Елена Арсеньева - Браки совершаются на небесах

• Название: Браки совершаются на небесах
• Автор: Елена Арсеньева
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04590-2

Говорят, что браки совершаются на небесах! Но разве это относится к венценосным женихам и невестам, которые знакомились лишь накануне венчания? Их, государей и правителей больших и маленьких стран, ждала всенародная любовь и поклонение. Но права на свою собственную любовь они не имели… Приходилось обзаводиться тайными и официальными фаворитами, появляясь со своей «второй половиной» лишь на официальных приемах Но иногда повенчанные царственные персоны влюблялись друг в друга, и тогда их союз становился поэтическим преданием, счастливой сказкой Королева Франции Анна Ярославна и ее муж Генрих I, Мария Темрюковна и Иван Грозный. Екатерина II и Петр III – об этих и других историях любви и ненависти рассказывают исторические новеллы Елены Арсеньевой…

---

Что же происходило в это время с Мариной?

…Этот сон снился ей часто и всегда пугал до дрожи. Чудилось, Марина поднимается по крутой высокой лестнице, и чем выше поднимается, тем круче становится лестница. Вот она уже почти прямо стоит, к небесам вздымается… и вдруг Марина с ужасом обнаруживает, что лестница бумажная! Она складывается под ногами, как гармошка, и Марина летит, летит со страшной высоты…

Марина захлебнулась криком и проснулась. Сразу повернулась в ту сторону, где спал Димитрий. Скорее прижаться к нему, обрести покой в его объятиях!

Однако постель была пуста, Димитрия не было рядом. И Марина поняла, отчего проснулась: не прекращая, гудели колокола. Но, заглушая набатный звон, неслись со всех сторон крики, вопли ужаса, призывы о помощи.

И в ту же минуту до нее долетел голос Димитрия – словно бы откуда-то сверху, с небес грянуло предупреждение:

– Сердце мое, зрада!

– Димитрий! – отчаянно закричала Марина, заламывая руки, но никто ей не ответил.

Зрада! Димитрий сказал: зрада! Значит, это мятеж… Москали восстали.

Нет! Нет! Этого не может быть! Ведь только вчера они так чудесно веселились. И тем ужаснее оказалось пробуждение.

Кто-то начал стучать в дверь, крича:

– Государыня! Панна Марина! Милостивая моя госпожа! Отвори!

Марина открыла. Это были Янек Осмольский и Барбара Казановская.

– Где мой супруг? Где Димитрий? – первым делом спросила Марина.

– Не знаю, – ответил Барбара. – Басманов убит, вот все, что мне извест…

Она не договорила. Слова о гибели Басманова, которого Марина знала как ближайшего друга и наперсника мужа, сразили царицу. Это было все равно как услышать о гибели Димитрия!

У нее словно бы разум отшибло. Оттолкнув Барбару, Марина выбежала из опочивальни, проскочила сквозь толпу своих женщин – простоволосых, полуодетых, бестолково мечущихся из комнаты в комнату, – и вылетела в сени. И замерла, прильнув к стене: за поворотом гремела сталь о сталь, слышались страшные крики – там сражались. Там уж точно смерть!

Повернулась к другой лестнице, еще пустой, слетела по ней легче перышка.

Позади что-то кричал Осмольский, но Марина не обращала внимания.

Пусть кричат, пусть зовут. Где-то здесь двери в подвал. Там можно схорониться и отсидеться. Там, где они с Димитрием играли в прятки. Ее не найдут, ведь только Димитрий знает, где она спряталась. И когда все кончится, он придет за ней…

Кое-как открыла тяжелую дверь, проскользнула внутрь, но, сколько ни тащила дверь на себя, плотно закрыть ее сил не хватило.

Она какое-то время таилась в темноте подвала, но страх не уходил. В щель между неплотно прикрытой дверью и стеной врывались звуки разгоравшегося мятежа. Вскоре Марине почудилось, что со всех сторон на нее надвигаются люди и они что-то шепчут, шепчут…

Нет, здесь оставаться нельзя. Прежде чем Димитрий ее отыщет, она не один раз сойдет с ума от темноты, страха, неизвестности!

А там, наверху, ее не тронут. Кто посмеет поднять руку на царицу? Это она только в первую минуту растерялась от испуга, от криков, от исчезновения Димитрия. Надо вернуться, одеться и сказать этим безумным москалям…

Однако она мгновенно поняла, что ее никто не станет слушать.

Со всех сторон валили люди. Одетые в простую одежду, простолюдины и более богатые, наверное, дьяки. У всех были безумные лица, все что-то кричали. Марина вжалась в стену. На нее никто не обращал внимания, она тихонько, бочком-бочком продвигалась к лестнице. По ступенькам вверх-вниз сновали люди. Закрывая голову руками, бежал какой-то обезоруженный алебардщик из числа драбантов ее мужа, за ним гнались московиты, свистя и улюлюкая, как на псовой охоте. Мужики вошли в такой раж, что сшибли Марину со ступенек. Она упала, тотчас вскочила, чтобы не быть раздавленной их здоровенными ножищами.

– Где их поганая царица? – вдруг завопили за поворотом. – Подать сюда проклятую еретичку!

Марину точно кнутом ожгло.

Ее ищут! Ее сейчас найдут, схватят. А ведь она почти раздета. Ее распнут прямо здесь, на ступеньках, словно последнюю тварь, которая отдается за деньги, потому что бегает по дворцу полунагая.

Чувство собственного достоинства, прежде подавленное животным, нерассуждающим страхом, ожило в ней с такой внезапностью, что у Марины будто крылья выросли. Она побежала по лестнице, не обращая внимания на снующих туда-сюда людей, на кровь, обагрившую стены и ступени.

– Где царица? Подать сюда царицу! – неслось со всех сторон, но Марину словно накрыла шапка-невидимка. Никем не замеченная, никем не остановленная, она воротилась в свои покои – и лицом к лицу столкнулась с Барбарой Казановской, которая тут же схватилась за свою госпожу обеими руками и замерла, не в силах совладать с переполнявшими ее чувствами. Слезы так и хлынули из ее глаз, но стоило Марине приказать с привычной холодностью и непререкаемостью:

– Одеваться! – как Барбара мгновенно очнулась.

– Девки! Платье государыни! – рявкнула она.

Фрейлины бестолково суетились, совершенно потерявшись от царившего вокруг ужаса и исчезновения государыни. Казалось, даже ее возвращение не способно было привести их в чувство.

– Барбара, где Мустафа? – спохватилась Марина о своем арапчонке, подаренном ей отцом. Она выбралась из вороха юбок и поворотилась спиной к Барбаре, которая проворно начала шнуровать лиф ее платья.

– Не знаю, его никто сегодня не видел. Может быть, спрятался где-то?

– Уж не убили ли, борони Боже? – пробормотала Марина, морщась, когда фрейлина пани Хмелевская, чесавшая ей волосы, слишком сильно потянула щеткой. – Да не надо громоздить никаких кренделей, заплетите косу и сверните узлом, довольно будет на сегодня. Где же бедный Мустафа? Ведь эти москали почитают его за бесенка, как бы и в самом деле не убили! А где же Димитрий, где мой супруг? Нет, что нынче за день…

Она прижала пальчики к вискам, как вдруг отворилась дверь, и в комнату вбежал Ян Осмольский. Одним махом он задвинул засовчик и только тогда повернулся к государыне:

– Беда, моя ясная панна. Беда! Они сюда идут, тебя ищут, прячься! Беги через умывальную, спасайся!

В ту же минуту враз послышались удары в двери умывальной и в ту, через которую только что вбежал Янек.

– Бежать некуда… – пробормотала Марина, чувствуя, что ею опять овладевает ужас.

– Ну, может обойдется, – с трудом улыбнулся Ян, видя страх царицы и жалея ее. – Сюда они войдут только через мой труп!

Он обнажил саблю, отшвырнул ножны, чтобы не мешали, и стал напротив двери. В ту же минуту грянул залп со стороны коридора, и от двери полетели щепы. Пронзительно вскрикнула фрейлина Хмелевская и начала оседать на пол.

– Ванда! Боже мой, Ванда ранена! – взвизгнула Марина, увидев, что седые волосы окрасились кровью. – Одна из пуль попала в нее!

Кинулась к Хмелевской, подхватила, пытаясь удержать, но не смогла и вместе с подоспевшей Барбарой осторожно опустила тяжелую пани Ванду на пол. Рядом попадали девушки – никто из них не был ранен, однако они береглись от новых выстрелов, а иных просто не держали от страха ноги.

И тут вдруг Марина сообразила, что Ян Осмольский находился еще ближе к двери, чем Хмелевская. Не ранен ли он, не упал ли?

Оглянулась и вздохнула с облегчением. Янек так и стоял против двери.

И тут же вздох замер в груди Марины. Что это с Яном? Почему он так наклонился вперед? Почему опирается на свою саблю, вместо того чтобы держать ее наготове?

Иисусе… он тоже ранен! Пол вокруг него забрызган кровью! Да ведь Ян сейчас упадет!

В это мгновение раздались торжествующие крики. Дым от выстрелов рассеялся, и нападающие увидели, что дверь разломана, а из комнаты им никто не отвечает пальбой. Чьи-то руки просунулись в щели и отодвинули засов, вернее, просто сорвали его.

Дверь распахнулась. Словно во сне, Марина увидела, как Ян медленно вскинул саблю, покачнулся – и упал под градом обрушившихся на него ударов клинков, топоров, дубинок.

Он лежал на пути мятежников, и, чтобы вломиться в комнату, им и впрямь пришлось переступить через его труп. Его топтали, об него спотыкались, наконец отшвырнули на середину комнаты, к царской кровати.

Да кто он был для этих нападавших? Просто какой-то щеголеватый панок, который вздумал было показать геройство, но не успел поднять саблю, как оказался застрелен, а после изрублен в капусту.

Ян Осмольский больше жизни любил свою ясную панну. Вот и отдал ради нее жизнь!

Марина знала об этой безнадежной страсти, которую Янек не в силах был утаить. Но у нее даже не было времени поплакать о погибшем юноше, таком красивом, таком бесстрашном… таком любимом! Тайно любимом…

Звуки окружающего мира вернулись к ней вместе с грубым окликом:

– Эй вы, польские шлюхи! Где ваш царь, где ваша царица?

В то же мгновение какой-то тяжелый ворох обрушился на Марину, и все стемнело вокруг.