Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 2

• Название: Падение царского режима. Том 2
• Автор: Павел Щёголев
• Жанр: История
• Год: 1925

Второй том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит допросы: министра внутренних дел А. Д. Протопопова, князя М. М. Андронникова, директора департамента полиции А. Т. Васильева, министра юстиции Н. А. Добровольского, чиновника департамента полиции И. Ф. Манасевича-Мануйлова, министра внутренних дел и юстиции А. А. Макарова, вице-директора департамента полиции К. Д. Кафафова, помощника военного министра генерала М. А. Беляева, председателя совета министров князя Н. Д. Голицына и министра юстиции И. Г. Щегловитова.

---

Щегловитов. — Если это подлог, то, конечно, отрицательное отношение; но если сенат признает, что нет подлога, тогда отпадает это предположение…

Председатель. — Но разве составление себе суждений вы отложили до последующего определения сената? Всякий судебный деятель все-таки сам составляет себе некоторое представление о деле. Ведь вы не знали, какой будет вотум сената? Тем не менее, чтобы обратить внимание на это дело, чтобы положить пометку о необходимости переговорить с обер-прокурором, нужно было, очевидно, составить себе известное мнение, вы его и составили…

Щегловитов. — Ну да, это мнение было, — что действительно что-то странное, во всяком случае…

Председатель. — Так… Каково было ваше отношение к той резолюции соединенного присутствия, которую вы, вероятно, помните? Смысл резолюции был такой: соединенное присутствие нашло, что случаи эти были уже в рассмотрении правительствующего сената. Ведь это было вопреки очевидности, потому что на суждение правительствующего сената был в данном случае предложен именно ряд новых подлогов Лыжина.

Завадский. — Этот второй случай тоже относится к Новороссийску. Военный суд в Новороссийске обнаружил новый подлог Лыжина. Соединенное присутствие сказало, что так как это однородный случай, то второго суждения не иметь…

Председатель. — Это вы помните?

Щегловитов. — Этого я не помню…

Председатель. — Мне хотелось бы вернуться к вопросу о награждении Лыжина орденом…

Щегловитов. — Когда, виноват, он был награжден?

Председатель. — Он был награжден 1-го января 1911 года, а копия определения соединенного присутствия, от 21 января 1910 года, была представлена министру обер-прокурором 5 февраля 1910 года. Не пожелаете ли дать какие-нибудь разъяснения?…

Щегловитов — молчит.

Соколов. — Скажите пожалуйста: когда временный военный суд в Новороссийске составил определение о подлогах Лыжина, и, одновременно с этим, военный прокурор препроводил кассационный протест по Новороссийскому делу в главный военный суд, — не приходилось ли вам тогда иметь сношение с главным военным прокурором по вопросу о том, желательно или нежелательно касаться этого приговора?

Щегловитов. — Нет.

Соколов. — А не приходилось ли иметь сношения с тогдашним министром внутренних дел, Столыпиным, по вопросу о том, что, может быть, он окажет давление на главный суд, чтобы этот приговор был кассирован?

Щегловитов. — Нет.

Соколов. — Не приходилось ли тогда на Кавказе иметь на эту тему разговор?… Вы тогда проезжали через Кавказ, через Тифлис…

Щегловитов. — Это какой год? Может быть…

Соколов. — Октябрь 1909 года.

Щегловитов. — Нет, мне кажется, я был в Тифлисе в 1910 году.

Соколов. — В 1910 году? — Но тогда не приходилось ли вам высказывать суждение по этому делу в беседе с председателем екатеринодарского суда? Вас не заинтересовала личность Лыжина в связи с Новороссийским процессом?

Щегловитов. — Нет, я не помню такого разговора…

Соколов. — Вообще, вам известна судьба Новороссийского дела? — Известно вам, что второй суд вынес сравнительно мягкий приговор, и этот приговор был кассирован, а потом дело третий раз слушалось, и тогда вынесен совершенно иной приговор?…

Щегловитов. — Нет.

Председатель. — В связи с Новороссийским делом, нам интересно еще одно обстоятельство. До вашего сведения было доведено, в 1910 году, старшим председателем палаты, что в результате показаний, данных мировым судьею Пальчиковским, при первом рассмотрении дела Новороссийской республики Холодовский[*] произвел расследование, а результатом расследования явилось перемещение Пальчиковского на низший оклад. Это тоже один из скандалов в ведомстве юстиции, тогда нашумевший…

Щегловитов. — И кто — Холодовский[*] — ходатайствовал об этом?

Председатель. — Очевидно, он, потому что там судьи по назначению, и изменение оклада зависит от министра юстиции. Так что, очевидно, он ходатайствовал…

Щегловитов. — Я затрудняюсь что-либо сказать…

Председатель. — Не припомните, что этот случай дошел до соединенного присутствия, и соединенное присутствие не только обороняло судебное ведомство, но и перешло в нападение: по вопросу о действиях Холодовского[*] оно ничего не сказало, а зато сказало свое мнение о действиях временного военного суда, а именно — объявило, что оценка закономерности действий должностных лиц судебного ведомства — эта оценка принадлежит только соединенному присутствию, при этом определило о вышеизложенном дать знать указом военному министру. Вот пример того, как легко было из обвинителя, при старом режиме и при нашем русском правосудии, обратиться в обвиняемого. Временный военный суд занес в протокол совершенно добросовестно то, что человек показал о неправильных, повидимому, действиях Холодовского,[*] и оказывается, что военный суд превысил власть, присвоил себе власть соединенного присутствия сената… И не только был оставлен без внимания тот факт, который таким образом был занесен в протокол, но на самый временный военный суд было сделано поползновение. И все это было в городе Петрограде в правительствующем сенате и при участии обер-прокурора или представителя обер-прокурорского надзора, подчиненного генерал-прокурору. Нам было бы интересно знать: как генерал-прокурор реагировал на это? Мы должны преклоняться перед решением судебных мест, но когда получается явное противоречие, когда они постановляют — «рассудку вопреки», — ведь приходится задуматься над этим вопросом …

Щегловитов. — Но что же мог генерал-прокурор предпринять при определении соединенного присутствия?

Председатель. — Вопрос о том, что именно предпринять, требует некоторого обдумывания. Но во всяком случае вы имели все это в виду, до вашего сведения это дошло?…

Щегловитов. — Я помню, что такое определение было, где, действительно, сенат очень решительно высказался против действий военного суда. Я помню, что такой случай был в практике сената… Я помню…

Председатель. — У нас затребована копия этого определения…

Соколов. — Вы не помните, что тогда же, кроме мирового судьи, возбуждалось дисциплинарное производство о товарище председателя екатеринодарского окружного суда, которому тоже ставилось в вину его показание под присягою на суде?

Щегловитов. — Кем же оно было возбуждено?…

Соколов. — Кажется, сначала окружным судом. Вообще потерпевшими по этому делу оказались трое свидетелей из представителей судебного ведомства: два мировых судьи и один товарищ председателя, которые в конце концов все ушли из судебного ведомства за то, что давали свидетельские показания, не совпадавшие с интересами обвинения по данному делу. Вы этого не вспомните?

Щегловитов. — Этого совершенно не помню…

Председатель. — Казалось бы, вы могли бы, по крайней мере, сказать так: за невозможностью что-либо сделать, я ничего не сделал, но тем не менее такое определение сената, конечно, обратило на себя мое внимание… Итак, дело относительно Новороссийской республики кончилось для Лыжина благополучно. Было признано, что он просто допустил некоторый канцелярский промах. Но как же судебный следователь Лыжин продолжал после этого, после возбуждения такого дела, производить следствие по делу Дашнакцутюн?

Щегловитов. — Я мог бы по этому поводу объяснить, что местные судебные власти, представители прокурорского надзора, давали благоприятные отзывы о Лыжине, выдвигая его энергию, трудоспособность. Этим обстоятельством и объясняется, что я не считал возможным возбуждать вопрос, не видел оснований возбуждать вопрос о замене его другим следователем.

Соколов. — Вы не вспоминаете, что Лыжин не только продолжал производить расследование по делу Дашнакцутюн, но ему были предоставлены совершенно экстраординарные права? Он производил следствие не только в пределах новочеркасской судебной палаты, но и тифлисской палаты. Все другие следователи, которые начали следствие в пределах тифлисской палаты, были подчинены ему в этом деле. Может быть, он пользовался правами, которыми следователи вообще не пользовались? Может быть, для этого требовался ордер министра юстиции?

Щегловитов. — О соединении, — может быть, это и было… Я не помню наверняка…

Соколов. — Да, это так было. Следователь новочеркасской палаты Лыжин получил право производить следствие и в пределах тифлисской судебной палаты, и все самостоятельные действия в тифлисской палате были остановлены, и следователи производили следствие лишь по отдельным поручениям Лыжина. Ведь такое соединение функций следователей новочеркасской и тифлисской палат без вашего специального ордера не могло произойти. Ему были предоставлены чрезвычайные права после дефектов, обнаруженных в его деятельности по делу новороссийской республики…