Борис Иванов - Джейтест

• Название: Джейтест
• Автор: Борис Иванов
• Издательство: Армада/Альфа-книга
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-7632-1011-5

История Джея — одного из Миров, знакомых читателю по предыдущим книгам серии «Хроники Тридцати Трех Миров», полна темных тайн и загадок, оставшихся в наследство от некогда населявшей ее неземной цивилизации. Но переселенцы с Земли, занятые насущными проблемами освоения нового для них Мира, уделяют этой стороне своего бытия не слишком много внимания. Они не подозревают, что мир этот оказался полигоном, на котором тысячелетиями готовились «коммандос» для беспощадных звездных войн минувших галактических эпох. Полигоном заброшенным, уснувшим, но ждущим своего часа. Герои романа, нашедшие в древних развалинах пульт, приводящий в действие адский тренажер, считают его всего лишь старинной головоломкой. Заблуждение их длится недолго: для того, чтобы выжить самим и спасти свой Мир, им придется пройти до конца цепь запрограммированных неземным разумом испытаний и стать Боевой Пятеркой, готовой для участия в давно закончившемся Сражении. Закончившемся ли?

---

— Ну так что же. — Том остановился у тянущегося вдоль набережной парапета. — Пусть это будет ваша личная инициатива. В сущности, это мало что меняет. Так или иначе, понять вас можно только так: вы хотите поставить какие-то свои условия, без выполнения которых наш разговор с госпожой Карои не состоится?

— Я не могу ставить вам условий, — натянуто улыбнулся полковник. — Повторяю: я действую как частное лицо, на свой страх и риск. Но вот пожелания... Некоторые пожелания... в отношении того, что вы затеяли, у меня есть. Пожелания. Просьбы.

Роббинс всем своим видом изобразил величайшее внимание к собеседнику.

— Да о сущем пустяке хочу я вас просить, — махнул рукой Стырный. — О совершенно очевидной вещи. Я всего лишь хочу присутствовать при этом вашем разговоре. Совершенно открыто, только как частное лицо, повторяю. Но только откровенно заинтересованное в том, чтобы знать... ну, хотя бы догадываться о тех сюрпризах, которые поджидают тот мир, в котором этому частному лицу приходится жить. Поймите меня правильно: если бы речь шла только о ваших личных судьбах, то я и не стал бы совать нос в ваши опасные игры. Но все дело-то в том, что с самого начала это оказались не только ваши игры. И сверх того, еще и очень опасные игры. Собственно, для нашего Мира, для Республики Джей, если выражаться формально, они, игры эти, гораздо опаснее, чем для вас лично. Гибель пятерых любителей приключений, согласитесь, пустяк по сравнению с Эпидемией или визитами технодраконов. А вот безопасность Республики — это, если хотите, уже мое личное дело. Не заработок и не обязанность. Мне кажется, вы из тех, кто должен понять, что это — не демагогия. Так что, согласитесь, у моей просьбы есть свой резон. Как-никак, хочется загодя иметь хоть какое-то представление о том, чем планете придется расплачиваться за следующий ход в этой вашей игре. Ведь вы — уже в игре, господин следователь?

Это был не вопрос — снисходительное утверждение. Том не стал возражать полковнику. Промолчал.

— И я понимаю, что вам не по своей воле приходится делать эти ходы. — Стырный отвел свой взгляд от лица Роббинса и уставился в туманную даль моря, затянутого пеленой дождя.

— Вы... госпожа Карои рассказала вам свою историю? — выдержав небольшую паузу, спросил Том.

Стырный покачал головой:

— Я и не пытался расспрашивать ни ее, ни Васецки. После того, разумеется, как пришлось сдать это дело. Это, в общем-то, и бессмысленно. Однако многое в этой истории поддается... Ну, вычислению, что ли. Логическому анализу. В конце концов, я уже полный десяток лет копаюсь в делах этой... теперь и вашей компании. Не грех было бы и самому догадаться кое о чем. Другое дело — догадливость моя проснулась с солидным запозданием. С самого начала этой истории мне только и приходилось, что хлопать ушами, пока по милости этих затейников нам на головы сыпались непредсказуемые беды и несчастья. А затем, после исчезновения Сухова, оставшиеся двое, что называется, легли на дно так основательно, что... К тому же как раз в это время дело это у нас, как я вам уже сказал, отобрали.

— Я боюсь... — Том посмотрел в ту же промозглую даль, в которую внимательно всматривался полковник, точно так же видя в ней только что-то свое. — Я боюсь, что в таком случае у нас с госпожой Карои не получится никакого разговора.

— Это, пожалуй, верно. — Стырный бросил на него короткий взгляд. — Бог с вами, с вашими секретами. Они — не для этого Мира. Давайте поставим вопрос так: и вы, и я понимаем, что значит ответственность. Немножко лучше понимаем, чем все прочие смертные. Если бы не некие... м-м... особые обстоятельства, связанные со всей этой историей и с наличием у госпожи Карои так называемого Дара... Если бы не это, я не преминул бы прибегнуть к специальной технике наблюдения. Но в предлагаемых обстоятельствах это точно так же испортит все дело, как и мое прямое присутствие. Поэтому мне остается полагаться именно на то, о чем я только что сказал, — на общее для нас чувство ответственности. Надеюсь, у вас будет его достаточно, чтобы поделиться со мной той информацией, которую вы сочтете достаточно важной. Я уже сказал вам, что предвижу новые сюрпризы. А к сюрпризам надо быть готовым. Хотя бы немного. Надеюсь, мы поняли друг друга.

— Во всяком случае, я понял вас. Я сам прежде всего заинтересован в том... В том, чтобы эта адская игра хоть чем-то закончилась. — Том сделал неопределенный жест и поежился от налетевшего порыва холодной мороси. — Только... Только мы имеем дело с настолько неопределенной, непредсказуемой... сущностью. Думаю, что вряд ли смогу сообщить вам, полковник, что-то хоть сколько-нибудь путное.

Он помолчал немного.

— В одном только вы совершенно правы — продолжать эту... игру нам приходится не по своей воле. Может, каждый новый ее шаг и приносит Джею новую беду, но если его не сделать, этот шаг, то события окончательно выйдут из-под контроля.

Стырный усмехнулся:

— Если бы я не понимал этого, вся ваша компания уже давно сидела бы за решеткой. И за крепкой решеткой, поверьте мне. Будь на это хоть сто запретов Директората. Тем не менее повторяю: я верю, что никто из нас не желает зла ни Джею, ни себе. И я верю в то, что мы с вами достаточно хорошо понимаем друг друга.

— Вы можете верить в то, — Том повернулся лицом к полковнику и посмотрел ему в глаза, — что ничего я не желаю так сильно, как того, чтобы все... это оборвалось. Закончилось. А лучше — вообще забылось бы. Как дурной сон.

— Я бы тоже не возражал против того, чтобы забыть кое-что. Кое-что из дурных снов. — Стырный оторвался от парапета и не оглядываясь зашагал к своей машине.

* * *

По ступенькам маяка Том поднимался, неся в душе тяжелое чувство полной неопределенности. Что может сказать он незнакомой, в общем-то, женщине, которая перенесла тяжелейшую душевную травму, столкнувшись с темной стороной тайного, нечеловеческого Мира Джея? И которой он не мог предложить ничего иного, кроме как снова ступить на зыбкую тропу Испытания.

Он неуверенно взялся за рукоять дверного молотка — странноватый архаизм, впрочем совсем не удивительный здесь, на тяжелой дубовой двери этого старого, времен Изоляции, сооружения. Подождал ответа, не дождался и толкнул тяжелую створку. Та отворилась с таким душераздирающим скрипом, словно претендовала на главную роль в триллере ретро. Возникший проход закрывали тяжелые гардины. Том откашлялся, сдвинул полотнища в сторону и шагнул в сумеречное пространство за ними.

Этим пространством оказалась полутемная комната — приемная гадалки, судя по всему не загроможденная мебелью и демонстративно аскетичная. Комната с восьмью неровными углами, пожалуй, даже чересчур просторная, очевидно, раньше разгороженная на несколько подсобок заброшенного теперь маяка. Амулеты в двух-трех витринах, развешанных в промежутках между узкими, неправильной формы окнами; причудливой, грубой ковки люстра, асимметрично висящая в стороне от трудно определяющегося центра сводчатого потолка, потемневшие балки, три старинные, тоже грубой работы, скамьи. Тяжелый, из рок-дерева, стол с разложенными на нем проспектами и образцами изданий о сверхъестественном и побрякушек.

Роббинс откашлялся еще раз.

— Не надрывайся, — посоветовал ему из-за спины хорошо знакомый голос. — Хозяйка сейчас спустится к нам. Только приведет себя в порядок.

— Господи, Цинь! — с досадой вздохнул Том. — Все-таки первой пришла к финишу и чувствуешь себя победительницей.

Странная усталость навалилась на него, похожая на ту, что одолевает солдат, поднятых по тревоге, которую тут же отменили.

— Что поделаешь, я это люблю — чувствовать себя победительницей, — отрешенно взмахнула рукой Циньмэй, обошла Тома и, подойдя к столу, стала длинными, тонкими пальцами перебирать разложенные на нем безделушки.

Со стороны она напоминала угловатого паренька-воришку, пытающегося выбрать добычу в оставшейся без присмотра лавке бижутерии.

— А еще я удачно разминулась с господином Стырным, — сочла нужным сообщить она. — Он тоже немного запоздал навестить свою... подопечную. Я тут через окно насмотрелась, как вы полчаса морочили друг другу головы. Ты вымок? — вскинула она на Тома чуть потеплевшие глаза.

— А ты давно здесь? — устало спросил он, опускаясь на лавку у закопченной стены.

Цинь дернула плечом:

— Я сюда просочилась еще в полночь примерно. И мы с Марикой долго разговаривали — всю ночь. Хотя и не обо всем стоит говорить вслух в этом домике.

Странная усталость заставила Тома прислониться спиной к прохладной каменной кладке стены и на минуту прикрыть глаза.

— Ну и до чего же вам удалось договориться? — с каким-то ему самому непонятным безразличием спросил он.

В этот момент дверь, ведущая на верхнюю площадку лестницы, сбегавшей вдоль неровных стен со второго этажа, с глухим скрипом отворилась и пропустила хрупкую женскую фигурку, затянутую в темный дорожный костюм с капюшоном. При виде нового неожиданного гостя фигурка замерла.