Джон Робертс - Конан и сокровища Пифона

• Название: Конан и сокровища Пифона
• Автор: Джон Робертс
• Издательство: "Терра", "Азбука"
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-7684-0001-х

Все сокровища мира бесполезны для мертвеца, но юный варвар даже не задумывается об этом, отправляясь в опасное путешествие к диким скалам Черного Берега, где спрятан легендарный клад, добыть который пытались многие великие воины, но никто из них не вернулся. О том, сумеет ли киммериец стать первым из смертных, кто прикоснется к сокровищам древнего Бога Атлантов, повествует новый роман из саги о Конане — «Конан и сокровища Пифона».

Давно исчез с лица земли народ, что поклонялся загадочному Богу Пифону, исчезла сама земля, на которой он жил. Никто из смертных не решался прикоснуться к сокровищам древнего Бога. Никто, кроме варвара по имени Конан.

---

— Вы что-то слишком быстро доверились этому книжнику, которого видели первый раз в жизни, — сказал Вульфред.

— Спрингальд с самого начала предоставил нам залог своей честности, — ответила Малия.

— Какой же это был залог? — спросил Конан. — У книжников обычно нет ни земель, ни особняков, ни даже скота.

— Я заложил единственное, хотя и не очень ценное имущество, которое с полным правом мог назвать своим, — сказал Спрингальд. — Я им пообещал, что если Марандос не найдет того, о чем говорится в переведенной мною книге, то Ульфило получит мою голову.

Последовала пауза.

— Ты поставил свою голову? — переспросил Конан, не скрывая искреннего изумления.

— Должен признаться, такой залог показался мне несколько необычным, — сказал Ульфило, — но в этом случае, по крайней мере, не приходится сомневаться в искренности всех его клятв.

— Похоже, вы все слегка с приветом! — Вульфред от всей души рассмеялся. — Но полет у вас высокий! — Он веселился вовсю. Ванир вообще воспрянул духом, как только произнесли слово «сокровища».

— Расскажите еще о письме, которое Марандос послал вам из Кеми, — сказал Конан.

Его слова, казалось, слегка смутили аквилонцев.

— В свое первое плавание, — начал Ульфило, — мой брат не нашест сокровищ. Но он видел то место, где они спрятаны, только в последний момент обстоятельства заставили его повернуть назад. Вернувшись в Кеми, он искал возможности снова отправиться в путь. Через какое-то время он познакомился с одним знатным стигийцем по имени Сетмес, который и согласился снарядить для него корабль и набрать команду.

— Не припомню, чтобы стигийцы в вопросах денег проявляли особую любезность, — сказал Вульфред. — Твой брат ведь, наверное, добрался до Кеми настоящим оборванцем. Как же ему удалось уговорить этого Сетмеса?

— Во-первых, — сказал Ульфило, — аквилонца знатного рода другой благородный человек всегда узнает, будь он хоть в лохмотьях.

Конан при этих словах едва сдержал улыбку. В наемных армиях разных стран он вдоволь насмотрелся на эту разорившуюся знать, которую в основном отличало только высокомерие и надменность.

— Но кроме того, — продолжал Ульфило, — при помощи некоторых сведений мой брат сумел доказать, что на самом деле подошел совсем близко к сокровищам; он принес этому человеку тайные клятвы и получил все необходимое для второго путешествия. Как раз тогда он и послал письмо, в котором звал нас немедленно следовать за ним, снарядив свой корабль и набрав надежную и сильную команду, поскольку тяготы и опасности такого путешествия непредсказуемы, а награда в случае успеха — несметные богатства.

— И какие же клятвы он принес этому Сетмесу? — поинтересовался Вульфред.

— Это к делу не относится. Это касается только Сетмеса и моей семьи.

Будьте уверены, что свою долю вы получите сполна. А Сетмес остался в Стигии и не имеет к нашим делам никакого отношения.

По этому поводу у Конана возникли сильные сомнения. Аквилонцы все еще о многом умалчивают. Чего-нибудь от них добиться — это все равно что продираться сквозь многочисленные двери, препоны и ловушки, заграждающие путь к королевской казне. Но Конан твердо решил разузнать все до конца, и в самом недалеком будущем.

— Мне кажется, мы уже неплохо здесь отдохнули, — сказал Ульфило. — Думаю, если у вас нет вопросов, можно идти дальше. До наступления темноты мы еще успеем пройти пару лиг.

— Нет, вопросов нет, — отозвался Вульфред. — Теперь я знаю, что мы ищем сокровища, и в них есть и моя доля!

Радостные восклицания ванира не могли ввести Конана в заблуждение. У него тоже возникли серьезные подозрения, это ясно, но пока он решил оставить все как есть.

Гома встретил их усмешкой:

— Ну что, белые люди, готовы ли вы увидеть мир таким, каким его создал Нгай?

— Готовы, — ответил Конан. В нем заговорило желание увидеть новые земли, что бы ни ожидало впереди. — Покажи нам дикие края. Жду не дождусь, когда над головой зашумят другие деревья.

Носильщики взвалили на плечи свой груз, и под предводительством Гомы отряд двинулся в бездорожную глушь неизведанных земель.

Глава VIII РАВНИНА

Лес тянулся на много лиг, то густой и почти непроходимый, то открытый и солнечный; но путешественники поднимались все выше по склону, и лес постепенно редел. На пути им встречалось огромное количество лесных жителей, но в основном это были небольшие древесные животные. Поначалу каждый новый экземпляр бесконечного разнообразия птичек, обезьян и диких кошек Малия встречала восторженными восклицаниями, но вскоре само это разнообразие стало утомительным.

Множество мелких оленей и лесной птицы давали путникам свежее мясо. Есть обезьян северяне отказывались, зато для туземцев такая еда была настоящим деликатесом. Конан шел впереди, не забывая про свой лук и рогатку, и свою добычу он развешивал на ветвях деревьев, чтобы ее подобрали те, кто шел следом.

Несмотря на всю непредсказуемость такой жизни, Конану она нравилась. Он уже слишком долго скитался по большим городам. Условности цивилизации всегда его раздражали, а сейчас все складывалось по-другому. Конан первым ступал на неизведанную землю, и в нем просыпалось нечто первобытное и необузданное. Каждый день Гома вкратце рассказывал ему, какой путь им предстоит пройти сегодня, какие ждут препятствия и трудности, и Конан уходил вперед.

Настоящая лесная душа, он легко шел и без дороги, преодолевая ежедневно огромные расстояния, часто отклоняясь в сторону от маршрута, разведывая, что таит лес, всегда начеку, готовый к встрече с любой опасностью, особенно к встрече с людьми, которые и были в этих лесах самой враждебной силой. Но на пути ему попадались лишь остатки охотничьих костров. Иногда это были целые очаги, выложенные из больших камней. Конан решил, что такие кострища оставлял после себя Марандос.

Насекомых здесь уже не такое множество, как в болотистых джунглях, поэтому на третий день Конан, чтобы двигаться совсем неслышно, отказался от рубашки и штанов. И вот так, облаченный только в набедренную повязку и сандалии, привязав у пояса меч и кинжал, перекинув через плечо лук и колчан со стрелами и взяв в руки туземное копье, он каждое утро неслышно, как дух, исчезал в гуще леса.

При виде того, как грозный Конан, суровый воин, превращается в лесное существо, более дикое и первобытное, чем сами туземцы, его товарищи приходили в некоторое замешательство. Чернокожие привыкли к племенной жизни, вдали от своего клана они страдали и чахли, а в лес отваживались выходить только группами. Конан же, казалось, наслаждался одиночеством своей новой жизни. Из всего отряда эти метаморфозы улыбкой встречал только Гома, потому что ему известны были о киммерийце некоторые вещи, которых не знали другие.

Но Конан их недоумения не замечал, а если бы и заметил, то не обратил бы внимания. Ему казалось, что впервые за много лет он живет настоящей жизнью. Лес требует от человека предельного внимания и настороженности, и все чувства Конана были напряжены до предела. Информацию об окружающем мире он впитывает всем своим существом, на это не способен никто из его товарищей, потому что их чувства притуплены цивилизованной жизнью. Любой едва ощутимый запах, любой звук, любое незаметное движение, даже колебания воздуха, которые он чувствовал кожей, — все это сообщало ему о жизни вокруг, о том, что впереди, и о возможной опасности.

Дети цивилизации научились отгораживаться от всех этих звуков, запахов и ощущений, чтобы они не отвлекали от главной сиюминутной цели. И поэтому люди стали на три четверти слепы и глухи. Конан, хотя и старался подавит в себе такую тонкость ощущений, когда жил в цивилизованных землях, но никогда не терял ее окончательно. Выслеживая лесную лань, он одновременно успевал заметить и полет птицы над головой, и запах травы, примятой пробежавшим зверем, и змеиное посвистывание в десяти шагах, ни на секунду не упуская при этом из виду свою добычу.

На девятый день вечером, возвращаясь в лагерь, Конан почуял пряный запах жареного мяса. Увидев неизвестно откуда возникшего киммерийца, часовой, как обычно, подпрыгнул от испуга.

— Клянусь Сетом, Конан, — с упреком сказал матрос, который нес в это время службу, — неужели ты не можешь, подходя к лагерю, что-нибудь крикнуть? Носильщики говорят, что ты на самом деле лесной дух в облике человека, и я уже начинаю им верить.

— Если тебе нужно предупреждение, значит, ты не справляешься со своими обязанностями, — ответил Конан.

Трое аквилонцев сидели у костра, внимательно рассматривая карту Спрингальда. При появлении Конана они подняли головы. Из мешочка, который висел у него на поясе, Конан вынул какой-то предмет и бросил его Ульфило. Тот стал внимательно разглядывать находку, которая оказалась маленькой медной пряжкой со сломанным язычком.