Александр Казанцев - Арктический мост

• Название: Арктический мост
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: “Детская литература” (1933-1963 Детгиз)
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1959

Фантастический роман о строительстве плавучего подводного тоннеля через Северный Ледовитый океан.

---

— Что же ответили вам русские?

— Посоветовали мне прочитать Маркса.

— И вы?

— Я продал акции. Начался Суэцкий кризис, нападение англичан и французов на Египет и все, что потом произошло. Я избежал огромных убытков и велел переплести “Капитал” Маркса в дорогой переплет.

— Прочитали?

— Прочитал. Конечно, кое-что устарело, но много интересного. Это надо знать.

— Кому?

— Не только вам, мистер коммунист, но и грамотному капиталисту. Что касается меня, то я усовершенствовал Маркса.

— Вот как? — усмехнулся Майкл. — Об этом вы и хотели поговорить с марксистом?

— И об этом тоже. Курите сигару. Это моя страсть. Помню, я доказывал русским гостям, что если я, купец, покупаю и продаю и у меня нет рабочих, у которых я отнимаю, как я потом узнал, “прибавочную стоимость”, то я никого не эксплуатирую, ни из кого не выжимаю пот и кровь, как говорил Ленин. Но не в этом дело. Я усовершенствовал Маркса, выведя основной закон, движущий и регулирующий все жизненные явления человеческого общества. Это “закон выгоды”.

— Закон выгоды?

— Вот именно. И этот закон действителен и для того сложного, смешанного мира, в котором мы живем. Если бы отдельные его части, Майк, не были так разделены, то мы бы могли назвать наш мир “Капиталистической коммуной”! Каково? Неплохо?

— Два слова, взаимно исключающие одно другое.

— Это, если не учитывать “закона выгоды”. Выгода, если тонко разобраться, вовсе не требует исключения капитализмом коммунизма и коммуной капитализма. В том-то и дело, что они прекрасно могут существовать рядом к всеобщей выгоде!

— Здесь, пожалуй, я с вами соглашусь.

— Подождите, подружитесь со мной — и вы станете неомарксистом, “коммунистом частной выгоды”!

— Стоп, мистер Игнэс, стоп! Не искушайте меня, — замахал руками сенатор.

— Но в сторону шутки, — продолжал миллионер. — Я перехожу прямо к делу. Мой “закон выгоды” властно повелевает капиталистическому миру идти на сближение с коммунистическим, создавая единую мировую экономическую систему, называйте ее капиталистической коммуной или как хотите еще, не важно.

Майкл Никсон внутренне забавлялся неграмотным и наивным философствованием самонадеянного капиталиста. Однако что-то было в словах Игнэса, заставлявшее Майка остаться и продолжать беседу.

— Мы разговариваем без масок, славный мой Майк. Перед вами я не стану прихорашиваться. Словом, мистер сенатор, я, как вы читали в газетах, недавно вернулся из Москвы. Я был бы плохим бизнесменом, имея дело с Россией, если бы у меня не была там поставлена экономическая информация. Нет, нет, не шпионаж! Боже меня сохрани! Я родился в этой стране. Только экономическая, конечно, платная информация. Бизнесмен всегда за все платит. И вот мой наблюдатель, он, как и я, католик, я его зову просто Лев Янович, наряду с обычными сведениями сообщил мне о воскрешении очень любопытной идеи какого-то русского инженера построить плавающий туннель между Советским Союзом и Америкой. Мне это очень кстати. Тут начинается мой бизнес к вам, сенатор. Я не хочу предлагать вам союз, но не прочь иметь с вами общность действий.

— В чем общность действий?

— Закон выгоды повелевает освежить, реконструировать мир, слишком долго внутренне враждовавший. В самом деле, подумайте, сенатор. Сколько времени можно гнать металл в пушки и бомбы, танки и каски? Нужно или воевать или выбрасывать всю эту дорогую рухлядь. Но воевать!.. Мой бог! Вы меня извините, я — жизнелюб. Я боюсь за этот камин и за эти картины… И за вашего покорного слугу, у которого еще все зубы целы. Сейчас не те времена, когда можно было читать известия с фронтов. Фронт грядущей войны будет повсюду: и в Москве, и в Дайтоне, и в Вашингтоне… А я, здешний житель, я не хочу быть на фронте! Как же быть? Закрывать заводы? Выбрасывать на улицу безработных, чтобы они занялись на досуге революцией? Вот вы — сенатор. Что придумает ваш Сенат?

— Он так же разнороден, как и мир, мистер Игнэс.

— Вы правы. Но он будет более слитен, если все поймут “закон выгоды”. Вместо пушек и бомб можно производить тысячи вещей и продавать их… на ту сторону. Вот в этом выгода! И не будет у нас безработных, и не будем мы дрожать от страха, что разоримся или распадемся на атомы, что в конечном итоге почти одно и то же.

— Что вы предлагаете, мистер философ?

— Предлагаю реконструировать мир, сблизить все страны, заинтересовать их друг в друге. Вот почему нам важен русский проект моста через Северный полюс. Нам нужны такие проекты — еще и еще! И на первых порах нужно организовать у нас в Америке Всемирную выставку реконструкции и сближения всех частей мира. Что? Неплохо, мистер коммунист?

— Пожалуй, об этом стоит подумать. Коммунисты всегда предлагали сосуществовать.

— Не просто сосуществовать, а жить одной экономической жизнью.

— Экономически соревнуясь.

— Верно! Соревнование — это взаимное стремление к выгоде. Нужно организовать Всемирную выставку реконструкции мира. И для этого нужны будут дружественные этой идее голоса разных лагерей. И тут голос Рыжего Майка будет очень ценен. Черт возьми, я забыл про коктейль трех чертей!

— Мне нравится ваша идея, мистер Игнэс. Я согласен на общность действий.

— О! Я говорил вам о “законе выгоды”. Он всеобъемлющ!

Миссис Игнэс внесла приготовленный коктейль. Миллионер и сенатор-коммунист выпили за успех задуманного дела, крякнули и поморщились. Коктейль был очень крепок.

Глава четвертая ВОЗВРАЩЕНИЕ О’КИМИ

Черный лоснящийся на солнце автомобиль повернул с моста Эдогава на Кудан-сити. Вскоре он мчался уже вдоль канала. Молодая женщина с любопытством озиралась вокруг.

Столько лет! Столько лет! Как много перемен… и в то же время как много осталось прежнего. Вон рикша вынырнул из-под самого автомобиля. Рикша на велосипеде… Когда-то она не обратила бы на него внимания, а теперь все японское бросается в глаза. А вот и императорский дворец, сейчас надо свернуть налево. Как сжимается сердце! Всё незнакомые лица. Много мужчин в европейском платье. У женщин модные прически, но все же большинство в кимоно.

Центральный почтамт! Теперь уже совсем близко. Здесь она бегала девочкой… Однажды вон туда, на середину улицы, закатился ее мячик. Его принес полицейский. Она благодарила полицейского и сделала по-европейски книксен. А потом возненавидела его. Возненавидела за то, что он так грубо схватил маленькую, хрупкую женщину, которая шла впереди всех с флагом.

Автомобиль повернул направо и въехал в ворота сада. Через несколько секунд он остановился у подъезда богатого особняка.

Девушка легко выскочила из машины. Европейское платье делало ее особенно миниатюрной и изящной. При виде ее стоявшая на крыльце женщина подняла вверх руки. Девушка хотела броситься к ней, но женщина скрылась в доме.

Взбежав на ступеньки, девушка остановилась. Рука, прижатая к груди, чувствовала удары сердца. Она не ошиблась — вот знакомые шаги. Он, всегда такой занятый, ждал ее. Может быть, он стоял у окна в своем кабинете, чтобы видеть улицу.

В дверях показался пожилой человек. Закинутая голова с коротко остриженными волосами и гордая осанка совсем не вязались с его маленьким ростом. Девушка вскрикнула и бросилась ему на шею.

— Кими-тян! Моя маленькая Кими-тян… Как долго я ждал тебя!

Отец обнял ее и, взяв за тоненькие плечи, повел в дом.

Девушка оглядела знакомую с детства комнату европейской половины дома и вдруг увидела ползущую к ней по полу женщину.

— Фуса-тян! Встань скорей! — девушка бросилась вперед и подняла женщину. — Фуса-тян, милая! Ты приветствуешь меня, как гостя-мужчину.

Отец снова взял девушку за плечи и повел ее во внутренние комнаты. Они прошли по роскошным, убранным в европейском стиле залам и гостиным. Японскими здесь были только картины, но и те лишь современных художников. Это сразу бросалось в глаза. Нигде не видно было священной горы Фудзи-сан: художники теперь избегали этой традиционно-народной темы как штампа.

Кими-тян всплеснула руками.

— Дома! Ой, дома! — она присела, как Делала это маленькой девочкой. Дома! Ой, совсем дома!

И она принялась целовать знакомые предметы, гладила рукой лакированное дерево ширмы, прижималась щекой к старой, склеенной статуэтке.

Отец стоял, скрестив руки на животе, а его аккуратно подстриженные усы вздрагивали. Незаметно он провел по ним пальцем.

Потом Кими-тян встала, подошла к отцу и припала к его плечу.

— А мама… мама… — тихо всхлипнула она.

Отец привлек дочь к груди и стал быстро-быстро гладить ее гладкие, нежно пахнущие волосы.

Наконец Кими-тян выпрямилась.

— Ну, вот… а я плачу, — сказала она слабым голосом, стараясь улыбнуться.