Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 2

• Название: Падение царского режима. Том 2
• Автор: Павел Щёголев
• Жанр: История
• Год: 1925

Второй том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит допросы: министра внутренних дел А. Д. Протопопова, князя М. М. Андронникова, директора департамента полиции А. Т. Васильева, министра юстиции Н. А. Добровольского, чиновника департамента полиции И. Ф. Манасевича-Мануйлова, министра внутренних дел и юстиции А. А. Макарова, вице-директора департамента полиции К. Д. Кафафова, помощника военного министра генерала М. А. Беляева, председателя совета министров князя Н. Д. Голицына и министра юстиции И. Г. Щегловитова.

---

Протопопов. — Вот какого рода мысль была: из «Московских Ведомостей» сделать большую правую газету, потому что нужно усилить правую печать.

Председатель. — Нужно организовать мощную патриотическую печать?

Протопопов. — Мне казалось это необходимо. Разрешите так сказать. Ведь я защищал старый строй…

Председатель. — Что значит старый строй? Если вы имеете в виду строй, который существовал в 1916 году, когда вы были министром внутренних дел, то в этот строй входила государственная дума, ее работа и ее законодательные права. Вы защищали работу государственной думы или шли против нее?

Протопопов. — Я определенно скажу, что против существования государственной думы, законодательной и даже с некоторым расширением ее прав, я не был. Я никогда не говорил об уничтожении думы. Это была бы невозможная вещь.

Председатель. — Вы много раз это подчеркиваете. Давайте логически рассуждать. Можно достигнуть отсутствия думы не путем ее уничтожения, а путем целого ряда перерывов ее занятий, а в промежутках — путем давления на выборы. Вот вы и хотели давить на выборы и добиться, таким образом, отсутствия думы в стране.

Протопопов. — Разрешите мне сказать, что это чужие мысли мне приписывают, причем уклоняются от истины и приписывают чуть ли не мне практические шаги, предпринятые до меня, а может быть и не возобновленные.

Председатель. — Какие практические шаги, до вас предпринятые?

Протопопов. — Относительно выборов. У меня пустая папка выборов была в столе; никаких шагов предпринято не было. Между прочим, я думал, что правые организации при выборах могут играть известную роль.

Председатель. — То-есть, что правыми организациями можно пользоваться. А вам известно, что в программу правых организаций, т.-е. тех, которыми вы предполагали пользоваться, входило восстановление самодержавия и уничтожение государственной думы?

Протопопов. — Они существовали и считались легальными. С ними в блок входили. Все равно как, например, считались, может быть, нелегальными левые партии, но с ними в блок входили.

Смиттен. — После того, как вы получили записку от Римского-Корсакова от 15-го января, вы имели с ним беседу?

Протопопов. — Он ко мне редко ходил. Был всего раза два.

Смиттен. — Вы как-нибудь реагировали на получение этой записки? Или не придали ей никакого значения?

Протопопов. — Большого — нет.

Смиттен. — Вы не обратили внимания, что в программе деятельности, которую считал необходимым отстаивать этот кружок, указывалось на пересмотр основных законов, касающихся государственной думы, ее прав и обязанностей?

Протопопов. — Это я слышал.

Председатель. — Или, может быть, читали в той записке?

Протопопов. — Это я помню.

Смиттен. — Вы ознакомились с этим? Но как же вы истолковали это? Так ли, что они предполагают изменить основные законы через государственную думу, или же так, что они хотят изменения законов помимо государственной думы?

Протопопов. — Я на это улыбнулся, я скажу правду.

Смиттен. — Значит, к этому перевороту справа вы относились спокойно? Вы не реагировали, как министр внутренних дел на обязанности которого отстаивать существующий конституционный строй?

Протопопов. — Кружок Римского-Корсакова и все правые кружки не имели силы. Они, как говорил Марков 2-й, прозябали.

Смиттен. — Значит, вы, как министр внутренних дел, не реагировали на это никакими действиями, считая, что это союзы ничтожной величины?

Протопопов. — Да.

Смиттен. — Но продолжали субсидировать их деньгами?

Протопопов. — Надеясь, что потом прекращу субсидии деньгами, которые им давались. Но как же мне прекратить?

Председатель. — Вам был поставлен вопрос: «Вы их субсидировали?» — вы ответили: — «Как же мне прекратить?» Я бы хотел более прямого ответа.

Протопопов. — Конечно, давал, а смотрел на это так, что если будет несколько побольше телеграмм в газетах, побольше правых строк, правизна поддержит. Но придавать ей какое-нибудь серьезное значение, большое, нельзя было.

Родичев. — Вам известно участие Римского-Корсакова в погромах в Ярославле?

Протопопов. — Нет, я его мало знаю, я его видел 4–5 раз. Разрешите мне сказать. Союз русского народа, как таковой, я знал; о его деятельности раньше говорил в думе. Я говорил: «Господа, было время, когда это было царство в царстве, я помню время, когда Пуришкевич писал Камышанскому вернуть эту бумажку, — он не знал, что делается под носом, кто он». Я считал, что при первом незаконном отношении или «ноги на стол» с их стороны, как я выразился, я всякие субсидии им прекращу.

Председатель. — Но что же вам еще, как министру внутренних дел, нужно было? Вам говорят: «Вот мы выработали программу в прошлом заседании. Пожалуйста, ознакомьтесь с ней, многоуважаемый Александр Дмитриевич». Ведь вы видели, что это программа реакционного переворота?

Протопопов. — Эта программа не новость. Эта программа существует с тех пор, как я в думе, — 10 лет. Это не специальная выдумка для нынешнего момента.

Председатель. — Но почему Римский-Корсаков препровождает эту программу вам?

Протопопов. — Неужели они только мне посылали? Неужели они всем министрам не посылали?

Председатель. — Они могли послать другому, третьему, но зачем они послали министру внутренних дел? Имейте в виду, что мы интересуемся Александром Дмитриевичем Протопоповым, как министром внутренних дел.

Протопопов. — Он нового ничего не сделал. Он был продолжателем той политики, которая была.

Председатель. — Цензура на все время войны для полного успокоения страны.

Протопопов. — Цензура была в руках военных, и она отвратительно вообще делалась.

Председатель. — В каком смысле?

Протопопов. — Я этого дела очень мало касался.

Председатель. — Вот, например, дума 1–2 ноября громит Штюрмера и Протопопова. На следующий день страна, вместо речей депутатов, получает листы белой бумаги, белые полосы. Я вас спрашиваю, что же делал в этом случае министр внутренних дел, который хорошо относился к печати?

Протопопов. — Министр внутренних дел никакого отношения к печати не имел. Я не мог запретить статью и не мог ее разрешить. Это делалось военной цензурой. Я мог только просить о том, чтобы пропустили статью.

Председатель. — И вы сделали это относительно речей депутатов, которые разоблачали вас и Штюрмера?

Протопопов. — Я этого не сделал, конечно, не просил о том, чтобы печатали эти речи, но я не принимал никаких мер, чтобы их не печатали. Вообще, если мне хотелось что-нибудь пропустить, например, Меньшикова статью, которую запретили, я просил, ходатайствовал это разрешить. А разрешать печать я не мог.[*] В этом-то и заключается ошибка в запросе государственной думы, которая сказала, что министр внутренних дел имеет…

Председатель. — Меня интересует другое. Вы считали незаконным вмешательство военной цензуры в цензуру политических речей депутатов, направленных в интересах страны к разоблачению действий министра внутренних дел и председателя совета министров… Вы считали это незаконным?

Протопопов. — Военная цензура могла запрещать всем, — это не было незаконно. Военная цензура могла не только запретить печатать, она имела право прямо закрыть все газеты. У нее были невероятно широкие права.

Председатель. — Позвольте мне перейти к другому вопросу, который вы затронули. Вы сказали, что вы ровно ничего не сделали для подготовки предстоящих выборов, что у вас была даже пустая папка, на которой было написано «выборы», и что там ничего не было. Будьте добры, посмотрите эту записку.

Протопопов (смотрит записку). — Я этой записки не видал.

Председатель. — Она очень длинная, я вам ее потом покажу. Значит, вы этой записки не видели?

Протопопов. — Я не помню, я ее не читал.

Председатель (обращаясь к секретарю). — Занесите, пожалуйста, что была предъявлена записка, которая начинается словами: «Рассматривая вопрос о возможности проведения выборной кампании…».

Протопопов. — Разрешите мне сказать. Я по выборам в думу никаких действий не предпринимал и ни с кем особого, большого разговора не вел.

Председатель. — А приписка ваша?