Елена Яковлева - Маньяк по вызову

• Название: Маньяк по вызову
• Автор: Елена Яковлева
• Жанр: Иронический детектив

Когда в округе бродит неуловимый маньяк, оставляя за собой истерзанные жертвы, — дачная жизнь медом не покажется. Даже подружки все собираются уехать в город, подальше от этих страшных мест, да никак не уедут. А маньяк, кружит совсем рядом — даже простодушная и доверчивая Женя чувствует это. Но она не подозревает, что убийца не просто близко, а очень близко — на расстоянии вытянутой руки…

---

— А почему же тогда труп нашли неподалеку от платформы?

— Широкорядов говорит, что сильно испугался, подумал, что его обвинят в убийстве, ни за что ему не поверят, в общем, стандартный набор… И решил самостоятельно избавиться от трупа, завезти куда-нибудь подальше в лес. Но будто бы нервы у него сдали, и он выгрузил ее за железной дорогой.

— Значит, пока он ездил за шампанским, в дом заявилась Лиза и задушила эту несчастную! — предположила я и в очередной раз покрылась испариной, вспомнив, что буквально вчера запросто могла повторить судьбу провинциалки, наивно мечтавшей сделать карьеру в шоу-бизнесе.

— Это еще предстоит доказать или, наоборот, опровергнуть, а сделать это будет очень непросто, учитывая физическое состояние Крандинской. И не только физическое, — прибавил он и грустно улыбнулся. — Папаша у нее уж больно вездесущий, я уже предвижу кучу неприятностей, с этим связанных. Чувствую, адвокаты налетят, как коршуны. А этот кобель Широкорядов нюни распустил, твердит одно: «Я ее не убивал, я ее не убивал…» При этом все факты против него, и свидетелей никаких, кроме того самого, что видел, как эта провинциальная дурочка садилась к песеннику в машину. Может, ларечник что-нибудь прояснил бы, но ты ведь знаешь, кто-то поторопился заткнуть ему рот.

— Ты думаешь, что это сделал Широкорядов? — поежилась я, то ли под свежим утренним ветерком, то ли под впечатлением от услышанного. — Постой-постой, а тот его ночной разговор с Сеней, помнишь, я рассказывала… Ну, когда он подвез меня из Плещеева после железнодорожной аварии…

— Ну да, ты рассказывала, — безрадостно кивнул Андрей.

— Так вот, Сеня тогда спрашивал Широкорядова, как ему понравилось шампанское, купленное на прошлой неделе. Что, если речь шла именно о той ночи, ну, когда он привез к себе эту несчастную девицу, и именно о той бутылке шампанского?

— Все может быть, — спокойно согласился мужчина моих несбывшихся снов, — но я руководствуюсь исключительно фактами, а не предположениями и домыслами, и эти факты пока что выстраиваются против Широкорядова. По крайней мере, в отношении несчастной провинциалочки.

— Провинциалочки? — повторила я. — Уж не хочешь ли ты сказать, что вы собираетесь навесить на Широкорядова все здешние трупы?

— Что ты плетешь? — вспылил Андрей. — И зачем я только тебе это говорю? Чтобы ты сплетни по округе разносила?

Теперь уже я разозлилась:

— Действительно, зачем ты мне все это говоришь? Кажется, я тебя за язык не тянула, и вообще ты сам меня сюда позвал, разве не так? Я, между прочим, спала, а ты заявился ни свет ни заря и зазвал сюда. Зачем, интересно? Для того чтобы любоваться утренними видами Дроздовки?

Высказав свое недовольство, я резко развернулась и взяла курс на дачу Нинон, но бывший любовник схватил меня за рукав:

— Ладно, остынь. Я знаю, что ты не будешь болтать, тебе можно верить. Просто настроение у меня, сама понимаешь, не ахти. Дело буксует. Вроде и безнадежным его не назовешь, и подозреваемых хватает, а у меня такое ощущение, будто с каждой новой уликой я не только не приближаюсь к разгадке, а, напротив, удаляюсь. Все никак не могу понять, каким образом связаны между собой дроздовские убийства.

— А если… — начала было я, вспомнив теорию, изложенную накануне поэтом-песенником, ну, насчет того, что преступления никак не связаны между собой, но вовремя сообразила: Широкорядов ведь на сегодняшний день главный подозреваемый.

— Что — если? — подхватил Андрей.

— Так, ничего, — отмахнулась я.

Удрученный сыщик почесал затылок:

— Скажи-ка мне лучше вот что… Ты случаем не вспомнила ничего нового об убийстве Остроглазовой?

— Да я ведь уже все рассказала, ну все буквально, — раздраженно отозвалась я.

— И все-таки попробуй припомнить все от начала до конца, — настаивал он. — Больше всего меня интересует то, что касается самого банкира.

— Банкира? А что он… Ну хорошо, хорошо… Было так: я проснулась от женских криков, разбудила Нинон. Мы спустились вниз, выглянули в окно и увидели, как банкирша выскочила на улицу.

— Но ведь было темно…

— Да, темно, но на ней был надет светлый костюм, так что…

— Понятно, — поторопил меня Андрей, — давай дальше.

— А вскорости, буквально минут через пять явился Остроглазов. Нинон еще сказала: ну вот, опять придется разнимать эту парочку. Оказывается, во время своих ссор они часто привлекали ее в качестве третейского судьи. Ну, и в тот раз Остроглазов начал ее умолять: «Ниночка, помоги, а то Ирка меня слушать не захочет». Нинон, конечно, стала отказываться, а кому захочется разыскивать чьих-то жен? Но в конце концов она согласилась, а я поехала с ними.

— Маршрут!

— Ой, ведь говорено-переговорено… Сначала мы поехали по грунтовке к платформе, убедились, что там ее нет, спросили у этого ларечника Сени, не видел ли он ее, тот ответил: не появлялась. Тогда Остроглазов решил, что она могла пойти другой дорогой, по разбитому асфальту. Там нам сначала попался пьяный шабашник — он шел навстречу, в сторону платформы, — а потом уже мы наткнулись на труп. Остроглазов так резко затормозил… Вот и все.

— А на следующий день?

Я пожала плечами:

— А что на следующий день? Потом начались эти бесконечные допросы.

Глава 25

Это продолжалось не менее получаса. Мой «особо важный» любовник упорно доставал меня бессмысленными расспросами. Непонятно, зачем и почему он заставил меня подробно описать церемонию погребения банкирши.

— Но ведь ты сам там был! — возмутилась я.

— А если меня интересуют твои впечатления?

— Ну, какие мои впечатления… Ты сам видел, какие там были рожи, сплошные нувориши, все кладбище иномарками заставили… Гроб дорогущий, орхидеи…

— Я не о том, — возразил Андрей, — ты мне лучше скажи, насколько, по-твоему, Остроглазов был искренен в своем горе?

— Ты же говорил, что руководствуешься исключительно фактами, — хмыкнула я, — и вдруг интересуешься субъективными бабскими наблюдениями. И вообще, нравится мне этот термин — искренность горя, может, прибор есть специальный, чтобы его определять? Вроде детектора лжи. А за основу будет браться, например, такой показатель — количество пролитых слез за единицу времени.

Говоря это, я, конечно же, меньше всего думала о банкире Остроглазове, я думала о том, что страдание не всегда бывает публичным. Вот мне, между прочим, хочется от тоски на луну выть, а я вместо этого спокойно (по крайней мере, внешне) разговариваю с человеком, который разрушил мои надежды и чаяния.

Наверное, такие мысли против моего же желания передались Андрею, потому что он вдруг понуро повесил голову и принялся уж очень пристально изучать носы своих ботинок, на которых успела осесть дроздовская пыль. И вид у него был такой печальный, что где-то в глубине моей саднящей души шевельнулся червячок жалости, и я поспешила прервать повисшую паузу:

— Не знаю я, что думать об этом Остроглазове. Судя по всему, у них с женой были весьма сложные и далекие от идеала отношения, по крайней мере, так Нинон говорит. Но в семейных делах трудно разобраться, глядя со стороны. Бывают такие оригиналы, для которых ежедневные скандалы — прелюдия к пылким объятиям, а посему, очень вероятно, эти двое любили друг друга, как принято говорить, по-своему. И теперь бедняге банкиру безумно не хватает жениного визга и поединков на сковородках. Может, оттого он и в петлю полез.

— Кстати, о петле, — вскинул на меня глаза бывший любовник, — расскажи-ка мне об этом еще раз.

— Да что тут рассказывать? Это было еще перед похоронами, как раз накануне вечером, в тот же день, если я ничего не путаю, когда его выпустили из каталажки. Мы с Нинон решили его проведать. Дверь была незаперта, мы вошли, стали его звать — никакого ответа. Поднялись наверх, а он сидит в спальне на полу с веревкой на шее, пьяный, совершенно разбитый. Мы его часа два утешали, чаем отпаивали, потом спать уложили.

— Все?

— Кажется, все. — Я и в самом деле прилагала немалые усилия к тому, чтобы вспомнить еще хоть что-нибудь. В конце концов, это и в моих интересах тоже: чем скорее он разберется в дроздовских убийствах, тем ближе день, когда мы расстанемся навсегда и уже больше не будем сыпать на свежие сердечные раны соль вынужденных встреч. — Хотя нет, кажется, в тот день в окно его гостиной влетел камень… Или это все-таки было позже? Нет, камень влетел уже после похорон. Точно, в тот день, когда кремировали банкиршу.

— Какой еще камень? — насторожился мужчина моих несбывшихся снов. — Ты мне про это не рассказывала.

— Я же говорю, что это было уже в другой раз…

— Неважно, давай рассказывай!

— Рассказываю, — смиренно согласилась я. — Тогда мы с Нинон направлялись к Широкорядову, он нас пригласил, а по дороге заглянули к Остроглазову, проведать и заодно убедиться, что он не собирается повторить номер с петлей. Банкир к тому моменту был уже изрядно пьян и предложил нам выпить по рюмке «на помин души». Мы не стали артачиться, махнули по пятьдесят грамм, и тут в окно гостиной влетел булыжник и закатился за диван. Мы решили, что это проделки местной детворы.