Wotti - В авангарде танковых ударов. Фронтовой дневник стрелка разведывательной машины

• Название: В авангарде танковых ударов. Фронтовой дневник стрелка разведывательной машины
• Автор: wotti
• Издательство: Яуза-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9955-0154-1

Редчайший документ Второй Мировой. Откровения ветерана Панцерваффе. Уникальный фронтовой дневник стрелка бронеавтомобиля Sd.Kfz 222, которые применялись для разведки и боевого охранения в составе передовых отрядов и разведывательных батальонов танковых дивизий. Автор прошел всю войну на Восточном фронте, что называется, «от звонка до звонка» — с 22 июня 1941 года до падения Третьего Рейха. В эту книгу включены его фронтовые записи, относящиеся к первому году Великой Отечественной.

---

В деревне чаще всего один магазин прод-и промтоваров, полки которого почти всегда пусты. Ни о радио, ни о таких вещах, как диваны, смывные уборные, электроприборы, говорить не приходится. Есть люди, которые даже не слышали ни о чем подобном.

Все церкви на замке, но практически в каждой хате есть икона — попадаются великолепные изображения Христа, вывешенные в левом, «красном» углу хат.

Несмотря на ужасающую бедность, даже нищету, хаты всегда чисто прибраны.

Маленькие дети бегают повсюду почти раздетыми, иногда и вовсе голышом, зачастую независимо от погоды.

Как украинцы отапливают жилища?

Летом печи не топят или изредка, потому что погода в этой местности обычно жаркая в это время года. Поэтому здесь принято сооружать и наружную печь — так называемую летнюю кухню, где и приготовляют пищу.

Только зимой печи регулярно протапливают. Железнодорожная сеть в южной части России редка, поэтому доставка топлива почти всегда сопряжена с немалыми сложностями. Чем же отапливают жилища сельские жители Украины? Высушенным коровьим навозом. На протяжении лета люди собирают навоз, высушивают его на солнце в виде четырехугольных брикетов. После просушки складывают это топливо во дворе. Зимой на морозе навозные брикеты затвердевают и вполне пригодны для протопки хат. Правда, топливо это низкокалорийное — дает мало тепла да и горит неважно.

Еще в качестве топлива используют и сухие стебли подсолнечника. Они сгорают быстро, поэтому приходится все время сидеть у печи и подкпадывать их.

Та же история и с сеном — кое-кто из жителей располагает только им. Топливо это ненадежное — слишком быстро сгорает и также дает мало тепла.

Дрова: дрова имеются, но в небольшом количестве. Нам приходилось пускать на протопку все деревянное — заборы, рамы и двери брошенных хат, короче говоря, любые доски.

Засохшие сучья деревьев также используются в качестве топлива.

Уголь: этот вид топлива доступен лишь в селах, расположенных вблизи железнодорожных станций.

Наше пребывание вызвало повышенный расход топлива местными жителями. От нашего переводчика, бывшего школьного учителя, мы узнали, что обычно хату протапливали только перед обедом и ужином, причем даже в семьях с относительно высоким достатком.

Обычно люди жмутся к печке. Печь есть печь, но вот плит мне видеть почти не приходилось, только печи. Они могут быть больше или меньше, чуть хуже или лучше, но они непременный атрибут хаты и служат для отопления всех помещений, которых редко насчитывается более трех.

Некоторые другие наблюдения.

Освещение примитивное, это наполненная маслом плошка с фитилем.

Посуда — как правило, пара чугунных горшков, несколько чашек и тарелок, ложки, чаще деревянные, и все.

Мебель: 1–2 старых комода, 1 стол, несколько стульев или табуреток, древние часы, 1–2 зеркала.

На стенах обычно иконы.

Стены белены известкой, стоит прислониться, и вся спина белая. Похоже, масляную краску здесь не очень жалуют.

Окна не открываются и очень малы. Ни в одной деревне не видел, чтобы окна открывались. Может, все дело в том, что на открывающиеся окна существует какой-нибудь налог, во всяком случае, приходилось слышать подобное. Радио видеть не приходилось.

6 августа 1941 г.

К 2 часам ночи наш батальон вместе с подразделением ремонтников готовы выступить. Нас решили снабдить кое-какими запчастями.

Подъем без нескольких минут семь, сразу же принимаемся за работу.

Отправляюсь в сад за вишнями, но вдруг до меня доходит, что это вполне могут сделать и русские мальчишки. Вскоре они приносят чуть ли не полкило ягод.

Тут же развожу костер, кастрюлей я обзавелся загодя. Не проходит и получаса, как вишни отварены с сахаром. Каждый получает по здоровой кружке отличного компота.

Потом мальчишки притащили картофель, нарезаю его кружками и поджариваю вместе с яйцами. Вечером опять яйца, похоже, они становятся нашей основной пищей.

К вечеру наша бронемашина готова. У бывшей колхозной ветряной мельницы как следует умываюсь и сразу же чувствую себя, будто заново родился. В последний раз ночуем в этом селе.

7 августа 1941 г.

Около 5 часов утра меня растолкал водитель, наскоро умываемся и отправляемся в путь. Но через 3 километра двигатель глохнет — забарахлило зажигание.

На мотоцикле водитель отправляется за 10 километров в роту ремонтников за запчастями.

В машине остается Винклер, а я, воспользовавшись случаем, раздобываю два с лишним десятка яиц.

Усевшись в какой-то хате, делаю записи в дневник, и тут подъезжает наша бронемашина.

Из-за вышедшего из строя зажигания мы потеряли около двух часов. Приходится нагонять батальон.

Довольно долго едем в полном одиночестве. Около полудня обгоняем несколько наших колонн. После дождя дороги снова стали непроезжими.

Едва мы успели одолеть подъем, как двигатель вновь глохнет. И снова водитель отправляется на поиски запчастей, снова копается в двигателе и приводит его в порядок.

Когда мы около 13 часов все же сумели одолеть совершенно жуткий участок, снова пауза.

Оказывается, наш великий мастер и знаток Винклер не так прикрутил одну из гаек — радиатор болтается.

Пока водитель устраняет неполадки, поджариваю полтора десятка яиц.

Начинается дождь, надеваю плащ, потому что это не дождь, форменный ливень. 20 минут спустя дождь заканчивается.

Ополаскиваю посуду, и мы едем дальше.

Бронемашина страшно скользит, у меня в сапогах полно воды, задница мокрая: сижу на радиаторе.

Час спустя выезжаем на дорогу с наклоном, и нас сносит на поле. Снова двигатель отказывается работать.

Впереди саперы приводят в порядок мост.

Час напряженной работы, и мы снова в пути. Проселочные дороги успели просохнуть.

Так как мост сильно поврежден, мы вынуждены преодолевать водную преграду.

К 16 часам добираемся до места, но еще один мост разрушен, приходится объезжать и его. Еще бы ничего, если по сухой дороге, но по воде!

Тяжелые бронетранспортеры вытаскивают засевшие машины. А мы сидим по самое брюхо в грязи. В конце концов, нас все же вытаскивают, причем водитель тяжелого бронетранспортера вынужден тащить нас чуть ли не на гору.

Едва мы попытались продолжить путь, как новая беда. Сцепление ни к черту, рывками кое-как одолеваем 20 метров. Нет, наша техника на такое бездорожье просто не рассчитана. К тому же еще и далеко не новая.

На подмогу приходят Вендлер и спавшие в каком-то сарае неподалеку Хирш и Якоб. Между тем наша рота уже километрах в 30 впереди, а наш взвод — в 6 километрах.

Русский трактор протаскивает нас 200 метров до большого сада. Снова дождит, снова грязища. Натягиваем над машиной брезент, а сами отправляемся спать в сарай.

8 августа 1941 г.

В 8 часов меня растолкал водитель. Он еще с 6 утра занимается машиной. Упрямец Винклер появляется только час спустя. И снова старая песня — все снимать и прикручивать заново.

Я пешком отправляюсь за 6 километров в 1-й взвод. Совершенно случайно меня подбрасывают на машине — приходится стоять на подножке. Дороги чуточку подсохли, но, несмотря на это, поездка — сущий ад.

К 10 утра добираюсь до взвода. Я не догадался захватить вышедшие из строя запчасти, мне так и не выдают ни нового сцепления, ни подшипника. Остается дожидаться прибытия начальства повыше.

Воспользовавшись паузой, иду раздобыть яблок и груш. В одной хате меня угостили яичницей.

Возвратившись в 1-й взвод, вижу, что он уже собрался в дорогу. Но начальство на месте, и мне все же выдают нужные запчасти.

Все хорошо, но как добраться назад? Топать 6 километров? Нет уж, увольте. Жду оказии.

Машин, как назло, ни одной, зато колонна русских, гражданское население. Усаживаюсь на телегу и еду с ними. Проехав километр, колонна останавливается. Коров и свиней выпускают попастись на поле. Оказывается, русские решили сделать привал. Всего их вместе с детьми 50 человек на 12 телегах.

Мне дают молока и хлеба с салом.

Час спустя вижу, что в нашу сторону едет мотоцикл с коляской из нашей роты. Это унтер-офицер Шёнвальд. Он как раз едет туда, где застряли еще две наши бронемашины, а это за нами, и решает подбросить меня. Прибыв к своим, узнаю, что водитель поотвинчивал все, что только можно. Сдав ему запчасти, тут же отправляюсь раздобывать съестное.

Около 19 часов возвращаюсь, тут как раз проезжают и русские беженцы, которые подбросили и накормили меня.

Я занят тем, что довариваю петуха, подстреленного вчера Винкпером, а он вариться не желает — мясо жесткое, как подошва. Остается довольствоваться последними кусками хлеба и яйцами. Мы уже и забыли, когда в последний раз нам выдавали смалец.