Жак Маритен - Человек и государство

• Название: Человек и государство
• Автор: Жак Маритен
• Жанр: Политика

"Человек и государство" — не только теоретический трактат, но и "практический манифест". Маритен предлагает "конкретно-исторический идеал" для "новой демократии". Вдохновленный принципами томизма, он cтремится применить их в контексте культурной и политической ситуации, сложившейся после Второй мировой войны.

---

* * *

Такое вдохновленное Христианством, подлинно и жизненно христианское общество (назовем его евангельски-христианским политическим обществом) благодаря самому духу, который должен оживлять его и формировать его структуру, — это общество должно обладать собственной социальной и политической моралью, собственным представлением, жизненно укорененным в христианском сознании, о справедливости и гражданской дружбе, о мирском общем благе и общей задаче, о развитии человечества и цивилизации. Рассматривая сейчас новый и довольно трудный предмет, имеющий отношение к самому мирскому обществу в его собственном порядке и в его жизни, с его законодательством, мы можем спросить себя, какие же принципы должно ввести в действие это законодательство в том, что касается вопросов совести или вопросов, непосредственно связанных с личностными убеждениями, нормами и с гражданским правом. Здесь мы должны подчеркнуть, что законодательство рассматриваемого Христианского общества не может и не должно подтверждать или одобрять какую-либо форму поведения, противоречащую естественному праву. Но мы должны также понять, что это христианское законодательство может и должно позволять или давать разрешение на определенные формы поведения, которые в некоторой степени отличаются от естественного права, если запрещение таких форм поведения гражданским правом вредит общественному благу — либо потому, что такой запрет расходится с этическим кодексом сообществ граждан, чья преданность нации и верность собственным моральным убеждениям, сколь бы несовершенна она ни была, по своей сути важна для общего блага, либо даже потому, что данный запрет приведет в результате к ухудшению поведения очень многих людей, чьи моральные устои выходят за рамки этого запрета[183].

Думается, что в рассматриваемых нами вопросах гражданское законодательство должно приспосабливаться к разнообразию моральных убеждений, имеющих различное духовное происхождение, которые по своей сути несут в себе общее благо социального устройства, не подтверждая и не одобряя этих убеждений, но, скорее, принимая их во внимание. Иными словами, гражданское право должно лишь утверждать правила, разрешающие поступки, одобренные различными моральными законами, или придавать таким поступкам юридическую действенность, которая предписана их природой. Следовательно, государство не должно брать на себя ответственность за эти поступки или обосновывать их посредством своего официального заявления, но лишь должно регистрировать (когда необходимо решение гражданских властей) признанную указанными моральными законами обоснованность поступков.

Таким образом, в только что определенном мною смысле разумное применение плюралистического принципа[184] меньшего зла должно требовать от государства юридического признания моральных законов, присущих входящим в состав политического общества меньшинствам, правила нравственности которых, хотя и несовершенны в некотором отношении по сравнению с христианской моралью, должны быть признаны достоянием нации в ее общем стремлении к благой человеческой жизни. Такое признание должно быть основано не на праве (я не знаю, каком именно), которым любая моральная форма жизни должна была бы обладать в отношении гражданского права, но на требованиях политического общего блага, которое в демократическом обществе нуждается, с одной стороны, в особом уважении к внутренним смыслам и сознанию человеческого субъекта, а с другой стороны, в особой осторожности, чтобы не навязывать силой права моральных норм, слишком тяжелых для восприятия широкими слоями населения. Политически мудрый законодатель, далее, должен определить, какие сообщества граждан могут обладать тем множественным юридическим статусом, который я описал.

И, наконец, я должен увидеть в некотором умопостигаемом будущем обществе законы политического общества, признающие в таких случаях (не посредством права, относящегося к какому-либо моральному образу жизни, но посредством свободного решения политической мудрости) моральные кодексы, которые выражают совесть основных духовных родословных, представляющих национальное сообщество и его богатое моральное наследие. Разумеется, при условии, что политическое общество, предоставляя такие свободы своим частям, заботится о моральных интересах целого и ограничивает те ущемления высших требований естественного права, которые законодатели должны допустить в качестве меньшего зла во имя общего блага. Конечная цель права — сделать людей морально совершенными. Гражданское право должно приспособиться, ввиду максимального [морального] совершенства, доступного большинству людей, к различным образам жизни, одобренным разными моральными кодексами. Но оно должно сопротивляться переменам, проистекающим от постоянного ослабления морали и разложения масс. Гражданское право должно также всегда поддерживать всеобщую направленность к добродетельной жизни и инициировать стремление на каждом уровне к полному воплощению морального закона.

4. Принцип сотрудничества

Давайте теперь вновь вернемся к отношениям между церковью и государством и рассмотрим наш второй непреложный принцип — принцип сотрудничества. Принадлежащее кесарю не просто отделено от принадлежащего Богу, но первое должно взаимодействовать со вторым. Какими же тогда, в конкретной форме рассматриваемого мною христианского политического общества, должны быть подходящие средства, через которые следует применять принцип необходимого сотрудничества? Этот вопрос, как мне представляется, содержит три скрытых смысла: первый, касающийся политического общества и государства, имеет дело с наиболее общими и косвенными формами взаимопомощи между ними и государством; второй, касающийся в особенности государства или гражданской власти, имеет дело с общественным признанием Бога; и третий, касающийся в одном случае конкретно государства, а в другом случае конкретно политического общества, имеет дело со специфическими формами взаимопомощи между церковью и политическим обществом.

Наиболее общая и косвенная форма сотрудничества

Что касается первого пункта (наиболее общей и косвенной формы взаимопомощи), я бы присоединился к словам отца Джона Кортни Мюррея в его докладе Американскому теологическому обществу о том, что "главная помощь, содействие и поддержка", которые политическое общество и государство "обязаны оказывать церкви" (лучше было бы сказать: человеку в отношении его вечного предназначения), состоит в целостном выполнении ими своих обязанностей по отношению к их собственным целям, в их внимании к естественному праву и в полной реализации их политической обязанности создавать "в обществе такие условия- политические, социальные, экономические, культурные, — которые будут способствовать достижению человеком его целей, мирному обладанию им всеми его правами, беспрепятственному исполнению всех его обязанностей, полному развитию всех его способностей. Здесь есть задача материальная — содействие процветанию, справедливое распределение материальных благ, которые поддерживают человеческое достоинство. Существует также нравственная задача — действенное обеспечение правового порядка. Такая организация общества в соответствии с требованиями справедливости" является "первым, наиболее надежным и необходимым вкладом" политического общества и государства в интересы церкви — "вкладом косвенным, но таким, без которого невозможно — или слишком трудно — достижение целей церкви"[185].

Общественное признание существования Бога

Что касается второго пункта (общественное признание существования Бога), то я уже говорил, что политическое общество, которое является реально и жизненно христианским, должно осознавать учение и мораль, которые освещают для него (то есть для большинства народа) принципы демократического права и руководят приведением этих принципов в действие. Это общество должно осознать веру, которая вдохновляет его, и выразить эту веру публичным образом. Разумеется, очевидно, что для любого народа такое публичное выражение общей веры должно предпочтительно принять формы той христианской конфессии, с которой наиболее жизненно связаны история и традиции этого народа. Но другие институционально признанные религиозные конфессии должны принять участие в этом публичном выражении (как это происходит в Соединенных Штатах), и они также должны быть представлены в советах нации, с тем чтобы они могли защищать свои права и свободы и помогать в решении общей задачи. Что же касается неверующих граждан, то они должны понять, что политическое общество как целое столь же свободно в общественном выражении собственной веры, как и они сами, индивиды, свободны в выражении своих нерелигиозных убеждений.