Пауль Локамп - Охотник на ведьм

• Название: Охотник на ведьм
• Автор: Пауль Локамп
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Теперь я это видел – во всем великолепии. Существо, порожденного Тьмой. Высокий зверь, похожий на огромного, вставшего на задние лапы волка. Оскаленная пасть с внушительными клыками и глаза – холодные, светящиеся в темноте желто-зеленым светом. Тварь попыталась ударить меня лапой, но я нырнул ему под руку, хватаясь за нож, висящий на поясе. Еще попытка ударить! Черт, меня швырнуло на стену сарая так, что в глазах искры замелькали. Тень зарычала и бросилась на меня, пытаясь прижать к стене. А вот хрен тебе, Серый Волк! Я резко присел и, словно отпущенная пружина, бросился ему навстречу, ныряя под левую лапу, свистнувшую у меня над головой.

Бой на ножах – это в кино красиво. Противники сходятся в элегантных позах, демонстрируя изящные выпады, пока не встанут лицом к лицу, удерживая руку оппонента, занесенную для удара. В жизни так не бывает!!! Ножевой бой – это быстро и очень некрасиво. Это простая кровавая бойня, победа скорости над разумом.

Я ударил тварь плечом в грудь и начал наносить ему удары ножом в спину – с частотой иглы в швейной машинке. Тут все решает не красота пируэтов, а количество ударов – надо сделать как можно больше и успеть уйти в сторону, чтобы уберечься от смертельного клинча. Тварь выла, с каждым ударом чувствовал, как она дергается, пытаясь ударить меня лапами, но я прижался к ее боку, воняющему мокрой псиной, как к телу любимой женщины – не отдерешь!!!

Еще несколько ударов – и я отрываюсь от него, полоснув напоследок по внутренней стороне бедра, чтобы долго не бегал, тварь! Уже почти встал за его спиной, но тут он меня достал, отбрасывая ударом локтя на землю. Чуть дух не вышиб, Нежить проклятая! Все, он уже не нападал – бросился в сторону леса, припадая на одну ногу и завывая, как побитый пес. Лежа на земле, я нащупал пистолет и, почти не целясь, дважды выстрелил ему в спину. Тварь пробежала еще несколько десятков метров и наконец упала на колени.

Словно в ответ на мои выстрелы, на дороге мелькают фары машины. Ну вот и кавалерия подоспела, успел подумать я. Казимерас, бросив машину у околицы и вооружившись каким-то огромным фонарем, спешит в мою сторону. Успел, святоша, прямо на самое интересное успел…

При свете луны и прыгающего света фонаря, который держал в руках Казимерас, увидел на траве огромное существо, похожее на волка, которое дергалось в предсмертных конвульсиях. Его тело выгибало, словно он пытался избавиться от чего-то, ему мешающего, большие глаза сверкали такой яростью, что приблизиться ближе, чем на несколько метров, никто из нас не решился. Он быстро терял последние силы: я все же неплохо ему шкуру испортил. И тут прямо на наших глазах начало происходить нечто совершенно необъяснимое! Волколак, который перестал шевелиться, стал постепенно приобретать иные черты – человеческие.

С волчьей головы начала исчезать шерсть, появлялись проплешины голой кожи, которые расширялись, превращаясь в голову человека с перекошенным от боли лицом. Затем то же самое случилось и с телом, оставив на траве перед нами, труп пожилого мужчины.

– Йезус Мария! – Казимерас упал перед ним на колени. – Мечисловас?! Саша, что здесь произошло, ничего не понимаю?!

– Плохо, что не понимаешь, – устало ответил я и, повернувшись, медленно побрел к дому. Дел еще много, да и с телом хозяина надо что-то решать, не оставлять же его здесь…

XVIII.

– Больно? – заметив на моем лице недовольную гримасу, спросил Казимерас.

– Терпимо, – сквозь зубы ответил я, – все лучше, чем самому дырки на теле зашивать, все-таки не киношный Джон Рембо.

– Да, – кивнул ксендз и, завязав последний узелок, отрезал лишний кусок бинта, – чего там только не показывают. Ну вот, вроде и все. Почему сразу не сказал, что ранен?

– Без этого дел хватало, – поморщившись, я потрогал повязку, перетянувшую плечо. Со знанием дела наложена, ничего не скажешь. – Спасибо, святой отец.

– На здоровье, – кивнул Казимерас и начал убирать в коробку инструменты, которыми полчаса ковырял рану. Подхватив пакет с окровавленными обрывками ваты и бинтов, ксендз куда-то ушел.

Уже рассвело, когда мы наконец закончили все наши дела на хуторе и вернулись в нему домой. Что-то последнее время частенько сюда захаживать начал, и все с какими-то травмами, будь они неладны! Эдак и привыкнуть можно, как к бесплатному медицинскому учреждению. Хотя, как ни крути, мне повезло гораздо больше, чем старику-хуторянину – тело бедного Мечислова упокоилось в торфяном болоте, так что в ближайшие несколько сот лет его не обнаружат. Не по-христиански, так хоронить, но заупокойную молитву святой отец прочитал – будем считать, что этого достаточно, чтобы убиенного пропустили в следующие миры без очереди. Через пятнадцать минут Казимерас вернулся в комнату с небольшим подносом и чайником. Вот это прекрасно! Чашка сладкого чая – именно то, что сейчас нужно. Пока ксендз разливал по кружкам душистый отвар (судя по запаху, сдобренный какими-то травами), я собирался с мыслями – сейчас он начнет вопросы задавать, а на некоторые из них у меня нет ответов. Точнее, есть, но рассказывать всю эту дребедень совершенно не хочется.

– Как себя чувствуешь? – он внимательно посмотрел на меня. – Жить будешь?

– Буду, но надеюсь, недолго, – я взял предложенную мне кружку и благодарно кивнул. – Задавайте вопросы, святой отец, отвечу.

– На все?

– Которые касаются этого происшествия, – уточнил я.

– Лучше сам рассказывай, – попросил Казимерас и нахмурился, – у меня, если честно, до сих пор ситуация в голове не укладывается.

– Как вам удобнее, святой отец, – согласился я, настраиваясь на долгий разговор. – В общем, дело в следующем: во-первых – оборотнем Мечисловас стал не по злому наущению темных сил. Превратить обычного человека в исчадие ада – непосильная задача даже для очень сильной ведьмы. Во-вторых – он очень любил свою покойную жену.

– При чем здесь его жена? – удивился Казимерас.

– Как я понял из намеков Мечисловаса, оборотни в округе встречались и раньше, еще в конце девятнадцатого века. Скорее всего, кто-то из его предков был ими укушен, то есть заражен ликантропией, а эта болезнь неизлечима и передается по наследству. Сопровождающие заразу паранормальные свойства были приобретены ребенком от родителей, но они могут проявляться не сразу. Для того, чтобы они вырвались наружу, овладевая телом и разумом, нужен толчок, причем очень сильный – нервное потрясение или смертельная опасность.

– Смерть жены, – кивнул ксендз, – два года назад…

– Да, но и это еще не все, – продолжил рассказ я. – Ликантропия – это прорыв Тьмы во внутренний мир человека, когда тот ослаблен бедами, выпавшими на его долю. Слаб в своей вере, если хотите. Смерть супруги – всего лишь толчок, то есть одна из причин. Вторая причина – одиночество. Несмотря на то, что его часто навещали дети, старик был очень одинок. По-настоящему, без всех этих соплей, которыми любит щеголять молодежь перед тем, как наглотаться таблеток. Это породило другую беду – человек не хочет быть человеком.

– Лучше оставаться человеком, чем стать зверем, как бы заманчиво это не выглядело…

– Это для вас, святой отец, лучше, а для него, как видите – нет. И третье – то, что рядом находится непонятная, можно сказать, аномальная зона. Она каким-то образом усилила его желание быть зверем.

– Но собака…

– Как я понял, собака, которую, он кстати, любил, была последней каплей. До этого все приступы он пережидал, закрывшись в доме. А тут вырвался и загрыз своего пса. Вы видели все эти ставни и запоры. Меня сразу насторожила одна вещь: почему входная дверь открывается вовнутрь, ведь так ее легче выбить при нападении.

– Но труднее вырваться изнутри, – сделал вывод Казимерас.

– Именно так, святой отец, именно так…

– Погоди, но зачем он пришел ко мне? – он провел рукой по лбу, словно пытаясь вспомнить что-то очень важное.

– Надежда умирает последней. Наверное, все же надеялся, что вы сможете изгнать беса, который поселился в его душе. А может, и другой вариант – как истинный католик, боялся наложить на себя руки. Все-таки это peccatum mortale – смертный грех.

– И поэтому придумал историю, про соседа-оборотня?

– Да, – кивнул я. – Конечно, ложь тоже грех, но во спасение души…

– Но следы? Ведь они вели от дома к лесу.

– Оборотень обладает разумом, но главное в его поведении – это инстинкты. К тому же в первые мгновения после превращения он дуреет – может быть, от чувства свободы, может, еще от чего-нибудь. Вот и рванул в лес… – я попробовал пожать плечами и поморщился от боли. – Точно не скажу – не знаю.

– А вчера вечером какую он тебе версию происходящего преподнес? – поинтересовался ксендз. – Неужели правду?

– Как бы не так! Лепил какие-то небылицы про соседа. Мол, обязательно должен придти и его убить. Мне это надоело, я начал высмеивать эти страхи, и он сильно разозлился. В этот момент сущность оборотня чуть не вырвалась наружу, я это почувствовал. Не спрашивайте, как – не отвечу. Поэтому и разыграл эту комедию, свидетелем которой были утром. Вышиб из него остатки уверенности в благополучном исходе.