Турсунбек Какишев - Сакен Сейфуллин

• Название: Сакен Сейфуллин
• Автор: Турсунбек Какишев
• Издательство: «Молодая гвардия» МОСКВА 1972
• Жанр: Биографии и Мемуары

Настоящая книга — научно-художественная биография Сакена Сейфуллина, национальной гордости казахского народа, основоположника казахской советской литературы.

---

Сколько дней он промаялся в поисках! Зато когда нашел ритмику, поэма была закончена в один день. Не удивительно, ведь ее мысли, ее настроение вынашивались, быть может, многие годы.

Теперь главное — не портить поэму, больше не прикасаться к ней.

И, наверное, впервые ему захотелось тут же, немедля прочитать поэму кому-нибудь вслух. Раньше он и не замечал за собой таких порывов, сам справлялся с собственными «поэтическими восторгами».

Пригласил Сабита, сотрудника «Енбекши казах». Он жил в его же квартире.

Сабит даже растерялся. Что с Сакеном случилось? Ведь всегда молчит, словом не обмолвится о своих новых стихах, пока не сдаст их в печать.

Слушал и ушам не верил — хороши стихи, но словно написал их иной, не казахский поэт.

Сабит знал, что Сакен не любит, когда его хвалят, и сказал буднично:

— Давайте я захвачу с собой, поместим в номере седьмого ноября.

— Ну нет, джигит мой, не те нынче времена пошли. Теперь все самому надобно с начальством обговаривать, иначе оно в претензии будет. Смагулу сам доложусь.

— Дело ваше. Кстати, Смагул просил напомнить, что седьмого ноября исполняется четыре года газете «Енбек-ши казах». Неплохо было бы, если бы вы написали об этом событии этак строк пятьдесят.

— Согласен. Я стоял у колыбели этой газеты, и она немало сделала для развития казахской литературы, да и ныне «Енбекши казах» — главная опора КазАПП.

Сакен и так и сяк ворочает номер «Енбекши казах» за 7 ноября 1925 года. «Советстан» не опубликован. Правда, статья его появилась, но и в ней обрезан последний абзац.

И в последующих выпусках газеты Сакен не находит своей поэмы.

Конечно, это все происки Смагула. Но не слишком ли зарвался он? Пора и ему дать по рукам.

Сакен не любил жаловаться в «вышестоящие органы». Но на сей раз написал в отдел печати краевого комитета ВКП(б).

В письме он поведал не только о возмутительной дискриминации, которой подверглась его поэма, написанная к восьмой годовщине Октября. Сакен рассказал и о постоянных задержках, которые чинит редакция каждому его произведению, о том, что она произвольно выбрасывает из них целые строфы, как это было со стихами «Осень в степи».

Пока в тебе еще бунтуют силы,
Но ты все чаще опускаешь взгляд.
Стой в стороне.
Но знай — твоя могила
Была готова восемь лет назад.

Вот такие строки редакция почему-то задержала.

Обратил он внимание отдела печати и на те слова, которые редакция вычеркнула из его юбилейной статьи: «Молодые писатели трудящихся, раньше неопытные, ныне выросли. Теперь нужно, чтобы прежние враги трудящихся, писатели старые, держались подальше от «Енбекши казах».

Эта купюра уже не случайна. Тем более что вместо заказанных 50 строк он подал 35.

Крайком ВКП(б) не оставил без внимания письмо Сакена.

Но Смагул Садвакасов не унимался. Полгода он мариновал «Советстан» и в то же время без оглядки печатал сомнительные стишки писателей-националистов, скрывавших свои подлинные имена за псевдонимами.

Сакен не впал в уныние, но, конечно, не мог похвастаться хорошим расположением духа. Он мог пойти к секретарю крайкома, но тогда его недруги завопили бы, что Сакен выпрашивает для себя какие-то особые условия. Поэтому Сакен избегал встреч с руководящими товарищами.

Но свои чувства он излил в стихах:
Ах, эти попрошайки курицы!
Пристанут — нет от них отбоя,
Едва вы выйдете на улицу,
Крупы и проса взяв с собою.
Так и «друзья». Они — как курицы.
Снуют, пока вы не в опале.
Но стоит небесам нахмуриться —
Ищи-свищи! «Друзья» пропали.
Их дружба сущая безделица.
Друг проверяется на деле.
Друг с вами тайнами поделится
И ваши горести разделит.

А последующие строки Сакен посвятил другу, который понимал чистоту его души.

Тебе, мой друг безвестный,
Все помыслы души
Я раскрываю в песне, —
Ты ж слушай, не дыши.
О, что душа без песни
И песня без души?!

В середине лета Сакен получил долгожданный отпуск. И, ни на минуту не задерживаясь, направился в родной аул.

Знакомая дорога, но каким оказался долгим путь! Сакена знали, Сакену несли сказки и песни, к нему шли рабочие железной дороги Кзылжар — Акмолинск с жалобами на свои бытовые нужды, с просьбами о помощи.

Сакен несколько дней и ночей провел в лачугах рабочих. Знакомился с их жизнью, бытом, немудреными развлечениями.

По пути заезжал в Караганду, Нильди. Как хорошо дома! Как вкусно пахнет первый снег, но как быстро пролетело время. Он его и не заметил, с увлечением работая над поэмой «Кокче-Тау».

Возвращаясь в Кзыл-Орду, Сакен сделал остановку у своего друга Жакии Айнабекова. Его брат, Кайып, — тоже поэт, но считает себя неудачником, так как его стихи только изредка появляются на страницах газет и журналов.

Не без тайного умысла, едва представился к тому случай, Кайып прочел Сакену две строфы — не свои, Шолпан.

Теснятся в сердце то рассвет, то ночь.
Желанью моему никак не сбыться.
Быть может, вы сумеете помочь —
У вас охват, как у могучей птицы.

Четыре года я уже в дороге.
Никто руки не подал мне в пути.
Немного знаний. Но мечты так много,
Что в сердце — пламя. Мне его нести.

Сакен сразу все понял, перебил его.

— Каке, как поживает Шолпан?

— Разве ты не слышал?

— А что?

— Нет больше нашей сестрички… Сакен изменился в лице.

— Бедная Шолпан! Она ведь была первой нашей поэтессой. Первая ласточка. Только-только расцветший цветок. Увяла, не успев созреть…

— Не думал, что ты не знал, — сожалеючи говорил Кайып, — хотел было выложить свои обиды и нужды. Вот и вспомнились ее стихи, посвященные тебе! Сакен ничего не слышал:

— Она горела пламенем. Году в двадцать третьем помог я Шолпан опубликовать ее стихи «Путник и рабочий» в газете «Енбекши казах» к Октябрьскому празднику…

Кайып помолчал. Потом сказал напрямик:

— Ты ведь помог выпустить и книгу Сабыра Шари-иова «Алтыбасар», даже написал предисловие к ней.

— Да, Каке! И что же?

— Всем помогаешь, а почему не обращаешь внимания на меня?

— Ведь в газетах и журналах появляются ваши стихи.

— Да, изредка, но хотелось бы и мне выпустить книгу. Вот я собрал все, что написал. Можно было бы назвать «Красные степные цветы». Увези с собой в Кзыл-Орду. Прочти, если найдешь подходящим, сделай что-нибудь, а нет — так порви. Я это говорю тебе как руководителю КазАПП!

— А что же вы сердитесь, Каке?

— Ну а как же, если с вами говорить помягче, то вы не понимаете! Редко публикует мои стихи «Енбекши казах» — обидно!

— У казахов много поэтов. Разве может газета поместить стихи всех? Скоро будем выпускать литературный журнал. Вот тогда и будет вам простор, Каке.

Жена Кайып поспешила вмешаться — перевела разговор на житейские темы. Поделилась радостью — единственная дочь двоюродного брата Кайыпа, Батырбека, учится в Кзылжарской совпартшколе.

— Наверное, скучает по дому. Ты же едешь в Кзылжар, передай ей привет, гостинцы.

— Достаточно ведь и того, что вы помогаете ей деньгами, зачем еще гостинцы?

Кайып сразу понял, что Сакен не настроен обременять себя всякими поручениями.

— Ох эти женщины! Всегда поставят в неудобное положение, — сказал и недовольно посмотрел на жену. — Зачем тебе возиться со всякими гостинцами, захвати, пожалуйста, только деньги.

— Да, путь далек, — сказал как бы между прочим Сакен,

По приезде в Кзылжар Сакен послал мальчика — сынишку хозяина дома, где он остановился, в общежитие совпартшколы пригласить Гульбарам Батырбекову. Вскоре в комнату вошла воспитанная в аульных традициях молодая красавица с длинными косичками, приятным матовым оттенком лица и искрящимся взглядом.

— Сестричка, в ауле все живы и здоровы. Каке воспользовался моей поездкой и передает тебе деньги и привет. — И, достав из внутреннего кармана сложенные пополам деньги, передал ей. — Ну, как учеба, наверное, привыкла уже к городской жизни?

Гульбарам силится что-то сказать, шевелит губами, но ничего не слышно. Все еще не может расстаться с аульной застенчивостью. Засобиралась было уходить, но хозяин дома сказал:

— Посиди, милая, покушаешь с нами.