Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 2

• Название: Хроники российской Саньясы. Том 2
• Автор: Владислав Лебедько
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта книга о Настоящем. Истории из жизни Мастеров 60-х-90-х годов нашего века, полные парадоксальности, трагичности, юмора, русской самобытности. То, что невозможно встретить в западных и восточных текстах. Истории, где переплетаются несовместимые, на первый взгляд, вещи: пьяное застолье, ненормативная лексика сочетаются с высочайшими Откровениями и потрясающими своей глубиной Прозрениями.

…Без сказочных мистификаций и вульгарных психологизаций в книге рассказывается о подвижническом Пути, Духовном Поиске совершенно непохожих, подчас противоречащих друг другу людей, которых объединяет главное: искреннее, дерзновенное искание Истины…

---

Когда у меня уже что-то стало получаться, — это уже в восьмидесятых годах, случилось так, что ко мне стали приходить больные. И до сих пор. С чем я только не работал: болезнь Паркинсона, туберкулез, нейроинфекции, — то с чем медицина, фактически, не работает… Вот это — моя работа.

Я много лет был знаком с Василием Васильевичем Бродовым.

Помните, был такой фильм «Индийские йоги — кто они?». Это в конце пятидесятых в начале хрущевской «оттепели» в Индию отрядили людей, которые должны были отснять некий срез информации о культуре этой страны. В результате был отснят фильм об индийских йогах. В этом фильме Василий Васильевич Бродов выступает, читает текст. Так вот, Бродов меня году в восьмидесятом привел в клинику неврозов на Шаболовке, к профессору Чугунову. Йога была официально запрещена, но Чугунов сказал мне тогда, что некоторые высокопоставленные пациенты из ЦК и их родственники просили их этому обучать. А официально, для народа, йога была недоступна. Ну, были упрощенные подходы, например — Зубков, который принципы и смыслы не давал, — все это печаталось где-нибудь в «Технике-молодежи» и тому подобных изданиях, но было несерьезно.

С Василием Васильевичем Бродовым мы собирались создать центр йоги. Долго и серьезно готовились… Ведь, честно говоря, йога в Советском Союзе потерпела крах. По двум причинам. Первое, — это то, что почти весь Советский период был запрет, а то, что растет под запретом, как трава под жерновом, — все это искореживается и искажается. В результате возникло множество мифологических течений и направлений, где каждый истолковывал йогу, как хотел. Пример тому — Стаценко, организовавший Академию йоги. Я помню, какой он был в семьдесят восьмом году, и вижу, во что он превратился сейчас. Сейчас это — совершенно безумный старик. И йога в его «трактовке» искажена принципиально… И второе: когда, наконец, йога Айенгара после первой конференции[9] попала к нам, в Россию,

Ведь кто организовывал конференцию — Госкомспорт. Первое выступление было председателя Госкомспорта Русака, где он, фактически, расставил все акценты. Госкомспорт должен был поставить все это под контроль (тогда как раз разрешили все сразу: йогу, карате, у-шу и тому подобное) и держать в своих руках. А люди оттуда, да и вообще люди из большого спорта, они не могли впитать самую основу йоги, которая полностью противоречила основным установкам, принятым в спорте. Таким установкам, как достижение видимых результатов, преодоления, усилия, стремления к совершенству форм (оставляя в тени главное — содержание)…

Потом возникли уже наши ребята — реформаторы. Возник город Киев и такие молодые энергичные люди (сейчас они уже «гуру международного масштаба») как Андрей Сидерский и Андрей Лапа. Они были спортсменами — пловцами. Я с ними познакомился в восемьдесят девятом году на той же конференции, но с тех пор, наблюдаю за ними уже десять лет. Они шли путем экстремума, — решили, что главное, — это развитие гибкости во что бы то ни стало. Будучи экспериментаторами и талантливыми ребятами, они обнаружили несколько механизмов, как развивать гибкость: различные методы с задержками дыхания, перегревом, бандхами и тому подобное. И так оно у них пошло. Ну, Андрей Сидерский хоть в последнее время поумнел, — теперь он говорит, что то, что они делают, — это не йога, а Дхара Садхана. И они потихоньку сдвигаются, поскольку все насквозь травмированы. Ну, у Сидерского дела получше благодаря феноменальным природным данным, а Лапа, — тот уже и гнуться почти не может, у него выскакивают межпозвоночные диски и связки он себе порвал… Я, три года назад, при последней встрече с ними в Крыму достаточно резко высказался в адрес того, что они делают, привел данные из «Биомеханики» по Бернштейну и доказал им, что их путь приведет только к саморазрушению. Многие люди из их системы обращаются ко мне в очень нехорошем, как правило, состоянии, и мне приходится их ремонтировать и восстанавливать. А вокруг них твориться Бог знает что, а именно — мистификация и мифологизация сознания людей. Андрей Сидерский, как я понимаю, претендует на статус типа «дона Хуана», так что, вокруг возникла совершенно сбитая с толку тусовка.

Все эти образы Учителей — они, как деньги. Если они не меняют человека, — то это нормальный человек.

В: Что значит меняют человека?

В.Б.: Человек остается самим собой. Он не заносится, что у него появились деньги, что он может и знает то, чего не могут и не знают другие.

В: Задавая предыдущий вопрос, я имел в виду, что под влиянием общения с Учителем и под влиянием Практики у человека неизбежно меняется система ценностей, характер, да, хотя бы, такие параметры, как состояние физического тела, темпоритмы…

В.Б.: Это само собой. Я не о том, — я говорю об отношении людей к тому, что у них появилось. Ты идешь по тропинке своего собственного совершенства. То, чему ты научился, то, к чему ты пришел, может быть для другого абсолютно неважно и неинтересно.

Сейчас я вижу свою задачу в том, чтобы давать людям неискаженную информацию по классической йоге, по ее исконным основам…

В: Что для вас йога?

В.Б.: Для меня это жизнь. Уже много лет йога — это та точка опоры внутри меня, которая ни от чего не зависит. С помощью практики йоги я поддерживаю то качество жизни, которое мне нужно.

Обычно у человека в жизни возникает множество проблем. Иногда последовательно — одна за другой, иногда они обрушиваются лавиной сразу все… И есть много достаточно эффективных методов и способов решения той или иной проблемы в отдельности. Но когда ты практикуешь йогу — разрешается и отпадает сразу все…

Сейчас люди, которым я даю информацию, живут в самых разных местах: Иркутск, Кустанай, Севастополь, Мозырь, Ярославль, Смоленск, Петербург, Рига, даже Калифорния… Люди пользуются этой информацией не один год. И вот, в среднем, через несколько лет, при грамотном использовании этой информации, каждый получает от классической йоги именно то, что ему надо. Информация единая, она передается в неизменном виде уже тысячи лет, но каждый получает свое.

К сожалению, в разные времена было множество искажений и ответвлений от классики, потому что были всегда ретивые ребята, типа Сидерского. И классика подзабылась, подзатерлась, на ее место стали подсовывать всевозможные суррогаты. Кстати, на третьей конференции по йоге, которая проходила прошлым летом здесь в Москве в Доме культуры АЗЛК, секретарь Айенгара — Биреа сказал, что если бы Патанджали был жив, то он бы не узнал то, что когда-то описал в «Йога-сутре».

В: И все-таки, йога — это только ли оздоровление и решение каких-то проблем?

В.Б.: Нет, конечно же. Йога в более широком смысле… Как бы это выразить… Когда человек находится в состоянии глубокого расслабления, — по сути, — глубокого сна, — тем не менее, не теряя контакта с реальностью, с тем, что происходит вокруг. То есть, сознание может опуститься чуть ли не до дна психики, до самых невыразимых ее основ, и все слои психики связываются воедино, — возникает полная целостность личности, тела, психики. И соединенность со всей реальностью мира. Связь всех уровней психики между собой и с миром — совершенный способ коммуникации, это и есть йога. Это — искусство коммуникации. Когда ты переживаешь разные состояния, ты постигаешь всем своим существом, что ты един со всем миром. Это и есть йога.

В: Насколько я понял из вашей книги[10], для вас сознание является все же продуктом высокоорганизованной материи. Это так?

В.Б.: Сознание — это ее частный случай, скажем так. Почему именно такой? — Это большой вопрос. Может быть, это просто насмешка природы.

В: А вот что, все-таки, остается, когда исчезают телесные ощущения, исчезают эмоции, мысли, образы и остается некое чистое созерцание? Что это такое? Имеет ли и оно какой-то материальный носитель?

В.Б.: Понимаете, что получается, — есть четыре стадии состояния самадхи. Так вот, — они сродни тому, как если бы ламповый приемник стал бы слушать работу своих ламп.

В: Так кто же все-таки слушает?

В.Б.: Ну, относительно этого самого «я — свидетеля» можно сказать так: вот есть два сообщающихся сосуда, — один из них мензурка, а другой это море. Это соотношение психики и сознания. Метафора сообщающихся сосудов для них применима. Так вот, если я хочу установить коммуникацию, мне нужно сделать так, чтобы не мешало тело. Далее, мне нужно отстроиться от восприятия, — от органов чувств. Потом необходимо отстроиться от собственно работы сознания. И когда тонус сознания понижен, — остается как бы вакуум: возвращаясь к метафоре сообщающихся сосудов, — сосуд сознания становится пустым. Там почти ничего нет. Но абсолютного вакуума не существует. Какие-то отдельные молекулы в нашем сосуде сознания все же останутся. Это почти ничто, но в то же время, это та минимально необходимая частичка, которая по принципу голографического устройства мира содержит в себе ВСЕ. Разрешающая способность сознания не позволяет эту частичку осознать — возникает ощущение абсолютной пустоты, абсолютного вакуума. Этой неразличимой, как объект, но все же существующей точке, — точке наблюдателя начинает предъявляться содержание психики: сначала ее более активные слои, потом более глубокие, вплоть до архитипических. Эта точка — абсолютно незаинтересованный свидетель…