Милий Езерский - Сила земли

• Название: Сила земли
• Автор: Милий Езерский
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1959

Процветающий Рим и Карфаген, объятый пламенем; обездоленные землепашцы и утопающие в роскоши аристократы — таков тот далёкий мир II века до нашей эры, о котором повествует М. В. Езерский в книге «Сила земли».

Её главные герои — народный трибун Тиберий Гракх и бедняк скиталец Сервий.

Бесстрашный Тиберий Гракх возглавил борьбу деревенского плебса за землю. Римские аристократы-землевладельцы решили убрать неугодного трибуна. Наёмные убийцы преследовали Тиберия, но его оберегали друзья из народа

Но настал день, когда разъярённые сенаторы, укрывшись пурпурными тогами, собрались на форуме и жестоко расправились с Тиберием Гракхом.

Однако со смертью трибуна борьба народа за землю не угасла, а дело Тиберия принял на себя его брат, Гай Гракх.

---

— Подай нам поленты да по куску бараньей головы и хлеба, — приказал моряк.

— Господин прикажет плебейского хлеба?

Так называли грубый ячменный хлеб, самый дешёвый, доступный беднякам.

— Какого же иного — порази меня Юпитер! — Моряк улыбался. — Ржаного мы не любим — очень нежен… Да ещё подай вина…

— Есть только критское[98], варёное.

Они уселись на скамьях рядом с ремесленниками.

Сервий попросил свинины, вина и пирожков с сыром.

Принявшись за еду, он равнодушно прислушивался к разгоравшейся за столом ссоре. Спорил грузчик с хозяином.

— Ты что, старая подошва, подал мне? — кричал пьяный грузчик, потрясая бараньей костью, с которой текла подливка. — А ещё говорил: Меркурий[99] и Аполлон с тобой! Какая же тут выгода и здоровье? Пусть Меркурий за эту выгоду лишит тебя посетителей, а Аполлон здоровья!

— Да чего ты хочешь! — возражал хозяин. — На кости было больше мяса, чем надо. Ты обглодал кость, напился и забыл об этом, а теперь требуешь…

— А я говорю, что ты лжёшь!

— Ну, не будем спорить, — примирительно сказал хозяин и налил ему вина. — Пей за здоровье Алкона и молись Аполлону!

— Ну и мошенник же ты, Алкон! — добродушно засмеялся грузчик, обнимая его.

Покончив с едой, Сервий хотел было уйти, но в это время заметил пристальный взгляд моряка.

Несколько мгновений моряк смотрел в упор на Сервия.

— Ты кто? — спросил он.

— Разве не видишь — я плебей! — ответил Сервий.

— Я заметил тебя ещё на судне. Там ты только слушал. Сначала я было подумал: «Вот соглядатай, подлец, получающий за предательство с головы — порази его Юпитер!», а потом увидел, что ошибся.

— А может быть, не ошибся?

— Молчи! Я знаю людей. Когда говорили о рабах, ты так задумался, что можно было бы тебя обобрать, унести твою сумку…

— А в сумке-то кусок хлеба, сыр, оливки да запасная туника.

Моряк засмеялся.

— Ты мне нравишься, — сказал он. — Моё имя Аврелий. А твоё?

Сервий назвал себя.

— Уйдём отсюда… — предложил Аврелий. — Пойдём, я познакомлю тебя со своим дядей Нумерием. Сам я скоро ухожу из города. Оба мы плебеи. Ты разорился, а я на краю разорения. Мой участок возле Капуи. А что от него осталось? Виноградник да маслинник, а поле продано за долги.

Когда они вышли на улицу, Сервий спросил:

— У тебя есть семья?

— Жена и двое детей.

Узнав, что Сервий ищет свою невесту, Аврелий удивился:

— И ради невесты ты приехал сюда?

— Ради неё.

— Должно быть, очень её любишь?

Сервий не ответил: воспоминания о Тукции с новой силой охватили его. Волнуясь, он сжал руку Аврелия:

— Ты старше меня — посоветуй, где искать их, куда направиться.

— Обо всём поговорим у Нумерия. Он опытнее меня и даст лучший совет, — сказал Аврелий.

Вскоре они подходили к небольшому домику, выглядывавшему из-за деревьев.

Глава XVI

В полутёмном атриуме пахло зеленью и цветами, набросанными у ларария. Высокого роста человек, уже пожилой, с тёмными пытливыми глазами и длинными, до плеч, волосами, поднялся навстречу Аврелию и Сервию. Это был Нумерий.

— Привет тебе, отец! — воскликнул Аврелий. — Я из Италии. Побывал в Риме и вот познакомился с Сервием. Мы подружились…

Нумерий приветливо улыбнулся.

Сервий рассказал, кто он, зачем приплыл в Сицилию, сколько несчастий ему пришлось претерпеть. Слушая его, Нумерий задумчиво качал головой. Затем он вдруг сказал:

— Я, кажется, смогу тебе помочь. Неподалёку от нас живёт один цветовод с дочерью… Они прибыли сюда не очень давно. Плебей не нравится мне — мрачен, скуп на слова, неприветлив. Зато его дочь Тукция…

— Тукция? — вскричал Сервий, хватая Нумерия за тунику. — Тукция? О боги!.. Это они, они!

Он был как безумный: лицо пылало, глаза сверкали, руки тряслись.

— Подожди, — остановил его Нумерий: — спокойствие в беде — уже полбеды. Ты должен спросить себя: разве нет одинаковых имён? Мало ли Тукций на свете!..

— Отец, отец!..

— Успокойся, Сервий, а то — клянусь Юноной! — не пойду к ним с тобой.

— Я уже спокоен, отец!

— Ну, идём! — сжалился Нумерий и направился к двери.

Сервий шёл с сильно бьющимся сердцем, с затуманенной головой; мысли неслись так быстро, что он ни на чём не мог сосредоточиться. Полоска синего, как небо, моря, сияющая глубина вверху, буйная зелень, выбивающаяся из-за оград, кривые улички предместья, покосившиеся хижины, мягкая дорожная пыль и купающиеся в ней, как воробьи, полунагие, чёрные от грязи и загара дети… Встречный ветерок дышал запахом моря, смешанным с ароматом роз, левкоев и восточных цветов. Из-за изгороди доносилась ворчливая речь; в ответ звенел свежий девичий голос: «Говорю тебе, отец, что эта роза больна. Взгляни на лепестки… и запах уже не тот, даже колючки затупились». — «Ты ошибаешься, Тукция… Роза как роза. Чего ты от неё хочешь?»

— Слышите, это моя Тукция! — шептал Сервий, подходя к изгороди и раздвигая кусты. Но голоса уже стихли. — Идём, идём, — торопил он Нумерия, — это они!

Сад благоухал так сильно, что с непривычки кружилась голова. Сервий шёл по дорожке как пьяный — мыслей не было. Перед глазами стояла Тукция, такая, какой он помнил её в день разлуки, — юная, загорелая, смеющаяся; он слышал её звонкий голос, от неё пахло вспаханной землёй и тёплым полбяным хлебом.

«Земля!» — подумал Сервий, и в памяти возникли поля, тихая деревушка, небо Италии…

У розового куста стоял человек в тунике и что-то говорил девушке, которая опускала срезанные розы в корзинку. При звуке шагов они обернулись. Нож выпал из руки девушки, лицо стало бледным, потом вдруг зажглось горячим пламенем радости.

— Сервий!

— Тукция!

Она была такая же, как несколько лет назад, и не такая: выросла, пополнела, лицо округлилось, только глаза были те же — живые влажные виноградины; та же родинка на подбородке и те же ямочки на щеках, когда она улыбалась.

Они держали друг друга за руки, а глаза их говорили о любви, верности, о незабвенном прошлом, о днях тревог и радостей…

Деций подошёл к ним.

— Как ты нас нашёл? — обратился он к Сервию.

— Я повсюду искал вас… Почему вы не дали о себе знать в родные Цереаты?

Деций усмехнулся:

— Зачем? Чтобы какой-нибудь нобиль, друг Сципиона Назики, узнал о нас и сообщил этому оптимату? Ведь — я остался ему должен за семена и за работу раба, нанятого у него для обработки поля.

— Значит, ты скрываешься?

— Скрываюсь. Но я думаю так: время сотрёт мой долг из памяти Сципиона Назики, и я смогу вернуться на родину. — И, помолчав, Деций спросил: — Ну, а ты — тоже разорился?

Сервий рассказал о своей жизни. Не выпуская руки Тукции, он обратился к Децию:

— Теперь, когда я нашёл её, боги помогут нам соединиться. Не так ли, Деций?.. Но ты хмуришься…

— Зачем ты обнял её, держишь за руку? — рассердился Деций.

— Нельзя не тронуть, не удержишься, — ответил Сервий пословицей.

— У тебя нет ничего, ты — нищий. Как будешь жить с женой, чем кормить её и детей?

— Я найду себе работу.

— Какую? Работу подёнщика? Ха-ха-ха! Ты хочешь скитаться с женой и детьми по стране?

— Я разбогатею так же, как и ты.

— Разбогатей сперва. Обзаведись хозяйством, стань таким, как я!.. Видишь моё хозяйство? Я занялся садоводством, работаю как вол, зато добрая Флора[100] содействует моему благополучию. Видишь эти розы? Они не хуже пестумских. Я скрещиваю многие виды роз и получаю цветы разных окрасок и запахов. Хочешь, я покажу тебе…

Но Сервию было не до цветов. Отойдя с Тукцией в сторону, он изредка поглядывал на Деция, который хвастливо показывал Нумерию и Аврелию цветы. Он водил их по дорожкам и говорил, говорил…

А Сервий с грустью сказал Тукции:

— Опять нам приходится ждать и мучиться. Но теперь ждать для меня труднее — ведь ты рядом со мной. Я так искал тебя…

— Не печалься, — подавив вздох, ответила Тукция, — мы будем часто видеться. А отца я попытаюсь уговорить. Пусть возьмёт тебя помощником, и мы втроём заживём хорошо и счастливо.

— Увы! Он не захочет…

В это время до них донёсся голос Деция:

— Тукция, пора за работу! И так потерян целый час, а за это время можно было бы отнести цветы на рынок…

— На рынок уже поздно, отец…

— А почему поздно? Напрасно потеряла столько времени! А ты, Сервий, прости меня…

— Я полагал, Деций, что ты отпразднуешь день радостной встречи жениха и невесты, — сдержанно заметил Аврелий.

— Ты одержим злыми духами! — воскликнул Деций. — «Жених и невеста»!.. Кто тебе сказал эту глупость? Это могло бы быть лишь в том случае, если бы Сервий имел своё хозяйство…

— Какое тебе дело — порази меня Юпитер! — до молодых? Пусть живут как хотят, а ты не мешай им.