Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии

• Название: И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии
• Автор: Олег Шушаков
• Жанр: Альтернативная история

…Жаркое лето тридцать девятого года… Советско-монгольские войска окружили и разгромили крупную группировку японских войск в районе реки Халхин-Гол Преподав самураям кровавый урок и укрепив восточные границы, советское руководство обратило все свое внимание на западные… Так было. А что было бы, если бы войска Забайкальского и Дальневосточного фронтов, воспользовавшись благоприятной военно-политической ситуацией и своим подавляющим преимуществом в живой силе и технике, развили Халхин-Гольский успех и нанесли удар в Маньчжурии и Северо-Восточном Китае? И разгромили Квантунскую армию Японии не осенью сорок пятого, а осенью тридцать девятого?.. А, ведь, все могло случиться именно так…

---

Отдельная воздушно-десантная бригада, которую формировал Мошковский, должна была войти в состав Забайкальского военного округа.

И это было, именно, то, что требовалось!

На месте Натальи любая другая запрыгала бы от радости и стала проситься, чтобы ее записали в десантники. Но она была настоящим психологом!

Поэтому, поболтав немного о том, о сем, и разузнав о судьбе некоторых общих знакомых, она стала взахлеб рассказывать Мошковскому о том, как хорошо здесь в Одессе, какие роскошные условия для прыжков, как здорово у нее идут дела в школе, и как довольно ее начальство. И что начальник школы просто встал на дыбы, когда ее хотели перевести в другую часть, и сумел ее отстоять.

Она слишком хорошо знала Мошковского, и нисколечко не удивилась, когда он сам предложил ей любую должность в штабе формирующейся бригады на выбор.

О, конечно, это было бы здорово! И служить в бригаде под его командованием она готова на любой должности. Но… Вряд ли ее отпустят. Очень жаль, но она полагает, что начальник школы сумеет ее отстоять и на этот раз…

— Ну, это мы еще посмотрим! — разозлился Мошковский и повесил трубку.

Дело было сделано.

Через три недели, в начале марта, она уже была в Москве…

А еще через два месяца подразделения и части двухсотой отдельной воздушно-десантной бригады особого назначения начали перебрасывать на Дальний Восток. Бóльшая часть имущества и личного состава пошла по железной дороге литерными составами.

А в конце мая подошла очередь и штаба бригады. Его должны были перебросить в Читу на тяжелых бомбардировщиках ТБ-3.

И все было бы хорошо. Но, сначала отправку задержали на неделю. А потом и вовсе поменяли аэродром назначения. По каким-то стратегическим соображениям, суть которых до старшего лейтенанта Серебровской никто доводить не собирался, новым местом дислокации сотой бригады был определен город Благовещенск Амурской области…

В середине июня три огромных четырехмоторных тяжелых бомбардировщика ТБ-3 со штабом отдельной воздушно-десантной бригады на борту, преодолев за четверо суток, почти пять тысяч километров, и, сделав несколько промежуточных посадок, приземлились в Чите…

— Пономарев, к вам посетитель! — в двери палаты выздоравливающих Читинского окружного военного госпиталя просунулась голова дежурной медсестры.

Владимир поднялся из-за столика с не доигранной шахматной партией. Кто бы это мог быть? Может, кто-нибудь из полка пролетом?..

— А доигрывать, кто будет! — запротестовал, хватая его за рукав больничного халата, Витька Петров, лейтенант-сапер, старожил их палаты, уже больше месяца лечивший пробитое в майских боях плечо.

— Доиграй за меня, — попросил одного из зрителей Владимир, и вышел в коридор…

Хорошо, что у коридоров есть стены.

Потому что если бы не стенка, к которой он прислонился, сидеть бы ему на полу. Потому что перед ним, в наброшенном на плечи белом халате, стояла О н а…

— Наташа… — прошептал он внезапно охрипшим голосом.

— Здравствуй, — сказала она.

А потом они стояли во дворе, под деревьями, и просто держались за руки…

Наверное, она что-то говорила ему, потому что он видел, как шевелятся ее нежные розовые губы, но ничего не слышал…

Он смотрел в ее глаза, и тонул в них, словно опускаясь в какую-то бездну, и никак не мог утонуть до дна, потому что дна у этих глаз не было… А она смотрела на него, и голова у нее кружилась, как от вальса…

А потом его позвали на перевязку. Владимир отмахнулся, не глядя. Но Наталья вдруг с ужасом вспомнила, что ее давно уже ждут на аэродроме, потому что нужно лететь дальше. Потому что в Чите была всего лишь промежуточная посадка, и она отпросилась у Якова Давыдовича в город всего на пару часов.

И тогда они поцеловались…

Это был первый  н а с т о я щ и й  поцелуй в его жизни. Как, впрочем, и в ее жизни тоже. И длился он целую вечность… Но, все-таки, окончился безжалостно быстро…

— Я люблю тебя… — прошептал он. Словно ветер прошелестел в высоких сосновых кронах. — Очень…

— Я люблю тебя… — прошептала она. Словно эхо проплыло над прозрачным лесным озером. — До свидания…

И убежала. На аэродром. Потому что пора было лететь дальше… А он остался в госпитале… Но не надолго. Только для того, чтобы получить документы и обмундирование. Потому что теперь ему в Чите, действительно, больше нечего было делать. А долечиться можно и в полкý… 

9. И летели наземь самураи… Халхин-Гол, 22 июня 1939 г.

…Майор Глазыкин увидев младшего летчика Пономарева на Тамцаг-Булакском аэродроме, только вопросительно приподнял бровь.

Владимир откозырял и доложил о прибытии, протянув комполка справку из окружного госпиталя:

"СПРАВКА

Дана мл. л-ту ПОНОМАРЕВУ Владимиру Ивановичу

В том, что он находился на излечении с 5 июня 1939 г. по 20 июня 1939 г. по поводу контузии и касательного ранения правой височной части головы без повреждения кости.

Выписывается в 22-й ИАП по выздоровлении.

Начальник окр. военного госпиталя ЗабВО военврач 1 ранга ГОФМАН

Начальник 1-го хир. отделения военврач 3 ранга РЕВА"…

— Ну, что же, поздравляю с выздоровлением, товарищ младший лейтенант, — сказал Глазыкин. — А, как вы себя чувствуете, на самом деле?

— Я, на самом деле, выздоровел, товарищ майор! Готов идти в бой! — бодро ответил Владимир.

— Готов, значит, в бой идти! — Глазыкин усмехнулся. — Это хорошо, что готов. Потому что вот-вот и пойдем. Но, надо вам, товарищ младший лейтенант, летные навыки восстановить после госпиталя.

— Да я всего-то две недели там пробыл, товарищ майор! И ранение у меня легкое!.

— Ладно, ладно!.. Легкое! С легким бы в санчасти отлежался! — майору нравился этот паренек, чудом вернувшийся из  т о г о  боя, и теперь снова рвавшийся в бой. — Поэтому сейчас отдыхай, а завтра майор Кравченко с тобой полетает и решит, что к чему.

В принципе, это Владимира вполне устраивало. Только, вот, Кравченко… Это не тот ли Кравченко, который Герой?

Оказалось, тот самый… Герой Советского Союза. Летчик-испытатель. Ас.

Пятого числа его назначили военным советником в двадцать второй истребительный авиаполк, и он две недели подряд гонял личный состав до седьмого пота, отрабатывая приемы одиночного и группового воздушного боя.

"Пока вы товарищ младший летчик, отдыхали на госпитальной койке и в шахматы играли!" — подумал Владимир. Но делать было нечего. Зачет надо было сдать!

На следующий день он сразу же после завтрака явился в юрту майора, и доложил о готовности к сдаче зачета по технике пилотирования. Кравченко отложил свежую газету и кивнул. А затем резво поднялся и, увлекая за собой Владимира, зашагал к стоянкам.

Все прошло хорошо. Владимир показал, все что умеет, выполнив обычный комплекс простого и сложного пилотажа. Кравченко, который два с лишним года служил летчиком-инструктором в Качинской авиашколе, остался доволен летными навыками курсанта.

"Тьфу, ты!.. Младшего летчика Пономарева!" — поправил сам себя майор. А потом поручил старшему лейтенанту Рахову провести учебный бой с Пономаревым, а сам решил понаблюдать за ними с земли.

Владимир, отлично понимая, что от того, какое мнение о нем сложится сейчас, будет зависеть его дальнейшая судьба, превзошел себя. Рахова он боялся не так, как майора, и, возможно, поэтому вел себя в небе раскованно и легко. Бой окончился в ничью, и это была настоящая победа!

Когда он подошел к старшему лейтенанту за замечаниями, тот только хлопнул его по плечу и сказал:

— Годится!

Майор Кравченко тоже остался доволен молодым летчиком.

А на следующий день летные и боевые навыки Владимира Пономарева проверили уже вражеские пилоты. И, скорее всего, остались недовольны…

Двадцать второго июня с утра до самого полудня над степью висела молочно-белая пелена тумана… А после обеда по приказу вышестоящего командования, в лице комдива Жукова, в небо были подняты вторая и четвертая эскадрильи двадцать второго полка.

Остальным – приготовиться!..

"Эти герои что-то засиделись на своих аэродромах, пока пехота за них отдувается!.. — раздраженно думал Жуков. — Как бы не перетренировались!"

Дело было в том, что позавчера батальон сто сорок девятого стрелкового полка при поддержке роты бронеавтомобилей попытался атаковать японский военный лагерь в районе Джанджин-Сумэ, но, потеряв пять человек убитыми и три броневика, был вынужден отойти на исходные позиции…

А сейчас неудачи были противопоказаны категорически! Неудачи – удел неудачников! Которые уже арестованы и дают признательные показания…

Жукову очень требовалась победа. Хоть какая-нибудь!