Игорь Бестужев-Лада - Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше

• Название: Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше
• Автор: Игорь Бестужев-Лада
• Издательство: Институт экономических стратегий
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93618-135-1

Книга эта — попытка философско-социологического осмысления истории Земли и человечества. Языком публициста излагаются господствующие в современной науке теории о происхождении Земли и жизни на ней, об особенностях социальной организации первобытной общины, цивилизаций Древнего мира, античной цивилизации, породившей современную западную и нашу евразийскую. Особо рассматриваются эпохи Средневековья, Возрождения (Ренессанс) и упадка (декаданс), глобальные проблемы человечества в XX — начале XXI века и технологические прогнозы решения этих проблем в обозримом будущем ближайших двух-трех десятилетий.

Книга не является ни учебником истории, ни философским трактатом. Просто — книга для чтения, написанная историком и социологом, рассчитанная на самый широкий круг читателей и прежде всего на лиц, принимающих решения.

---

Как привилегированное сословие, инки имели не только жен, но и наложниц из других племен. Дети от таких родителей занимали унизительное положение незаконнорожденных (бастардов). Буквально накануне вторжения отряда испанских конкистадоров (1532 год) один из таких бастардов — незаконнорожденный сын Верховного инки — дорвался до власти и первым делом приказал перерезать всех «законнорожденных» инков. К возникшей сумятице добавилась этническая смута: покоренные племена увидели в пришельцах своих избавителей. Вскоре они убедились в своей роковой ошибке, но было поздно: цивилизация инков была почти полностью — в самом буквальном смысле слова — стерта с лица земли.

7

Из четырех больших цивилизаций Древнего мира дожили до наших дней (до середины XX века н. э.) только Индия и Китай. Правда, они возникли почти на два тысячелетия позже Египта и Месопотамии. Так что средняя продолжительность жизни всех четырех великих цивилизаций Древнего мира — четыре тысячи лет. Из десятка малых цивилизаций Древнего мира не выжила ни одна.

Как относиться к выжившим? Обе выжили под колониальным или полуколониальным гнетом. Если бы не разгром японской армии в Маньчжурии летом 1945 года советскими войсками — быть бы и Китаю колонией (Японии).

Обеим есть чем гордиться и чего стыдиться.

Гордиться понятно чем — две древнейшие цивилизации мира с культурой 4000-летней давности, причем многие из их достижений остались среди первейших ценностей мировой культуры. А стыдиться — того, что выглядело естественно четыре тысячи лет назад, но неприемлемо сегодня.

Абсолютно неприемлемы сегодня, например, все и всяческие сословные различия, оттолкнувшие от Индии значительную часть ее населения. Можно только приветствовать политику индийского правительства, направленную на ликвидацию варн и каст. Но не нам, европейцам (и особенно русским), попрекать индийцев за то, что они так медленно и мучительно расстаются с пережитками сословно-кастового строя. В Западной Европе правдами и неправдами сохраняются выпавшие из времени реликты — «фон» и «де». А в России — как реакция на падение советской номенклатуры — возрождается культ дворянских собраний, графьев-князьев и прочих. Особенно огорчительно, что вся социальная организация советской (и постсоветской) науки насквозь пропитана гибельным для нее феодально-кастовым духом по меньшей мере 300-летней давности.

Очень хорошо, что индийцам давно уже не приходится стыдиться дикого обычая самосожжения вдов, дожившего до XIX века. Если будут зарегистрированы попытки возродить этот обычай, придется обратиться к ООН с предложением беспощадно сжигать и вдовцов — ради справедливости и в целях демографического равновесия.

Что касается Древнего Китая, то ему, вместе с современной Россией, надо бы стыдиться за извечный вопрос китайских и русских мужчин к разрешившейся бременем жене: «Ты кого родила? Не мальчика, а кого?» Иначе говоря, за воинствующую патриархальщину. Кроме того, Древний Китай «виноват» в том, что в русских школах до сих пор проходят «китайскую грамоту» — заучивание бессмысленных текстов с единственной целью: получить звание мандарина (почти вся Россия состоит из древнекитайских мандаринов, только они называются у нас по-другому).

Гораздо сложнее провести социально-экономический анализ цивилизаций Древнего мира. Дело в том, что два немецких мыслителя XIX века создали чисто гипотетическую теорию общественно-экономических формаций, которую их апологеты превратили в догму, даже более того — в прокрустово ложе, с которым 74 года мучились тьмы советских историков (включая пишущего эти строки) и экономистов.

Оба мыслителя работали на материалах одной-единственной цивилизации (античной — к которой мы обратимся в следующей главе). Оставим в стороне «первобытно-общинный коммунизм», который, на наш взгляд, определен некорректно, ибо в первобытной общине распределение проводилось отнюдь не «по потребностям» и тем более не «по справедливости», а по критерию оптимума выживаемости первобытной общины в целом (ради чего вполне можно было, например, съесть уже никчемного старика или еще никчемного младенца). Рискнем утверждать, что и определения остальных формаций, предложенные этими мыслителями, по меньшей мере дискуссионны. Где кончается раб и начинается феодально-зависимый крепостной? Если русский крепостной — не раб, то кто же он? Капитализм во Франции и Арабских Эмиратах — это одно и то же? Социализм в Швеции и КНДР — это одно и то же? Кто из древних индийских или китайских мыслителей являлся рабовладельческим идеологом, а кто — феодальным? Конфуцианство — это рабовладельческая идеология? А чучхе — чья? Принятие догм этих мыслителей делает невозможным изучение ни 4000-летней истории Индии и Китая, ни какой-либо другой. А ответы на все эти бесконечные вопросы требуют конкретного подхода к каждой данной социально-экономической ситуации, к каждому социальному учению. Горький опыт показывает, что всякий отход от такого конкретного анализа (в коем — суть философии истории) ведет к догмам и завершается осквернением православных храмов и буддийских святынь.

То есть очередным Большим Талибаном.

Глава 4 Античная цивилизация

Свободой Рим возрос,

А рабством погублен.

А. С. Пушкин

Мы выделяем античную (греко-римскую) цивилизацию в отдельную главу только на том основании, что мы, европейцы, — дети именно этой цивилизации, а все предшествующие ей цивилизации — «бабушки» и «дедушки» античной. Собственно, мы, русские, — скорее ее «племянники» — по родству нашей евразийской цивилизации (через византийскую) с западной, прямой наследницей античной. Но западная цивилизация последние полторы тысячи лет (сразу после крушения античной) — лидирующая в мире. И поэтому излагать историю человечества в каком-то ином ракурсе было бы, на наш взгляд, неправильным.

Итак, чтобы взглянуть на человечество с высоты современности, надо сначала отправиться на 2500 лет назад в Средиземноморье, где начало складываться то, что мы сегодня отождествляем с обобщенным понятием «Запад», то, чьи достижения в большинстве своем не превзойдены до сих пор.

1

Мой восторг от прочитанной в детстве «Одиссеи» был испорчен в самом финале книги описанием казни рабынь, грешивших с женихами Пенелопы. Их-то за что?! Даже ребенком я понимал, что они — рабыни. Значит, грешили не по своей воле. Значит, казнены несправедливо.

Тут же мне вспоминалась популярная русская песня, часто исполнявшаяся за стеной подвыпившей компанией соседей: «…и за борт ее бросает в набежавшую волну!» Ее, беззащитную девушку, даже подростка, можно сказать, ребенка. И кто? Вождь крестьянского восстания, в честь кого переименована улица в Москве, ведущая к Лобному месту. Где его казнили. И где я собственноручно казнил палачей на красочной почтовой открытке, посвященной этому событию.

Но за убиенными рабынями стояло все величие «Одиссеи». А за «Одиссеей» — величие «Илиады».

А за пьяным убийцей-хулиганом — только пьяная компания, из таких же хулиганов состоявшая. Да еще зря испорченная почтовая открытка.

Возникал вопрос: можно ли уважать народ, который по сию пору с сочувствием и восторгом воспевает такую гнусность?

Лишь спустя много лет появился ответ: глагол «уважать» здесь ни при чем. Это — твой народ. Как говорится, плоть от плоти. Можно ли «уважать» или «не уважать» свою руку или ногу? Не правильнее ли постараться понять, почему люди вели себя так в то или иное время. И постараться подражать хорошему. И осуждать в душе плохое. Это и будут те самые уроки истории, ради которых ходят на уроки истории в школе.

2

Если попытаться изобразить графически суть любой из цивилизаций Древнего мира, то самая верная картина будет выглядеть примерно так: распростертый в пыли у ног владыки раб и владыка, надменно попирающий распростертого раба ногою. Своего рода диалог. Точнее, образ жизни.

И вот родилась цивилизация, которая в социальном плане выглядит совсем иначе. Это скорее несколько спорящих между собою людей. Пусть один надменен — другой отвечает ему насмешкой, а то и угрозой. Пусть один пытается повелевать — другой возражает, а то и обнажает в ответ оружие. Картина, конечно, получается тоже не идиллическая. Но в ней проглядывает то, чего не видно в первой: Чувство Человеческого Достоинства, отсутствующее во всех цивилизациях, кроме западной.

На протяжении второго тысячелетия до н. э. в разных местах благодатного Средиземноморья стали возникать общества, которые уже трудно было относить к варварским, но которые — просто в силу окружающей географической обстановки — еще не могли создать полноценные цивилизованные государства. Здесь не было ни Нила, ни Тигра с Евфратом, ни Инда с Гангом, ни Хуанхэ с Янцзы, ни обширных пастбищ в горных долинах. Поэтому скотоводство и земледелие могли существовать лишь в очень ограниченных масштабах, но уже достаточных для возникновения городов, окруженных стенами, дворцов, ремесел, искусства — словом, всего, чем государство отличается от первобытной общины. Хотя сильнейшие общинные взгляды сохранялись еще не одно столетие, они мало-помалу уступали место разложению общества на богатые и знатные семьи, с одной стороны, и основную массу рядовых общинников — с другой.