Густав Морцинек - Семь удивительных историй Иоахима Рыбки

• Название: Семь удивительных историй Иоахима Рыбки
• Автор: Густав Морцинек
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1964

---

Хорошенькая история, подумал я. Либо Изу проиграют в карты, либо выиграют в карты смерть! Ну и ставка! А Изе хоть бы что. Словно ее это не касается. Я не мог ее понять. Разрешила Арпаду взять себя под руку и вышла вместе с ним к гостям, которые веселились вовсю. Иза была в шелковом черном платье с глубоким вырезом. Платье так плотно облегало ее фигуру, что казалось, будто Иза обнажена. Фрина, заворожившая своей красотой суровых афинских судей!

Вслед за ними выскользнул в коридор поручик. Пристегнул саблю и вышел на улицу. Я запер за ним дверь.

Я точно восстанавливаю теперь в памяти те мгновения. Сегодня мне кажется, что я не дверь за ним затворил, а заколотил крышку гроба. Я предчувствовал тогда, что поручик Ракоци проиграет и… Ну и что? Ничего!

Назавтра Иза снова неистовствовала на эстраде, неистовствовал оркестр, неистовствовали зрители. Она танцевала и пела. На ней было вчерашнее черное шелковое платье. Она была в нем чертовски хороша! В ней было что-то змеиное. Каждый ее жест, каждое движение, каждый изгиб тела волновал и притягивал. Зрители уже даже не кричали, а стонали.

В уединенном кабинете Арпад и поручик Ракоци засели за карты. Тасовали их они оба, по очереди. Я стоял возле поручика. Так они между собой договорились. Рядом с Арпадом сел какой-то рамоли с моноклем.

Арпад сдал карты. Из-за неплотно прикрытых дверей доносился рев зрителей и бурная музыка цыганского оркестра. Потом все смолкло. Иза пела свою любимую песенку «Выпил вчера я…» Под тихий аккомпанемент цимбал.

На столике не было денег. Рамоли с моноклем в глазу обратил на это внимание.

— А как же, господа… где, так сказать, банк?.. — пробормотал он.

— Мы играем не на деньги! — равнодушно ответил Арпад.

Началась игра. Песня Изы о вине в тот момент была мучительной для всех нас: для Арпада, для поручика и для меня. Рамоли, ни о чем не догадываясь, покачивался на стуле и вполголоса, рассеянно подтягивал Изе.

Карты ложились на блестящую поверхность столика. Оба игрока молчали. Арпад был похож на лесного хищника, поручик Ракоци был бледен, на висках и на лбу у него выступили капельки пота.

На руках у игроков оставалось все меньше карт. Поручик кинул свою карту. Арпад заколебался. Долго держал одну из карт, потом бросил ее.

— Я выиграл! — холодно сказал он и встал.

— Нет еще! — пролепетал поручик. — В такой игре я имею право…

— У вас больше нет никаких прав! Вы проиграли… — перебил его Арпад.

— Позвольте! Согласно существующим условиям игры я имею право…

— А я говорю, что у вас нет никаких прав! Вы проиграли! Неужели я должен пойти в зал и во всеуслышание сообщить о причине нашего спора!

— В чем тут дело, а? — забормотал рамоли.

— Ну? — произнес Арпад. Вопрос прозвучал резко, как удар бича.

— Из-за чего вы препираетесь? — услышал я за своей спиной голос Изы. Она стояла в дверях и смотрела то на поручика, то на Арпада.

— Господин поручик проиграл! — сказал Арпад.

— Но я прошу еще одну партию. Решающую! Я имею право…

Иза как-то странно посмотрела на поручика. Словно на раздавленного червяка. И подошла к Арпаду.

— Пусть сыграет! — сказала она.

— Ладно. В виде исключения! — согласился Арпад. — Во что хотите играть?

— В очко!

— Пусть будет так! Но на деньги! Начинайте. Сколько вы ставите?

Поручик, видать, не ожидал этого. Встревоженный и смущенный, стоял он посредине комнаты. Наконец принял решение.

Я оставил деньги в пальто. Сейчас вернусь! — Он кинулся к двери и, схватив меня за руку, потащил за собой. Я вышел следом за ним в раздевалку.

— Иоахим! Спаси меня! — шепнул он, срываясь на фальцет.

— Как я могу спасти господина поручика? — спросил я с изысканной вежливостью, сопровождая вопрос легким кельнерским поклоном.

— У меня нет денег! Дай мне взаймы!

— Нет! — холодно ответил я.

Он сунул руку в карман, и у него на ладони я увидел дамские часики. Те самые, которые лежали в спальне Изы на ночном столике.

— Сколько дашь за часы?

— Это часы мадемуазель Изы!

— Да. Она мне их подарила! Сколько дашь?

— Пять гульденов!

— Давай! Только никому не говори!

Под фраком, на пояске от брюк у меня висел плоский кожаный мешочек для денег. Я зачерпнул полную горсть, отделил пять гульденов и вручил поручику, взяв у него часики Изы.

Вслед за ним я вернулся в кабинет. Поручик уже сидел за столом. На столе лежали две монеты — всего десять гульденов. Пять положил поручик, пять — Арпад. Арпад стасовал карты. Поручика била дрожь, руки у него тряслись. Арпад положил колоду на стол.

— Берите, пожалуйста! — сухо сказал он.

Поручик стал медленно тянуть. Первую, вторую, третью… Заколебался. Я стоял позади него. Он набрал девятнадцать очков.

Смешное дело — я не умел играть в карты, хотя терся среди картежников. Но эту игру я знал.

— Всё? — спросил Арпад.

— Всё!

— Видишь, Иза! Мы разыгрываем тебя!

— Знаю! Проиграешь — поручик может меня забирать. Торгуете живым товаром! — гневно выкрикнула она.

— Не кипятись, моя дорогая! Ты ведь знаешь, в чем дело! Тебя очень дорого ценят!

— Знаю. Любовь или пуля в лоб!

— Ну, ну, успокойся!.. И не мешай мне. Моя очередь! — Он взял первую карту, взял вторую. Остановился в нерешительности. Потянулся за третьей, отвел руку. Посмотрел на поручика. Засмеялся. Поручик, казалось, совсем обезумел. Он заметно дрожал. Глаза у него помутнели.

Арпад потянулся за третьей картой. Поднял ее и бросил на стол. На столе лежали: семерка пик, десятка червей и тройка бубен. В сумме двадцать очков!..

Рука поручика вместе с картами тяжело шлепнулась на столешницу. Карты рассыпались.

— Иоахим! Сосчитай! — обратился ко мне Арпад. Я сосчитал и безотчетно мрачным голосом объявил:

— У господина поручика девятнадцать, у господина Арпада двадцать! Выиграл господин Арпад!..

Арпад взглянул на часы.

— Сейчас десять с минутами. Если до одиннадцати вы не выполните условий игры, господин поручик, я объявлю в зале…

— Хватит! Я выполню условие! — прохрипел поручик.

— Господа! Господа, так сказать, что все это значит? — захныкал рамоли, беспомощно глядя то на Арпада, то на поручика.

— Ничего, ничего! В одиннадцать часов узнаете!

Около одиннадцати, когда Иза снова пела на сцене свою песенку «Выпил вчера я…», в зал прибежала гардеробщица и в сильном волнении что-то зашептала хозяину. Хозяин вышел следом за ней. Он был возбужден. Я побежал за ними. Гардеробщица повела хозяина в уборную. Я за ними. В уборной висел на подтяжках поручик с вытаращенными глазами и вывалившимся черным языком.

И даже сюда доносилось пение Изы!

…ангелочек, люблю я вино!..

Вот и все. Дамские часики чуть побольше нынешних дамских часиков, золотые, с выгравированным именем «Иза» покачиваются теперь в шкафу на цепочке, тихонько отсчитывают время и напоминают о том, что когда-то произошло в кафе «Эмка».

Но мне уже пора! Завтра меня ждет новая работа, а часы на башне костела бьют полночь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

в которой речь пойдет об усмиренном дьяволе и его часах

Если в сумерки или ночью мне бывало боязно лезть на чердак в свою каморку, моя бедная мать всегда говорила:

— Чего ты боишься? Там ведь никакие пугала не затаились! Ты небось своих грехов боишься?

Мне вспоминаются ее слова, когда я вижу, как взрослые люди боятся ходить мимо кладбища в сумерки или ночью, даже при яркой луне… Боятся своих грехов!.. И очень дивятся тому, как это мне не страшно жить рядом с кладбищем (в «могильницкой», где будто бы бродит неприкаянная душа моего предшественника), один на один со своей голубоглазой сиамской принцессой Касей, у которой маленький изогнутый хвостик совсем как посох епископа, и с презабавной собачонкой Мисем, этакой перекрашенной лисой, с успехом выдающей себя за китайского мопса, — дивятся, значит, людишки, как это я не боюсь кладбища и даже, что самое удивительное, с охотой посиживаю там по ночам.

Разве объяснишь, почему я так делаю! Не хочется мне говорить о том, что я пережил во время войны. Если бы я им сказал, что видел дьявола, мало того, нос к носу с ним столкнулся, они бы не поверили мне и решили, что у меня в голове все перепуталось.

И поскольку я видел дьявола, то ничему больше уже не дивлюсь. А жаль! Не помню точно, то ли Бернанос, то ли Мориак, во всяком случае один из них, сказал, что человек молод до тех пор, пока он способен чему-то удивляться. Неправда это. Вот глядя на меня, люди удивляются, а ведь среди них сплошь и рядом попадаются чурбаны с трухлявой душой. Вроде тех деревянных святых, что стерегли бочку с вином у патера Кристофоро. Деревянных святых черви источили, и этих людей тоже какой-то червь точит. Они притворяются святошами. И я уверен, что они частенько поднимают руку и щупают — не появился ли у них над головой светящийся нимб.