Феликс Крес - Королева войны

• Название: Королева войны
• Автор: Феликс Крес
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44746-6

Тень войны нависла над Громбелардом. Старый князь Левин, умирая, оставил титул и все имущество вчерашней невольнице, объявив ее перед этим своей женой. Все знатные дома Дартана в ужасе. Еще бы, простая невольница в одночасье стала богатейшей женщиной страны и госпожой владений, по размерам сопоставимых с небольшим государством. Имперская гвардия стягивается к границам владений, намереваясь силой переиграть волю князя. Ни воины, ни их командиры даже не подозревают о том, с чем им придется встретиться на поле будущей битвы и какие грозные силы будут противостоять войскам.

---

Четыре потрепанных легиона остановились на краю пущи, измотанные, лишенные каких-либо припасов. Командовавший лесными войсками Охегенед, правда, не сдержал слова и не уничтожил вражескую армию, но сумел нанести ей жестокий урон, хотя сам понес ощутимые потери только в бою за пристань. Во время лесного перехода Каронен, даже не видя врага, ежедневно терял несколько десятков солдат.

Надтысячник направился к Нетену. Он действовал полностью вслепую, понятия не имея о том, где противник; ему было известно лишь о солдатах Охегенеда, остававшихся в лесу за его спиной. Располагая одной лишь пехотой, он был не в состоянии разослать патрули, чтобы собрать необходимые сведения. Горстка конных лучников, имевшаяся в его распоряжении, сумела найти только какой-то отряд конного легиона — и это была самая счастливая случайность. Надтысячник узнал о захвате Йокесом Лида Айе, а до этого Нетена, о марше тяжелых отрядов на Тарвелар, кровавой битве, которую провела Восточная армия… и все. У него не было никаких приказов, никакой цели для своих легионов, а прежде всего — никаких возможностей действовать. Захват Лида Айе означал, что армейского обоза больше не существует, а это, в свою очередь, значило, что самое большее через неделю перестанут существовать его легионы, превратившись в толпу думающих только о еде бродяг, которым нечем было стрелять из луков, кроме как найденными на дороге палками. На дороге — потому, что никто не посмел бы забраться за этими палками в лес…

Лишенный какой-либо связи с верховным командованием в Тарвеларе, беспомощный надтысячник мог продолжать свой поход на Нетен и дальше на Лида Айе и Тарвелар (что означало необходимость пробиваться через войска Йокеса, но давало надежду на то, что удастся вывести в Армект хотя бы часть армии) или двинуться в рискованную атаку на Роллайну, намереваясь захватить столицу, под которой уже не было войск Сей Айе. В Роллайне войско могло бы жить за счет города, принуждая купцов брать ничего не стоящие расписки. Каронен выбрал второе. Взяв на себя полную ответственность, он категорически приказал командиру Конного легиона игнорировать приказы верховного командования и встал лагерем, ожидая его прибытия. Без конницы он не мог сдвинуться даже на шаг. Действуя вслепую, без подвижных разведывательных и охранительных отрядов, он мог просто потерять все войско, не добившись ничего. Об отрядах Йокеса приходили неясные и противоречивые известия: они находились одновременно как под Тарвеларом, так и в Лида Айе, между Лида Айе и Нетеном… и, наконец, неизвестно где. Так что надтысячник встал возле Буковой пущи, кое-как собрал свое войско и стал ждать.

Еще больше хлопот было у действовавшего под Акалией тысячника В. Аронета, командовавшего остатками Восточной армии. Из разноцветных легионов, отправившихся на войну, осталось неполных две с половиной тысячи солдат — таких же голодных и измученных, как и легионеры Каронена. Кто знает, не решили ли исход войны на востоке финансовые интриги, затеянные Жемчужинами Сей Айе?.. Если бы легионы Восточной армии могли принять пополнение или если бы обученных Терезой ветеранов поддержали хотя бы два свежих легиона, тысячник мог бы подумать даже о том, чтобы разбить воскрешенных рыцарей королевы. Но разрушенные финансы Кирлана этого не позволяли. С трудом хватало денег на содержание того, что уже имелось. Резервных легионов, которые предполагалось сформировать в тылу, так и не было. Аронет со своими остатками войск не мог больше прикрывать Акалию, так как действовавшие тремя колоннами отряды Ахе Ванадейоне стояли на самом Тройном пограничье. Он мог запереться в крепости или вывести обескровленную армию в Армект. Тысячник испытывал горячее желание защитить верный город, но считал, что укрыться за его щербатыми, не окруженными рвом стенами было бы равнозначно смертному приговору как для его солдат, так и для самой Акалии. Эневен мог отказаться от захвата обороняемой, пусть и слабо, крепости и поискать, возможно, более легкого успеха где-нибудь в другом месте — но не в том случае, когда ее захват означал уничтожение всех сил противника. Командир Восточной армии не верил, что сумеет оборониться от вдвое более многочисленного, явно готового на все врага. Полное сокрушение отрядов Эневена оказалось несбыточной мечтой. Уже разъехались по домам все, у кого были подобные мысли, но тем, кто остался, похоже, нечего было терять. Видимо, для этих людей было куда важнее нечто большее, чем участие в военной авантюре. Кроме полутора тысяч пехотинцев при обозе Эневен все еще имел под своим началом несколько отрядов, потрепанных, малочисленных, но самых лучших и самых верных, с которыми он начинал войну, еще против группировки Справедливых. У Аронета, как и надтысячника Каронена, имелся выбор: без надежды на победу защищать город, который Эневен просто обязан захватить, если хочет чего-то добиться в своей войне, или пожертвовать Акалией, уводя солдат в Армект. Выбрав вторую возможность, он мог рассчитывать на втягивание Эневена в дальнейшую партизанскую войну уже на армектанской территории, либо — что более вероятно — в случае захвата Акалии, на неформальное, возможно, долговременное перемирие. Он сильно сомневался, что готовые на все воины Ахе Ванадейоне, добившись наконец желаемой цели, какой являлся захват зажиточного Тройного пограничья, сразу же бросятся дальше, шагая по грязи и жаре, лишь бы сжечь еще несколько деревень.

Тысячник сражался с собственными мыслями, но он был главнокомандующим всеми имперскими силами на востоке, и никто не мог снять с него бремени ответственности. Когда он оставался один и никто его не видел, он пытался разговаривать со своей погибшей командующей, просил мнения и совета. Но ничего не добился. Надтысячница, к которой он обращался, говорила: «Спаси войско, ибо войны выигрывают войска, не города», но в глазах ее отражалось нечто другое, чему не было названия… Он понял, что обманывает сам себя. Эневен не мог миновать Акалию, удовлетворившись взамен сожжением каких-то деревень. Выбор был прост: сдача врагу беззащитного города или героическая оборона, которая приведет к полному уничтожению Восточной армии.

Аронет принял самое, возможно, трудное в его жизни решение: все еще под прикрытием железного арьергарда тысячницы Агатры, под командованием которой сражались солдаты из всех возможных подразделений, ночью он оторвался от противника и форсированным маршем двинулся в сторону Рапы. Одновременно он отправил в Акалию гонца с коротким по-военному письмом, из которого следовало, что силы Восточной армии город оборонять не будут.

На следующий день рыцари и конники Эневена, вместе с пехотинцами и обозной прислугой, грабили и жгли широко раскинувшиеся предместья, из которых сбежали почти все жители. Старые громбелардские стены Акалии были последним оплотом тысяч покинутых Вечной империей людей.

Тысячник В. Аронет, хороший командир и солдат, не питал к Акалии никаких чувств, но много раз просыпался ночью с ощущением, что ненавидит войну. Он ненавидел Непостижимую госпожу, которой верно служил и которая приказала ему стать предателем. Ибо кого-то он должен был предать: или верный город, или собственных солдат, приказав им вступить в заранее проигранное сражение.

После долгих недель военных провалов, отвратительных дождей, неудачных переправ через реку и переходов по болоту богатое Тройное пограничье являлось для рыцарей Эневена — и для самого их вождя — целью самой по себе. Эти люди уже почти не помнили, за что идет война, они знали только, что должны захватить и предать огню Акалию. Аронет был стократ прав, считая, что не могло быть и речи о каких-либо «других» успехах. К. Б. И. Эневен, рыцарь с великой душой, который мог проявить милость к побежденной столице своего брата, вообще не понял бы вопроса о будущем Акалии. Подавляющее большинство ее жителей сбежали, но не все могли или хотели это сделать. В ратуше осталась часть городского совета — отважные люди, цеплявшиеся за надежду, что их заступничество и просьба облегчат судьбу горожан. Но несчастного бургомистра, пытавшегося просить лишь оставить в живых калек, женщин и детей, даже не стали слушать. Передовой отряд одного из отрядов Роллайны ворвался в город, волоча на веревках бесформенные окровавленные туши — это были советники, оставшиеся с бургомистром. Самого бургомистра насадили на рыцарское копье и подперли двумя другими; кошмарный треножник поставили на открытую повозку, которую медленно и торжественно катили по улицам захваченные в плен жители предместий. Несчастный отец города, не столько умирающий, сколько попросту издыхающий, словно насаженный на палочку червяк, до последнего мгновения своей жизни мог видеть, что делают с его городом солдаты и обозная прислуга и даже некоторые рыцари. Улица, по которой когда-то ехала к рыночной площади взволнованная тысячница Тереза, стала площадью казни, где горожан заставляли мучить и убивать друг друга. Люди поджигали собственные дома и загоняли в пламя соседей. К ярости завоевателей, в Акалии почти не оказалось молодых и здоровых женщин — догадавшись, какая судьба их ожидает, они бежали из города, порой унося с собой лишь то, что могли унести. Из какого-то переулка выволокли сумасшедшую, глупо улыбающуюся девушку; обозные слуги попросту ее растерзали, так как каждый тащил добычу в свою сторону. Упившийся награбленным вином прислужник даже не заметил, что посреди улицы, среди пожаров и дыма, он насилует труп без руки и вырванными вместе с кожей волосами. Пламя охватывало все новые дома; в них редко попадались достойные внимания трофеи, впереди ждали многочисленные купеческие склады, из которых владельцам мало что удалось спасти, так что можно было жечь почти все без разбора. В прекрасном городе, который столько повозок отдал солдатам, исполняя просьбу коменданта своего гарнизона, не нашлось их в достаточном количестве, чтобы вывезти имущество самых состоятельных жителей…