Владимир Архангельский - Петр Смородин

• Название: Петр Смородин
• Автор: Владимир Архангельский
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1974

Книга рассказывает о жизни секретаря ЦК РКСМ Петра Смородина. С именем П. Смородина связана героическая деятельность РКСМ в годы гражданской войны и перехода к мирному строительству.

В книге представлены иллюстрации.

---

Петроград был объявлен на осадном положении. Ревтройка губкома комсомола повернулась и против «волынщиков», и против мятежников. На заводы были посланы все лучшие агитаторы, которые здорово поддевали тех, кто выступал против диктатуры пролетариата. Комсомольцы стали показывать образец труда, формируя из добровольцев бригады, которые можно назвать прототипом ударных бригад.

Отряды ЧОНа окрепли и по донесениям разведчиков и патрулей изымали подозрительных лиц и явных врагов. Так поймали одного типа, который читал в толпе «Известия» мятежников. Однажды прибежали ребята в губком: в Вознесенской церкви поп произносил погромную речь.

— Что делать? — спросили у Смородина.

— Как что делать? Изъять его из обращения!..

Губком сумел образцово мобилизовать молодые силы революции. И активисты в районах ощущали себя в обстановке передовой линии фронта, работали по-военному, не считаясь со временем. К тому же Смородин создал в помощь Коммунистическому батальону боевой комсомольский отряд, в который входили только те, кто уже закалился на гражданской войне. Всего потребовалось четыре часа, чтобы отряд оказался на казарменном положении и по указанию губкома партии приступил к охране Смольного.

Но центральная ревтройка стала получать тревожные сигналы об утечке информации. Стоило передать приказ по телефону, как о нем тотчас же узнавали враждебные элементы.

Снова пригодился личный опыт Смородина — подпольщика и комиссара. Он дал приказ пользоваться при передаче донесений шифром. Недолго ломали голову, взяли за основу фразу «читают «Юный пролетарий». Ссылка на номер журнала определяла обстановку: «Все спокойно» («Читают «Юный пролетарий» № 1), «Улучшается» (№ 2), «Ухудшается» (№ 3), «Скверно» (№ 4), «Плохо» (№ 5), «Очень плохо» (№ 6), «Бастуют» (№ 7). Шифр был установлен и для разговоров, и для письменных сводок. Для него взяли название четырех газет, одного журнала, семи дней недели и одиннадцати месяцев (кроме декабря). И было категорически подчеркнуто, что шифры известны только Смородину, Файвиловичу, Тужилкину и председателям революционных троек в районах. Утечка информации прекратилась.

На заводах наметился перелом.

Но во всем этом деле явно не хватало еще одного толчка — зубастой листовки, чтоб сбить с вредной позиции сторонников заварухи и сплотить всю молодежь вокруг партии и комсомола. Ведь были листовки против царя и капиталистов, почему не прибегнуть к этому средству против контрреволюционной сволочи?

Петр решил так и взялся за листовку. Но он никогда не был один: все люди и люди. Да и недолюбливал он писанину, — проще было командовать полком или идти в штыковой бой. Он вспомнил про Дорохова — организатора молодежи в Спасском районе. И поручил ему набросать текст листовки.

Дорохов описал эту сцену в книге «Годы, которых не забыть»: «С постановлением тройки спускаюсь в редакцию. Там сидит на диване, беседуя с Мазниным, Саша Безыменский. Он прикатил вчера из Москвы с отрядом московских комсомольцев, выделенных в помощь Питеру, и первым делом заявился, конечно, в «Юный пролетарий».

— Ну что будем делать?

— Да вот надо выпускать воззвание. Бери карандаш. Стараемся втроем, но выходит бледновато. Обычные

митинговые фразы как-то не звучат, да они и использованы уже в экстренном выпуске «Смены». Надо придумать что-нибудь необычное, яркое, чтобы сразу врезалось в сознание того, кто еще колеблется.

Безыменский задумчиво покусывает мундштук.

— А что, если стихи?

— Какие еще стихи?

— Да видишь ли, я тут в поезде набросал стишата. Призыв к молодежи. Что, если вклеить их в воззвание?

— Что-то мне не помнится, чтобы серьезные документы выпускали в рифмованных строчках. А впрочем… Давай-ка твое произведение.

Подымаюсь к Смородину. После долгих споров принимается решение выпустить листовку — наполовину текст, наполовину стихи.

Втроем мы снова садимся за работу. Смородин подписывает необычное произведение к печати. Но в эти тревожные дни, чтобы выпустить его в свет, нужна еще виза губкома партии. Приводится мчаться в Смольный. Там идет заседание. Объясняю секретарю в приемной, что дело не терпит отлагательства. Он скрывается в кабинете, оттуда доносятся голоса, и затем появляется с Улыбкой:

— Ну идите с вашей молодежью.

Вхожу. В табачном дыму, затянувшем комнату, от волнения плохо различаю лица. Слышу голос Зорина:

— А, красная молодежь! Ну что ж, читайте ваше воззвание.

А у меня стихи. Но отступать уже поздно. Мысленно проклиная Безыменского с его нелепой затеей, объясняю положение.

— Что же с вами делать! Стихи так стихи. Валяйте декламируйте. Послушаем.

В жизни я не предполагал, что мне когда-нибудь придется выступать с декламацией стихов перед такой аудиторией. Сразу пересыхает горло. Голос никак не хочет слушаться. Ну и втравил меня Саша!

Неужли молодежь, чьи пламенные души
Горели, как костры, в их огненной груди,
Хотя б на миг один ту мысль в себе задушит,
Что юность и в труде и в битве — впереди?

Серьезные лица слушателей помогают совладать с волнением. Слова начинают звучать увереннее и тверже:

Да! Юность впереди! Но в битве за Советы,
За подлинную власть мозолистой руки,
А не за тех врагов, чьи слуги и клевреты
Мечтают умертвить заводы и станки.

На лицах слушающих вижу одобрение и уже совсем смело продолжаю:

Неужли смутный день из сердца сразу вытер
Тот пыл, с которым мы три года гордо шли?
Иль рабства мы хотим? Иль Питер уж не Питер?
Иль нас меньшевики не к гибели вели?

Остается последнее четверостишие. В нем-то я уверен. Оно дойдет:

Дадим врагу отпор, товарищи и братья!
Без яростной борьбы к победе не придешь.
Изменникам — позор! Предателям — проклятье!
Рабочие — к станкам! На помощь, молодежь!

— Отлично! Возражений и замечаний нет? Ну скорей выпускайте ваше воззвание…»

К вечеру листовка была расклеена на всех городских тумбах, раскидана по улицам, в цехах. Первые политические комсомольские стихи метко ударили в цель. Еще одна большая группа молодежи одумалась и прекратила «волынку».

А остальные начали работать, когда делегаты X съезда РКП (б) и отряды Красной Армии, сделав нечеловеческий бросок по весеннему льду Финского залива, штурмом взяли мятежную крепость. Сам Смородин каждый день рвался к бойцам, в передовые цепи, но его не пустили: он был нужен в штабе обороны Петрограда…

ПРОЩАНИЕ С ГОРОДОМ ЮНОСТИ

Больше двух месяцев лихорадила партию дискуссия о профсоюзах. Следом за ней — «волынка» и мятеж. Петр держался стойко. И с удовлетворением принял решения X съезда РКП (б), который осудил антипартийные действия оппозиции, подвел черту под эпохой военного коммунизма и объявил переход к новой экономической политике.

Теперь открывались иные формы сотрудничества рабочих и крестьян, укреплялся их союз. Крестьянину давали отдушину: он мог свободно продавать излишки продуктов своего труда, государство заменило продразверстку посильным продовольственным налогом и поощряло развитие в деревне кооперации. Получила отдушину и мелкая буржуазия городов: в известной границе ей давали право заниматься частнопредпринимательским оборотом: открывать магазины, арендовать фабрики, заводить ремесленные мастерские.

Конечно, введение нэпа оживляло капиталистические элементы — торговцев, скупщиков, арендаторов, кулаков. И внутри страны остро ставился вопрос: кто кого? Но партия прекрасно понимала, что отступление это временное. Командные высоты сохранялись за пролетариатом. Все усилия рабочего класса в тесном союзе с крестьянством направлялись на ликвидацию разрухи, на развитие крупной промышленности в городах и кооперации в деревне, на победу социалистического уклада жизни.

Комсомолу надо было определить формы своего участия в хозяйственном и культурном возрождении страны. Война закончилась — все внимание трудовому фронту и учебе!

Далеко не всем был ясен смысл новой экономической политики. Те, кто утерял перспективу, перешли к формуле: «За что боролись?» И трудно было осуждать вчерашнего бойца, рубаку, который ненавидел буржуйскую сволочь, сидел на голодном пайке и бил себя в грудь: «За что боролись?..»

«Сытую и красивую жизнь» идейно подпирали все, кто мечтал о крушении или перерождении Советской власти: меньшевики, эсеры, анархисты. Они завалили рынок бульварной литературой, пропихивали своих сторонников в комсомол и даже пытались формировать свои молодежные организации.