Семен Иванов - Штаб армейский, штаб фронтовой

• Название: Штаб армейский, штаб фронтовой
• Автор: Семен Иванов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

 

Глава восьмая. Жаркие дни под Харьковом

Как видел читатель, освобождение Харькова было давнишней целью боевых действий Юго-Западного фронта. Это стремление, бесспорно, санкционировалось Ставкой Верховного Главнокомандования. Поэтому тот факт, что в мае 1942 года нашим войскам вновь пришлось вступить в сражение за Харьков, меня не удивило. Мы знали, что главком вынашивал еще более масштабную задачу - освобождение Донбасса, но сил для этого явно не хватало.

Я не буду говорить сейчас о тех мыслях и ощущениях относительно харьковской драмы, которые пришли к нам позднее, а расскажу о том, чем жили мы перед операцией. Подготовка к Харьковскому сражению принесла нам много разочарований, но отнюдь не потому, что мы предчувствовали его драматический финал, а по иным причинам. Начать с того, что завоеванный и удержанный армией с таким трудом старосалтовский плацдарм оказался в полосе соседа. На стык нашей и 21-й армий выдвигалась 28-я армия, к ней и перешел плацдарм. 28-ю возглавлял генерал Д. И. Рябышев. Это был герой гражданской войны, заслуженный военачальник, пользовавшийся неограниченным доверием маршала Тимошенко. В Барвенково-Лозовской операции он командовал 57-й армией Южного фронта, наносившей главный удар. Теперь его 28-й вместе с 6-й армией предстояло сыграть решающую роль в большом наступлении Юго-Западного фронта.

Управление и некоторые дивизии 28-й армии были сформированы в Московском военном округе, но к началу операции она не была достаточно сколочена как единый боевой организм и продолжала формироваться, что называется, на ходу. Это ощутимо сказалось на нашей армии. 10 апреля мы получили директиву командующего Юго-Западным фронтом, по которой 38-я должна была передать 28-й армии четыре стрелковые дивизии, кавалерийский корпус, мотострелковую бригаду с их полосами действий и почти все наличные средства усиления. Наш южный сосед - 6-я армия взамен передавала нам всего две свои дивизии. На 38-ю армию, ставшую весьма миниатюрной, возложили сугубо оборонительную задачу. Сформулирована она была предельно лаконично: "Прочно оборонять занимаемый рубеж и особенно направления Чугуев - Купянск и Балаклея - Изюм. С началом наступления 28-й и 6-й армий активизировать оборону с целью сковывания противостоящих сил противника"{120}.

Тяжело было расставаться с соединениями А. В. Горбатова, А. И. Родимцева, В. Д. Крюченкина, их командирами и политработниками, с которыми мы по-настоящему породнились в мартовских боях. Особенно был обескуражен таким оборотом дела командарм. Москаленко ходил темнее тучи, но молчал. Наконец, во время рекогносцировки новой полосы действий, когда мы остались с ним вдвоем, его "прорвало". Глядя на север, в сторону старосалтовского плацдарма, который он исходил много раз вдоль и поперек, Кирилл Семенович сказал:

- За месяц наступательных боев мы узнали в старой полосе действий буквально каждую кочку, досконально изучили систему обороны противника, его сильные и слабые стороны, могли руководить войсками конкретно и целеустремленно... Я глубоко уважаю и Рябышева, и его соратников, это деловые и опытные генералы, но им трудно будет одновременно отладить взаимоотношения с новым командным составом и войсками, изучить противостоящего врага и освоиться на местности.- И тут же, махнув рукой, как бы подводя черту, командарм заключил: - Не переживай, Семен Павлович, давай создавать образцовую оборону.

Не возвращаясь более к печальным размышлениям, во всяком случае так выглядело это со стороны, Москаленко с головой ушел в организаторскую работу. Ведь необходимо было коренным образом переоборудовать передний край обороны и подготовить промежуточный рубеж. Зима была на исходе, и все имевшиеся сооружения под воздействием обильной талой воды пришли в негодность. По указанию командарма штаб совместно с инженерами и артиллеристами разработал план оборудования местности, расположения боевых позиций, конфигурации траншей. Большую помощь в осуществлении этого плана оказало местное население, благо первый секретарь находившегося в Купянске Харьковского обкома КП(б)У А. А. Епишев, в недавнем прошлом сам военный, прекрасно понимал наши нужды.

Однако обстоятельства вновь сложились так, что участок с созданной нами обороной от Балаклеи на запад, которому было отдано больше всего сил, пришлось опять передавать соседям, на сей раз 6-й армии. Впрочем, теперь мы, как станет видно ниже, не огорчились очередной потерей.

27 апреля у нас побывал С. К. Тимошенко. Он сказал, что решил лично проверить состояние обороны армии. Кирилл Семенович и я сопровождали его. Мы выехали на двух легковых машинах, хотя грязь была несусветная. На полпути, как и следовало ожидать, застряли. Хорошо, что недалеко стояли тылы 13-й танковой бригады. Послали туда гонца, и к нам на подмогу прибыл танк. С его помощью добрались до командного пункта 199-й стрелковой дивизии южнее Базалеевки. Оборона проходила по гряде высоток, где почва уже подсохла. Маршал побывал в траншеях и задушевно поговорил с бойцами. Среди множества вопросов, которые он задавал, был и такой: к чему больше лежит душа - к обороне или наступлению? Ответ был однозначный: к наступлению, и только к наступлению.

За инженерное оборудование позиций и организацию огня маршал похвалил недавно принявшего дивизию полковника Федора Андреевича Веревкина. После этого наш путь лежал в 124-ю дивизию, в район Балаклеи. Ехали по низине, где грязь опять была непролазной. Тимошенко потребовал верховых лошадей, и через полчаса появился коновод с десятком если не первоклассных, то, во всяком случае, сносных строевых коней.

- Ну, пехота,- шутливо обратился ко мне Семен Константинович,- придется набить шенкеля.

Вот тогда-то я с благодарностью вспомнил нашу школу имени М. Ю. Ашенбреннера, где нас так настойчиво учили конному делу.

Когда мы тронулись, маршал посмотрел на мою посадку и сказал одобрительно:

- Вижу, что наша пехота может сражаться и в конном строю.

После возвращения в Купянск, на командный пункт армии, главком почти на целый час уединился с командармом в его кабинете.

После отъезда С. К. Тимошенко Кирилл Семенович вошел в штаб какой-то весь просветленный. Обычно очень сдержанный, сейчас, не скрывая удовлетворения, он сообщил, что главком принял решение подключить к наступлению и нашу армию, вернув ей часть сил, переданных ранее генералу Рябышеву. Мы с Николаем Яковлевичем Прихидько подумали, что командарм доложил маршалу свои соображения о целесообразности такого шага, но генерал Москаленко упредил нас, сказав, что ни единым словом не обмолвился об этом - Семен Константинович принял решение еще до приезда в нашу армию.

В составе 38-й теперь оказалось шесть стрелковых дивизий: 81, 124, 199, 226, 300 и 304-я. Количество танковых бригад выросло до трех (13, 36 и 133-я). Кроме того, мы получили в качестве средств усиления шесть артиллерийских полков РГК и шесть инженерных батальонов. Ширина полосы наших действий на фронте Мартовая, Базалеевка, Богодаровка, Ольховатка достигла 75 километров.

Посмотрим, какой становилась роль нашей армии в достижении общих целей Харьковской операции. План ее в целом предусматривал, как известно, два сходящихся удара. Один - силами 21-й (наступала тремя дивизиями), 28 и 38-й армиями с севера; другой - 6-й армией с юга. Причем главным считался удар 6-й армии А. М. Городнянского, так как он выводил непосредственно к Харькову.

Новая задача нашей армии по директиве от 28 апреля 1942 года состояла в следующем. Четырьмя стрелковыми дивизиями и тремя танковыми бригадами с рубежа Драгуновка, Большая Бабка нанести удар в направлении Лебединка, Зарожное, Пятницкое и овладеть этими пунктами к исходу третьего дня наступления, одновременно прикрывая войска 28-й армии от ударов с юга и юго-запада. В дальнейшем, при развитии наступления на Рогань, Терновое и с выходом ударной группировки в район Введенского, Чугуева, нам предстояло во взаимодействии с 6-й армией завершить окружение и разгром группировки врага восточное Харькова и затем участвовать в овладении городом. Дело в том, что усиленная стрелковая дивизия 6-й армии с выходом на рубеж Бутовка, Мерефа, Ракитное должна была нанести удар от Змиева на Терновую, в тыл группировке немцев юго-восточнее Харькова.

Задачи у нас, как очевидно из сказанного, были не менее сложные, чем у двух соседних армий, а условия их выполнения - более трудные. Во-первых, хотя мы и получили пополнение, оно не шло ни в какое сравнение с тем, чем располагали 28-я и 6-я армии. Так, 28-я армия имела шесть стрелковых и три кавалерийские дивизии, пять танковых и мотострелковых бригад, девять артполков РГК и шесть инженерных батальонов. Это означало, что у правого соседа на одну стрелковую дивизию приходилось 2,5 километра фронта прорыва, а у нас - 6,5. Количество орудий и минометов на километр фронта составляло в 28-й армии в среднем 59,5 единицы, а в нашей - 18,7, танков, соответственно, 12 и 5. Силы 6-й армии были еще более солидными. В частности, в ее состав входили два вновь сформированных танковых корпуса (восемь танковых и мотострелковых бригад) кроме пяти отдельных танковых бригад, а участок прорыва был такой же, как и у нашей армии. Во-вторых, мы начали готовиться к наступлению на 18 суток позже. В-третьих, 38-я была лишена свободы маневра - она наносила удар в полосе, где до этого непрерывно шли ожесточенные бои и враг все время уплотнял свои боевые порядки. Именно здесь, перед центром Юго-Западного фронта, гитлеровцы располагали наиболее развитой системой укреплений и помимо главной полосы соорудили отсечную позицию, вторую и третью полосы обороны. Вторая оборонительная полоса проходила на удалении 10-15 километров от переднего края главной полосы, а третья, тыловая оборонительная полоса находилась в глубине 20-25 километров. Все три оборонительные полосы опирались на тщательно подготовленные к боям населенные пункты, а также господствующие высоты и водные преграды. При этом в отличие от нас противник имел свободу маневра живой силой, огневыми средствами и техникой как по фронту, так и глубине.