся. — По местам!

Корот подошел к Романовскому и обнял за плечи.

— С приездом, Боря! Извини, что не встретил, телеграмму вручили только что.

— Здравствуй, Михаил!

Протянул пухлую руку и Терепченко:

— Здравствуйте, Романовский. Корот введет вас в курс дела. Сейчас времени для проявления эмоций нет, двигайтесь в эскадрилью.

* * *

За штурманским столом молча сидели пилоты. Корот стоял, поглядывая на ручные часы, и щелкал по стеклу ногтем.

Романовский отмечал изменения в дородном облике своего давнего товарища. Со времени их последней встречи Корот потучнел, чуть-чуть отвисли красноватые обветренные щеки, в густой рыжей шевелюре от лба к правому уху пробилась темно-серебристая дорожка. Короткий нос, как и у юного Корота, продолжал лупиться, а взгляд маленьких глаз стал более тяжелым и властным.

В комнату вошел паренек в сером форменном костюме. Он старался казаться смущенным, но лихо сдвинутая на затылок мичманка, русый пушистый чуб под лаковым козырьком и подчерненная полоска шелковистых усиков над свежими губами, а особенно глаза, быстрые, с затаенной смешинкой, смазывали на нет показное смущение.

Корот опустил руку с часами.

— Ты опоздал, Туманов, на две минуты тридцать пять секунд. Тебя терпеливо ждали двадцать человек. Простое умножение показывает: ты похитил у нас час работы… Ясно?

— Проспал, товарищ командир, — тихо ответил Туманов, теребя розовое ухо.

— Ставлю тебя на самое короткое почтовое кольцо.

Это было своеобразным наказанием: короткий полет — малый дневной заработок. Движением руки Корот разрешил Туманову сесть и сам опустился в жесткое старомодное кресло, названное пилотами «королевским троном». На протяжении последних лет дела в эскадрилье шли неважно, и командование сменяло комэсков довольно часто, так что Корот на этом «троне» восседал уже пятым. Он, майор запаса, требовал от аэрофлотовцев армейской дисциплины и порядка, что очень нравилось командованию и не особенно молодым летчикам.

— Чтобы не тянуть, товарищи, — Корот опять посмотрел на часы, — разбор вчерашних полетов проводить не буду. Летали в норме, без казусов. Я только представлю нового командира звена, прибывшего к нам. Прошу знакомиться: Романовский Борис Николаевич!

Романовский поднялся. Все с интересом разглядывали немолодого пилота. Когда он повернул голову, серебряно блеснули виски, подобная мета была почти у всех людей, переживших в авиации сороковые годы.

— Коротко о себе… Десять минут, не больше, Борис Николаевич.

— Родился в двадцать пятом году, в Белоруссии. Вот в этом здании, где мы сейчас сидим, находились общежитие и штаб военно-авиационной планерной школы десантных войск. Я и ваш командир Михаил Тарасович Корот — выпускники этого заведения. На планерах А-7 несколько раз десантировались в тыл врага к партизанам. Последняя операция чуть не стала для нас действительно последней. Мы подбросили окруженным десантникам боеприпасы и продовольствие и еле выбрались из вражеского кольца по болотам…

— Через Плюй-омут, — подсказал Корот.

— Потом переучились на истребители. Опять фронт. После войны — Север. На Севере ночи длинные, много нелетных дней, я использовал это скучное время для учебы: заочно одолел курс авиационного института и факультет журналистики в институте марксизма-ленинизма… И вот к вам, Очень захотелось поработать в городе своей юности… Все!

Пилоты разочарованно зашумели.

Встал Корот, большой рот растянут в улыбке.

— Тихо! Борис Николаевич еще расскажет вам много интересного, а может, и напишет. А сейчас время дорого. Приземляйся, Борис. Действительно, с Борисом Николаевичем мы старые друзья. Хлебали из одного котелка, летали бок о бок, даже обожали одну дивчину! И ко всему сказанному, — маленькие глаза Корота затеплились, — я ему жизнью обязан…

— Обоюдно, Михаил Тарасович!

— Да ладно, Боря… К делу, товарищи. Заданий сегодня — навалом. Все, кто стоит в наряде по трассам левого берега Волги, оформляйте документы и — в путь. На правом берегу низкая облачность, местами туманы. Как только синоптики разродятся хорошей погодой, начнем работать в полную силу.

Пилоты зашевелились. Улетающие рассчитывали маршруты на линейках и ветрочетах, заправляли в планшеты карты. Остальные потянулись гуськом в коридор «на перекур». В комнате остались Романовский, Корот и дежурный пилот.

Корот обратился к нему, и в жестком голосе проскользнула нотка неуверенности:

— Тебе, Пробкин, придется еще поработать.

— Да, командир, восемнадцать минут.

— Часика четыре, Пробкин. Погода гнилая, а со стометровым минимумом всего два человека. Санавиация сегодня щедра на задания.

— Я отбарабанил сутки. Точка!

— Брось, Пробкин, ночью-то ты, наверняка, спал! Неужели у тебя хватит нахальства сорвать санитарный полет? Ты представь…

— Сами слетаете!

Корот не торопясь и обстоятельно начал доказывать, что сегодня каждый хороший пилот на счету, что еще вчерашние задания недовыполнены и, если не улучшится погода, эскадрилья «пустит пузыри».

— Дошло до тебя? — закончил он.

— Вполне… До меня дошло, что завтра можно уйти с работы на полчаса раньше, так как сегодня вы задержали меня своей проповедью именно на это время.

Квадратный подбородок Корота дрогнул, и он тяжелым кулаком ударил по столу. А Пробкин только развел руками:

— Кодекс законов о труде надо чтить, товарищ командир не менее, чем уголовный.

Корот тяжело задышал:

— Встать! Встать, бисов сын!

Пробкин демонстративно положил ногу на ногу.

— Дрючком бы тебя перетянуть по перечнице! Отстраняю от полетов на неделю!

— За что?

— По кзоту твоему! Иди жалься… топай, топай!

Пробкин пожал плечами, встал и вышел, а Корот повернулся к Романовскому, выдернул дрожащими пальцами папиросу из пачки, закурил: