Лорел Гамильтон - Пуля

• Название: Пуля
• Автор: Лорел Гамильтон
• Жанр: Фэнтези

---

- Уедет - ради меня, - сказал Ашер. 

- Ты сделал его своим зверем зова? - спросил Мика. 

 Ашер хмуро посмотрел на Мику, его ледяные голубые глаза сверкнули вампирской силой.

- Я не обязан отвечать на твой вопрос, кот.

- Хорошо, тогда ответь мне, - сказала я. 

Он посмотрел на меня без намека на дружелюбие.

   - Нет. Нет, я не сделал того, что Нарцисс так сильно желает. Я не сделал его своим зверем зова, но если бы сделал, и пришел в его постель, как он хочет, то он был бы готов оставить Сент-Луис и следовать за мной, куда бы я ни направился. 

Я не знала, что на это ответить.

   - Нарцисс, наверное, влюблен, как кошка, раз готов ради тебя покинуть безопасный город, и бороться за контроль в другом месте.

Ашер засмеялся, и если смех Жан-Клода мог быть чувственным и сексуальным, в смехе Ашера чувствовалась печаль, словно тускнеющий свет. На миг мое сердце зашлось от боли.

   - Я не уверен, что Нарцисс способен на любовь, но он действительно хочет меня. Достаточно сильно, чтобы разрушить все, чего он достиг, если я стану его - во всех смыслах этого слова.

У меня появилось ощущение, что об этом говорилось не единожды, но для меня это было новостью. Я посмотрела на Жан-Клода и сказала то, что думала.

- Как давно ты знаешь о предложении Нарцисса? 

 - Достаточно давно, - ответил он. 

- И когда вы собирались сказать мне об этом? 

- Он не мог рассказать тебе, - сказал Ашер, - потому что это заставило бы его раскрыть и причину, по которой я хочу уйти, а этот разговор - последнее, чего он хотел бы. Не так ли, мой хороший? Ах, да, теперь ты больше не мой красавчик; больше нет...

- Что это значит? - спросила я. 

- Это значит, что если я не могу быть любимым, то я хочу, чтобы меня уважали, как Мастера вампиров со своими собственными зверями зова. 

- Я все еще не понимаю ни слова, ребята, просветите меня, - сказала я. 

- Я хочу официального приветствия, - сказал Ашер. 

 - Мы все здесь друзья, mon ami, - напомнил Жан-Клод. 

- Нет. Нет, мы не друзья, - сказал Ашер. - Я или Мастер и твой заместитель, или нет. Если я являюсь тем, кем думаю, то это мое право - требовать официального приветствия от всех в комнате. 

- Я не думаю, что это дело касается Джей-Джей, - сказал Джейсон. 

 Мы все посмотрели на него. Я не знала, что сказать на это заявление, но Жан-Клод нашел слова.

- Ты совершенно прав. Она наш гость, и это ее не касается. 

- Я сейчас устрою ее, и вернусь, - сказал Джейсон, уводя ее за занавес в сторону прихожей. Она что-то спросила у него, тихим серьезным голосом. Он только покачал головой. 

- Почему ты требуешь официального приветствия от всех? Разве это не то, что мы делаем для наших приезжих гостей или других доминантов и Мастеров? Мы же не здороваемся так друг с другом. 

Ашер посмотрел на меня - лицо, наполовину скрытое волной волос, голубой шелк - красота и надменность. Но я знала, что были и эмоции, которые он прятал в глубине души. Он пришел к нам именно таким, как щитом загораживаясь своей красотой, когда он боялся, что что-то причинит ему слишком сильную боль. 

Это заставило меня посмотреть над головами охраны на картину над камином, вокруг которой был построен дизайн всей комнаты. На ней были изображены Жан-Клод и Ашер, и их покойная подруга Джулианна, еще в то время, когда все одевались так, словно вышли из "Трех мушкетеров" Дюма. 

 Ашер на полотне был белоснежно-золотым совершенством, Джулианна сидела перед ним, а Жан-Клод стоял за ними обоими, уже тогда одетый в присущем ему черно-белом стиле. Ашер на картине был без шрамов, и художник поймал то же высокомерие, которое я видела перед собой сейчас. 

 - Когда ты говоришь, что это должны быть все, кто находится в комнате, ты на самом деле имеешь в виду всех до одного? - спросила я. 

 - Да.

 - Жан-Клод? 

 - Мы часто ведем себя здесь неофициально, но, как Мастер, он имеет право на официальное приветствие каждый раз, когда входит, - сказал Жан-Клод. 

- Официальное приветствие - это как помериться причиндалами, - сказала я. - Мы не должны делать это друг с другом. 

- Я думал, что не должны, - сказал он, и его лицо ничего не выражало, не давая мне ни единой зацепки. Дерьмо. 

 Я повернулась к Ашеру.

   - Ты всерьез собираешься заставить всех нас это делать? 

- Да, - ответил он. 

 - Но почему? - спросила я. 

 - Потому что я могу. 

 Я озадаченно глазела на него где-то с минуту, а затем произнесла:

   - Ладно... и как это делается? 

- Тот, кто считает меня доминантом, должен приветствовать меня, а тот, кто чувствует, что доминирует или равен мне... что ж, как пойдет... 

 - И как может пойти? - спросила я. 

 Мика ответил вместо него:

   - Смотря, кто предложит свою плоть и кровь. 

- Приветствие просто формальность, - сказала я. - Тот, кто покоряется, предлагает кровь, вампир или оборотень нюхает или целует эту точку, и мы двигаемся дальше. 

 - Так происходит не всегда, ma petite, - заметил Жан-Клод. 

 - А что еще? - спросила я. 

 - Ты же знаешь, что некоторые вампиры используют этот способ, чтобы помериться силами друг с другом. 

 - Да, я это видела. 

- Ритуал - в предложении крови. Доминирующий, или Мастер, может принять то, что ему предлагают. Так это было много веков назад. Мастер выбирал одно из предложений и кормился, так что, подчиняясь, ты даешь ему право выбрать тебя для кормления. 

- Но мы так не делали, когда нас посещали Мастера других городов, - напомнила я. 

- Ашер ссылается на свои права, и это в рамках его прав, - Жан-Клод взмахнул рукой, и охранники расступились, чтобы вампиры могли видеть друг друга. - Это то, что ты хочешь получить? 

- Да, - повторил он, и его голос не сулил ничего приятного. 

- Я чувствую себя так, словно мы вступили в бой, про который ничего не знаем. Если мы предлагаем нашу плоть и кровь, то я хочу знать, почему. 

- Ты можешь предложить ее, Анита, если считаешь меня доминантом. А ты так не думаешь.

 Я нахмурилась, потом повернулась к Жан-Клоду.

   - Ты должен мне помочь. Что это значит? 

 - Он имел в виду, что ты предлагаешь ему кровь, только если считаешь себя слабее, чем Ашер. Если ты не думаешь, что он выше тебя по положению, то не предлагаешь кровь, и можешь настоять, чтобы он сам предложил тебе свою плоть и кровь. 

 Я покачала головой и обратилась к Мике и Натаниэлю.

   - Для вас обоих это тоже неожиданность? 

 Они оба кивнули, но Мика сказал:

   - В последнее время Ашер стал более агрессивным. 

 - Например, пытался украсть поцелуй на концерте, - припомнила я. 

 Мика кивнул. 

 Я сделала глубокий вдох, медленно выпустила воздух, и сказала:

   - Ашер, не делай этого, просто поговори со мной.

- Твой Мастер запретил мне поднимать определенные темы. Он почти не оставил мне возможностей продемонстрировать мое недовольство, но те, что оставил, я применю. Я хочу знать, какое положение занимает каждый, кто находится в этом зале. Я хочу знать, какое положение занимаю я, по отношению к каждому в этой комнате, и я хочу знать это немедленно. 

- Жан-Клод, просто скажи ему, что он может говорить со мной обо всем, о чем хочет. Если мы начнем эти игры с господством и подчинением, все пойдет кувырком. 

 - Охрана, оставьте нас. 

 - Я не уверен, что это хорошая идея, - проговорил Истина. 

 - Я уверена, - сказала Клаудия, - что это очень плохая идея. 

 - Нам необходимо обсудить некоторые очень личные вопросы. Так что ступайте. 

 Клаудия и Истина посмотрели на меня. Фредо и Нечестивец держали вампиров в пределах поля зрения, что было нелегко, так как они находились друг против друга, но мужчинам удалось. 

 - Не смотри на нее, - возмутился Ашер. - Ваш Мастер приказал вам уйти. Разве вы не слышали его? 

 - Он не мой Мастер, - сказала Клаудия. - Я просто работаю здесь. 

 - Он наш Мастер, - сказал Нечестивец. 

 - Нет, - сказал Истина, - это не так. 

 Братья посмотрели друг на друга, а затем перевели взгляд на меня. Я, кажется, начала понимать, о чем толковал Ашер.

   - Если Жан-Клод приказал уйти - идите. С нами будет все в порядке. 

 - Плохая идея, - повторила Клаудия. 

 - Очень плохая идея, - поддержал ее Фредо. 

 - Я верю Жан-Клоду, и я верю Ашеру. 

Этими словами я заработала взгляд Ашера, на этот раз не высокомерный и не враждебный. Это был почти больной взгляд, а потом он снова стал великолепным и нечитаемым.