Юрий Оклянский - Федин

• Название: Федин
• Автор: Юрий Оклянский
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Предлагаемая книга — первая биография советского писателя, ученого и общественного деятеля, Героя Социалистического Труда К.А. Федина. Воссозданию обстоятельств жизни, окружения и личности К.А. Федина помогло знакомство автора с писателем, встречи и переписка с ним на протяжении почти двух десятилетий. В книге впервые использовано большое количество новых, ранее не публиковавшихся материалов, документов, переписки из государственных хранилищ и частных собраний СССР и ГДР.

Рецензенты:Сектор советской литературы Институтарусской литературы АН СССР (Пушкинский дом)в Ленинграде.Государственный музейК.А. Федина в г. Саратове.

---

27 января 1944 года было завершено освобождение Ленинграда от вражеской блокады. 10 марта Федин, приехавший в Ленинград в качестве корреспондента Совинформбюро, в письме к родным делился первыми впечатлениями об увиденном:

"О городе сказать ничего не в силах — это очень тяжело. Как будто тот же и — совсем другой — устрашающе бедный, одинокий, обиженный… Был в Пушкине, в Александровской, в Пулкове. От Пушкина — только одни стены. Он весь без крыш. Учинен кошмарный погром. Дворцы умерли, и трупы их обворованы, раздеты, поруганы.

Парки осквернены порубками. Везде завалы деревьев, мусора, снега. Ни души…

Сотни знакомых объявляются из нор и щелей. Был на Литейном, у Сергеева, у Коппеля, т. е. ходил по дворам и лестницам. И это самое страшное…

Картину фашистского разора, учиненного городу и его окрестностям, и героизма тех, кто сумел вынести все это и не покориться врагу, жить и сопротивляться, нарисовал Федин в цикле очерков "Свидание с Ленинградом". Писался цикл с яростной стремительностью, был передан "прямо в номер" и опубликован уже в № 4–5 журнала "Новый мир" за 1944 год.

Есть в этом цикле групповые и индивидуальные портреты и картины быта, труда и борьбы города в блокаду, и его нынешний день возрождения ("Ленинградка", "Живые стены", "Во времена блокады", "Партизаны на Невском проспекте"). Есть и зримо написанный обличительный образ фашистского летчика, одного из тех оккупантов, которые совершали налеты на Ленинград и грабили музейные ценности в Гатчине ("День оккупанта"). А встреча с городом Пушкином (бывшее Детское Село), с Екатерининским дворцом и его Зубовским флигелем, где жил некогда с композитором Г. Поповым, в недалеком соседстве от дружеской компании А.Н. Толстого — В.Я. Шишкова, вылилась у Федина в лирическую новеллу, которая так и названа — "Рассказ о дворце". Об этом очерке, пронизанном, как и весь цикл, высокого гражданской страстью и глубоко личностном, Н. Тихонов написал, что при чтении не покидает чувство постоянного присутствия автора."…Я видел его, — писал Тихонов, — как будто он сидел передо мной, читая его очерк о разрушенном дворце, о сожженных деревьях, об уничтоженном городе Пушкине, видел его гневное лицо…"

"У порога", "Приговор истории", «Вершина» — уже сами названия этих публицистических выступлений Федина января — мая 1945 года говорят об оценках писателем завершающих этапов Отечественной войны… Окончательное освобождение советской земли от немецко-фашистских оккупантов и перенос войны на территорию врага, великая освободительная миссия Красной Армии в Европе… Ялтинская конференция трех союзных держав по антигитлеровской коалиции, определившая условия безоговорочной капитуляции нацистской Германии и основные принципы послевоенного устройства в Европе, ее итоговая декларация, огласившая "приговор истории"… Полный разгром Германии, взятие Берлина советскими войсками и "вершина славы" — День Победы…

Этот день Федин встретил в Москве. Весь город вышел на улицы, от радости обнимались и целовались незнакомые люди… "Гитлеровская Германия не существует… — писал Федин. — Новый Гомер воспоет величие Красной Армии, пронесшей на своих плечах самый тяжелый груз испытаний тогда, когда германская армия... бросала на Советский Союз неисчислимые стада железных чудовищ истребления… Много славных книг будет написано… И самая великая из них запечатлеет на своих страницах наш народ в счастливый день… — в День Победы" ("Вершина", «Известия», 1945, 11 мая).

….С декабря 1945-го по февраль 1946-го Федин наблюдает поверженную Германию. Сначала в Берлине, потом в Нюрнберге, на процессе главных немецких военных преступников. Статус корреспондента газеты «Известия» и неограниченный срок командировки дают писателю возможность ездить, всюду бывать, все смотреть, встречаться с теми, кого он хотел бы видеть.

Рождество, которое по здешнему обычаю встречают вместо Нового года, он отмечает на квартире своего многолетнего знакомого и друга поэта Иоганнеса Бехера, возглавляющего теперь новое демократическое объединение немецкой культуры и искусства «Культурбунд», Один в компании немцев…

За столом с картофельным салатом и сосисками человек десять. Посреди комнаты — наряженная елка, вырубленная в развороченном снарядными воронками соседнем сквере. На книжном шкафу — пестрая коллекция ватных Дедов Морозов. Радио передает благостные рождественские мелодии и умасливает слух детскими голосами: "Heilige Nacht, stifle Nacht…"[12] Под окнами прохаживается красноармейский патруль, в белых дубленых полушубках, валенках и с воронеными автоматами на груди… Бехер счастлив: это первое рождество, которое он празднует дома, после двенадцати лет изгнания…

С напряженным вниманием вслушивается Федин в застольный диспут, который ведут между собой писатель-реалист Ганс Фаллада и руководитель немецких коммунистов Вильгельм Пик… Они говорят о сегодняшнем позоре и будущем Германии…

Сложные, противоречивые чувства вызывает многое у Федина: перед глазами стоят глубокие раны, нанесенные родной земле… Но история движется… И вчера есть вчера, а завтра есть завтра. Он слушает людей, которые так же, как и он, ненавидят фашизм, видит перед собой немцев-единомышленников, немцев-друзей…

Пройдет четыре года, и Вильгельм Пик станет первым президентом Германской Демократической Республики, социалистического государства на немецкой земле… Федина впоследствии изберут председателем правления Общества дружбы СССР — ГДР. Тринадцать лет кряду деятельно станет он исполнять эти обязанности, приезжать сюда вновь и вновь…

"Я встречал Вильгельма Пика раньше, встречал и позже, — вспоминал Федин. — Но эта рождественская ночь в Берлине, кажется, самой судьбой выдалась мне, чтобы я увидел его с такой разносторонней полнотой как личность — человека, революционера, политика…

Нервический, болезненно-нетерпеливый Ганс Фаллада говорил обрывисто, внезапно задавая вопросы…

— Простые немцы должны знать: что же дальше?.. Обыкновенный немец видит, что опять началось соревнование газет, война слов! Ему ничего не дается положительного. Он ждет положительного, больше ничего!

— Обыкновенный немец — это народ. Народ не должен ждать, чтобы ему кто-то что-то дал. Только он сам, немецкий народ, во главе с рабочим классом, может себе что-то дать. Это «что-то» — его демократия, то есть социализм.

В конце концов писатель Фаллада не мог не сказать того, без чего не обходился никогда спор писателя с политиком:

— …Дело политика — подчинять себе действительность, а дело художника — показывать, какова она есть!

Вильгельм Пик вдруг с мягкой улыбкой покачал головой:

— Не спорю, это так. Но неужели писателю безразлично, какую действительность он показывает? И если политик подчинит себе действительность, чтобы сделать ее прекрасной, неужели писателю не будет более приятно показывать действительность прекрасную, чем мерзкую и преступную, а?

Я не забуду этой встречи и этой ночи, когда у Иоганнеса Бехера я увидел так близко и почувствовал так тепло Вильгельма Пика…"

…В берлинском районе Карлсхорст, где размещается теперь Главная советская военная администрация, Федин три часа беседует с маршалом Г.К. Жуковым в его кабинете. Тогдашняя запись в дневнике: "…Рассказ Жукова о своей жизни, импровизированная автобиография, тридцатилетний путь от солдата до маршала… История обучения скорняжному ремеслу, у дяди в Москве (все очень близко к горьковскому детству); история Халхин-Гола и оценка японской армии, эпизоды обороны Москвы… и особенно Ленинграда…

Я хочу попробовать написать нечто вроде портрета-биографии… Впечатление у меня такое после этой встречи, что фигура Жукова будет привлекать к себе внимание историка и художника не меньше, чем военного специалиста: благодарная, яркая личность с чрезвычайно индивидуальными особенностями и одновременно удивительно русская, соединяющая в себе судьбы современных революционных характеров с судьбой национальной" (2? декабря 1945 г.).

…Нюрнберг был сильно разрушен. Но неподалеку от центра города, словно намеренно для такого случая, война пощадила старинный Дворец правосудия. Яростные бомбежки и обстрелы наступавших американских войск чудом его почти не коснулись. Дворец правосудия, составлявший гордость баварских королей, вместе с находившейся на задворках внутренней тюрьмой, занимал целый квартал, но только стены его были изъедены оспинами бомбовых осколков и пуль, а сам дворец сохранял независимо-уверенный вид среди соседних руин и груд щебня. Здание было огромным, в несколько этажей, и в то же время из-за размеров своих как будто приземистым, с красным треугольником черепичной крыши, с аллегорическими древними гербами, лепными фигурами мудрецов, князей, крестьян и ремесленников по верхнему фронтону, сложенное из кирпичей розового песчаника, такого, каким был прежде почти весь розовый, теплый и чуть самодовольный, Нюрнберг…