Николай Томан - Подступы к «Неприступному»

• Название: Подступы к «Неприступному»
• Автор: Николай Томан
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1976

Николай Томан известен читателям по повестям «На прифронтовой станции», «Что происходит в тишине», «Взрыв произойдет сегодня», «Эшелоны идут под откос», «Именем закона», «Сильнее страха» и др.

В книгу «Подступы к «Неприступному» вошли три остросюжетные повести ("Среди погибших не значатся", "Подступы к «Неприступному»", "Made in…"), в которых рассказывается о нелегкой, полной постоянной опасности службе советских разведчиков в годы Великой Отечественной войны и в мирное время.

---

— Я могу и один…

— Нет, мы сделаем это вместе, товарищ Нефедов, — твердо повторяет Азаров.

— А когда погрузим взрывчатку?

— После того, как снимем с паровоза машиниста и его помощника. Взрывчатку нужно будет сосредоточить у выхода на основную магистраль. Сколько ее у нас?

— Около двухсотпятидесяти килограммов. Да еще три кумулятивных заряда параболической формы весом по двенадцать с половиной килограммов. Это не считая того кумулятивного заряда, замедлитель которого переоборудовал Лукошко.

— Они ведь начинены смесью гексогена с тротилом и обладают огромной взрывной силой?

— Да, пробивают броню толщиной более трехсот миллиметров и железобетонные стены до полутора метров. Котел паровоза разлетится под струями их ударной волны, как консервная банка, начиненная порохом.

Нефедов сдает экзамен на паровозного машиниста

Часа в два ночи на следующий день майор Вейцзеккер, вполне удовлетворенный ходом ночных занятий школы диверсантов, решает отбыть в Овражков.

— Надеюсь, вы тут и без меня… — говорит он Азарову.

— Можете быть вполне спокойны, господин майор. Вот только о чем хотел попросить вас… Для полной уверенности в Дерюгине, мне хотелось бы проверить его…

— Как, вы все еще в нем сомневаетесь?

— Я сказал для полной, а вернее, для окончательной уверенности.

— В чем же вы еще сомневаетесь?

— Действительно ли он машинист? Я ведь, как вам известно, был помощником машиниста. Мы сегодня беседовали с ним об этом, и мне показалось, что паровоз он знает не очень твердо.

— Мог и забыть кое-что. Не молод ведь, да и когда ездил в последний раз! Он просидел несколько лет в лагерях и вырвался из них только перед самой войной.

— Это само собой. Но мне все-таки хотелось бы посмотреть, как он поведет себя на паровозе. Вот если бы вы дали указание машинисту…

— Ну что ж, это можно. Я прикажу ему пустить вас к нему на паровоз. Только «делать это нужно будет как-нибудь так, чтобы Дерюгин не догадался, что мы его проверяем.

— Понимаю вас, господин майор. Я постараюсь его не настораживать… А вот и он идет сюда, легок на помине, как говорится. Послушайте-ка, Дерюгин, вы хвалились как-то, что хоть давно на паровозе не были, а сможете на полном ходу притормозить его так, что…

— Ну, это я, признаться, прихвастнул, — смущенно улыбается Дерюгин-Нефедов.

— А не разучились ли вообще? — спрашивает Вейцзеккер. — Может, попробуете?

— Хоть и давненько не держал я в руках кран машиниста, но, если позволите…

— Эй, Каленов! — кричит Вейцзеккер машинисту, высунувшемуся из окна паровозной будки. — Мы сейчас поднимемся к вам и разыграем пари. Вот господин Дерюгин уверяет, что он затормозит ваш паровоз на полном ходу не хуже, а может быть, лучше вас.

— Ну что вы, господин майор! — испуганно восклицает Нефедов. — Куда мне…

— Уж это верно, — убежденно подтверждает Каленов. — Паровоз — он как скрипка. Руку на его тормозном кране нужно каждодневно упражнять. А без этого…

— Ну, это мы еще посмотрим, — посмеиваясь, прерывает его Вейцзеккер. — Прошу вас на паровоз, господа, — делает он жест в сторону Азарова и Нефедова. — И давайте устроим маленькое соревнование.

А когда все взбираются в будку машиниста, Вейцзеккер приказывает:

— Ну-с, господин Каленов, покажите-ка нам сначала вы свое искусство.

Машинист не без самодовольства берется жилистой рукой за надраенную до блеска рукоятку регулятора впуска пара в цилиндры паровой машины. Другая его рука лежит на ручке крана машиниста. Нефедов замечает, что она пока на первом положении. Значит, тормоза полностью отпущены. Сейчас Каленов отожмет рукоятку регулятора от себя и впустит пар в золотники машины.

До того как поступать в институт инженеров железнодорожного транспорта, Нефедов работал паровозным машинистом. Немало времени провел он на локомотивах и во время студенческой практики. Доводилось иногда водить поезда и потом, когда был уже инженером. Давно, однако, не был Нефедов в будке машиниста, давно не видел арматуры паровозного котла…

Нет, не всё ещё забыто! Даже беглый взгляд на многочисленные его приборы воскрешает в памяти Нефедова всё, что он знал о паровозе и управлении его механизмами. Стрелки котлового и тормозных манометров, уровень води в водомерном стекле, цвет пламени в шуровочном отверстии топки почти исчерпывающе точно отвечают ему на все его вопросы о состоянии паровоза. Давление пара пока невелико: всего десять атмосфер. Воды в котле вполне достаточно — более половины. А вот уголь в топке, судя по коптящему пламени, явно не первосортный.

Замечает низкое давление пара в котле и тусклое пламя в топке и Азаров. Будучи человеком решительных действий, он сразу же распахивает топочные дверцы, забирает лопату из рук помощника машиниста и начинает ловко забрасывать уголь из тендера в топку.

— Да, топка у нас не в порядке, — мрачно говорит машинист Каленов. — Помощник мой весь день сегодня в расстройстве чувств.

— Чего же это? — интересуется Вейцзеккер.

— Какие-то семейные неприятности.

— Какие же, господин помощник машиниста? — резко поворачивается к нему Вейцзеккер.

— Сестренку в Германию… — только и мог произнести помощник машиниста.

— Так вы, значит, из-за этого забастовку объявили? — повышает голос Вейцзеккер.

— Я стараюсь, господин майор! — испуганно произносит помощник машиниста.

— Отдайте ему лопату, господин обер-лейтенант, а мы посмотрим, как он старается.

Паровоз уже набрал значительную скорость, и Каленов перекрыл доступ пара в машину.

— Это что, предельная скорость?

— Да, тридцать километров. Больше из этого самовара на таком угле не выжмешь.

Тормозит он хоть и без особого мастерства, но Нефедов сокрушается:

— Ну, куда мне так!

Однако, проделав те же манипуляции с регулятором и краном машиниста, он тормозит локомотив почти так же, как и Каленов.

— Напрасно скромничали, — хвалит его Вейцзеккер. — По-моему, ничуть не хуже, чем Каленов. А вы что скажете, господин обер-лейтенант?

— Согласен с вами, господин майор. Будем, однако, справедливы к господину Каленову. У него класс работы повыше. Да и не мудрено — Дерюгин давно не держал руку на кране машиниста…

Каленов улыбается, а Вейцзеккер смотрит на часы:

— Ого, уже третий час! Мне пора возвращаться в Овражков, а то, кажется, снова собирается дождь.

— Не собирается, а уже… — уточняет Азаров, высовываясь из окна паровозной будки.

Давно накрапывавший дождь льет теперь всерьёз. Струи его, сносимые порывами шквального ветра, заливают окно и двери паровозной будки, жестко стучат по её металлической обшивке. Майор Вейцзеккер торопливо прощается, натягивает на голову капюшон и спешит к своей машине.

— Ну, а мне что теперь делать? — спрашивает Каленов.

— Сейчас четверть третьего, — говорит Азаров, взглянув на часы. — Подежурьте еще полчаса и можете возвращаться. Вам ведь нужно еще с поездным диспетчером связаться?

— Он предупредил меня, что в его графике будет «окно» между четырьмя и пятью часами. Я свяжусь с ним поближе к четырем.

— Тогда вам придется раздавить еще парочку наших мин, — шутит Азаров, спускаясь вместе с Нефедовым с паровоза. — Ну как? — спрашивает он майора.

— Все в порядке — не подведу.

— К четырем всё должно быть подтянуто к будке стрелочника Михеева. Надеюсь, на него можно положиться?

— Вполне. Это наш человек.

— А полицай по-прежнему дежурит у телефона в его будке?

— Полицая мы ликвидируем, как только машинист получит от диспетчера разрешение на выезд.

— А Лукошко пусть обеспечит ликвидацию «шкоды», как только мы взорвем мост.

— А если…

— Никаких «если» быть не должно, Андрей Сергеевич! С мостом сегодня все должно быть кончено.

Конец «Неприступного»

Без пяти четыре машинист Каленов подгоняет свой паровоз к будке стрелочника и спрыгивает на землю.

— Стой! — окликает его полицай, с головы до ног укутанный в мокрый от дождя плащ. — Пароль!

— Дыня. Отзыв?

— Свекла, — отзывается полицай, опуская винтовку. — Домой, значит, Каленов?

— Созвонюсь вот только с диспетчером. Эй, Михеев, ты что, спишь, что ли? Свет почему не горит?

— Светомаскировку соблюдаю, — отвечает стрелочник Михеев. — Советские самолеты недавно пролетали.

— Подумаешь, какой важный стратегический объект для авиации твоя будка! — смеется Каленов. — Давай зажги что-нибудь, диспетчеру звонить буду.

Стрелочник Михеев зажигает ручной сигнальный фонарь и направляет свет на телефонный аппарат.

Каленову не сразу удается дозвониться. Наконец диспетчер отзывается на его вызов: