Всеволод Иванов - Голубые пески

• Название: Голубые пески
• Автор: Всеволод Иванов
• Жанр: Детектив

---

И громко, точно в телефонную трубку, крикнул:

- Мама! Достань кожаное обмундирование.

Визжали напуганно болты дверей.

До утра, - затянутые в ремни с прицепленными револьверами, - сидели на крыльце. Солнце встало и осело розовато-золотым пятном на их плечи.

По улицам скачет казак, машет бело-зеленым флагом:

- Граждане! - кричит он, с седла заглядывая в ограды: - арестовывайте! На улисы не показывайся, сичас наступленье на Иртыш!

Стучит флагом в ставни и, не дожидаясь ответа, скачет дальше:

- Большевики, выходи!..

А за ним густой толпой показались киргизы с длинными деревянными пиками.

--------------

В казармах солдат застали сонных. Не проснувшихся еще, выгнали их в подштанниках на плац между розовых зданий. Казачий офицер на ленивой лошади крикнул безучастно:

- По приказу Временного Правительства, разоружаетесь! За пособничество большевикам будете судимы. Сми-ирно-о!..

Солдаты, зевая и вздрагивая от холода, как только офицер шире разинул рот, крикнули:

- Ура-а!..

В это время пароход "Андрей Первозванный" скинул причалы, немножко переваливаясь, вышел на средину реки и ударил по улицам из пулеметов.

--------------

Квартальный староста Вязьмитин обходил дома.

Пришел и к Кириллу Михеичу. Заглядывая в книгу, сказал строго:

- Приказано - мобилизовать до пятидесяти лет. Вам сколько?

- Сорок два.

Улыбнулся пушистой бородой. Щеки у него маленькие, с яичко.

- Придется. Через два часа являться, к церкви. Заборов держитесь большевики по улицам палят. Оружие есть?

- Нету.

- Ну, хоть штаны солдатские наденьте. Ползти придется.

Стукнул ребром руки о книгу, добавил задумчиво:

- Ползти - песок, жарко. Ладно грязи нету. Больше мужиков не водится в доме?

Кирилл Михеич сказал уныло:

- Перебьют. Не пойти разе?.. А коли вернутся с Запусом?

- Убили Запуса. Артюшка.

- Ну-у?!. Откуда известно?

Староста поглядел вниз на усы и сказал строго:

- Знаю. Естафета прискакала из станиц. Труп везут. Икон награбленных - обоз с ними захватили...

Верно насквозь прожжена земля: Иртыш паром исходит - от прокаленных желтых вод - голубой столб пара; над рекой другая река - тень реки.

От вод до неба - голубая жила. И, как тень пароходная, - прерывный напуганный гудок; вверху, винтит в жиле:

- У-ук! ук!.. а-а-а-и-и... ук! ук!.. а-а-и-а-а-и-и... ук!.. у-у...

Песком, словно печью раскаленной, ползешь. В голове угар, тополя от палисадников пахнут вениками, и пулемет с парохода - как брызги на каменку. От каждого брызга соленый пот по хребту.

Не один Кирилл Михеич, так чувствовали все. Как волки или рысь по сучьям - ползли именитые Павлодарские граждане к пароходу, к ярам. Срединой улицы нельзя, - пулемет стрекочет.

Винтовки в руках обратно, к дому тянут: словно пятипудовые рельсы в пальцах. А нельзя - тонкоребрый офицер полз позади всех с одной стороны, с другой позади - в новых кожаных куртках сыновья Саженовой.

Кричал офицер Долонко:

- Граждане, будьте неустрашимей. До яра два квартала осталось... Ничего, ничего - ура кричите, легче будет.

Неумелыми голосами (они все люди нужные - отсрочники, на оборону родины) кричали разрозненно:

- Ура-а-а!..

И рядом, с других улиц взывали к ним заблудившиеся в песках таким же самодельным "ура".

Яков Саженов полз не на четвереньках, а на коленях, и в одной руке держал револьвер. Кожаная куртка блестела ярче револьвера.

Кирилл Михеич полз впереди его людей на десять и при каждом его крике оборачивался:

- Двигайтесь, двигайтесь! Этак к ночи приползем, до вечера, что ль? Жива-а!.. Кто свыше трех минут отдыхать будет, - пристрелю собственноручно.

И ползли - по одной стороне улицы - одни, по другой - другие. А по средине - в жару, в пыли невидимой пароходные несговорчивые пули.

Было много тех, что стояли в очереди на сходнях - платившие контрибуцию. Первой гильдии - Афанасий Семенов, Крылов - табачный плантатор, Колокольщиковы - старик с сыном. Об них кто-то вздохнул, завидуя:

- Добровольно ползут!

Колокольщиков, пыля бородой песчаные кучи, полз впереди, гордо подняв голову, и одобрял:

- Порадеем, православные. Погибель ихняя последняя пришла.

А впереди, через человека, полз архитектор Шмуро, оборачивался к подрядчику и говорил скорбно:

- Разве так в Англии, Кирилл Михеич, водится? В такое унизительное положение человека выдвигать. Черви мы - ползти?!

Какой-то почтовый чиновник прокричал с другой стороны улицы:

- А вы на земле проживете, как черви слепые! Горький немцам продался и на деньги немецкие дома в Англии скупает. Вот царь-то кого не повесил!..

- Ура-а!.. - закричал он отчаянно.

Шмуро опять обернулся:

- Фиоза Семеновна не приехала? Напрасно вы жену отпускаете, в таком азиатском государстве надо по-азиатски поступать.

Кириллу Михеичу говорить не хотелось, а по песку молчком ползти неудобно. Еще то, - надел Артюшкины штаны, а они узки, в паху режут.

- Кто теперь город охранять будет? На солдат надежи нету, не нам же придется. Самых хороших плотников перебьют, это за что же такая мука на Павлодар-то пала? Поеду я из этих мест, как только дорога ослобонится.

Фельдшер Николаенко где-то тут тоже ползет. Голова у него голая как пузырь, пахнет от него иодоформом. На кого нашла позариться Фиоза Семеновна?

- Ладно хоть к уборке счистят шваль-то. Хлеба бы под жатву сгнили.

Штык ружья выскользнул из потных пальцев. Прапорщик Долонко закричал обидно:

- Качанов, не отставай. Э-эй, подтянись, яры близко.

В песок сказал Кирилл Михеич:

- Я тебе солдат? Чего орать, ты парень не очень-то.

А правильно - оборвались дома, яры начались утоптанные.

- Окопайсь!..

Гуляют здесь, вдоль берега по яру вечерами барышни с кавалерами. От каланчи до пристани и обратно. Двести сажен - туда, сюда. Жалко такое место рыть.

Выкопали перед головами ямки. Опалило солнце спины, вспрыгнуло и сталось так, высасывая пот и силу. Передвинул затвор Кирилл Михеич и, чтоб домой скорей уйти, выстрелил в пароход. Так же сделали все.

Саженовы командовали. Команды никто не мог понять, стреляли больше по биению сердца: легче. Офицерам казалось, что дело налаживается, и они в бинокль считали на пароходе убитых.

- Еще один!.. Надбавь!.. По корме огонь, левым флангом, - ра-аз!.. Пли!

- Троих.

Кирилл Михеич ворочал затвор, всовывая неловко обоймы, и говорил у разгоревшегося ствола ружья:

- А, сука, попалась? А ну-ка эту...

XIV.

Плотник Емельян Горчишников, заместитель Запуса, командовал пароходом. Был он ряб, пепельноволос и одна рука короче другой. Вбежал в трюм, увидал мешки с мукой, приказал:

- Разложить по борту.

Борта высоко обложили мешками. В мешках была каюта капитана, а рыжий, выпачканный мукой капитан стоял на корточках перед сломанным рупором и командовал бледным, мокрым голосом по словам Горчишникова:

- Полный вперед... Стоп. На-азад... Тихий.

Пароход словно не мог пристать к сходням.

Пули с берега врывались в мешки с мукой. Красногвардейцы белые от муки и мук, всунув между кулей пулеметы и винтовки, били вдоль улиц и заборов.

Горчишников, бегая взад и вперед - с палубы и в каюты - скинул тяжелые пропотевшие сапоги и, шлепая босыми ступнями, с револьвером в руке торопил:

- Ниже бери... Ниже. Эх, кабы да яров не было, равнинка-бы, мы-бы их почистили.

И, подгоняя таскавшего снаряды, киргиза Бикмулу, жалел:

- Говорил, плахами надо обшить да листом медным пароход. Трехдюймовочку прозевали, голуби!..

Гришка Заботин сидел в кают-компании, курил папиросы и лениво говорил:

- Запуса бы догнать. Они бы с одного страха сдались. Тут, парень, такая верстка получится - мельче нонпарели. Паршивая канитель.

Горчишников остановился перед ним, выдернул занозу, попавшую в ступню.

- Пострелял-бы хоть, Гриша.

- Стреляй, не стреляй - не попадешь. Ты чего с револьвером носишься?

Говор у Гришки робкий. Горит в каюте электричество - захудало как-то, тоще. Да и - день, хотя окна и заставлены кулями.

- Блинов что ли из муки состряпать? На последки. Перекрошат нас, Емеля - твоя неделя...

Закурил, сплюнул. Звякнула разбитая рама. Рвался гудок. Заботин поморщился:

- Жуть гонит. Затушить его.

- Кого?

- Свисток.

- Пущай. Ты хоть не брякай.

- О чем?

- А что перекрошат. Народ неумелой. Обомлет.

- Я пойду. Скажу.

Он спустился по трапу вниз и с лесенки прокричал в проходы:

- Товарищи, держитесь! Завтра утром будет Запус. Белогвардейцы уменьшили огонь. Ночью мы пустим в город усиленный огонь. Товарищи, неужели мы!..

Красногвардейцы отошли от мешков и, разминая ноги, закричали "ура".

Горчишников поднял люк в кочегарку и крикнул:

- Дрова есть?

- Хватит.

Все обошел Горчишников, все сделано. Сам напечатал на машинке инструкцию обороны, расставил смены. Продовольствие приказал выдавать усиленное. Ели все много и часто.