Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 2

• Название: Падение царского режима. Том 2
• Автор: Павел Щёголев
• Жанр: История
• Год: 1925

Второй том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит допросы: министра внутренних дел А. Д. Протопопова, князя М. М. Андронникова, директора департамента полиции А. Т. Васильева, министра юстиции Н. А. Добровольского, чиновника департамента полиции И. Ф. Манасевича-Мануйлова, министра внутренних дел и юстиции А. А. Макарова, вице-директора департамента полиции К. Д. Кафафова, помощника военного министра генерала М. А. Беляева, председателя совета министров князя Н. Д. Голицына и министра юстиции И. Г. Щегловитова.

---

Председатель. — Распутин сказал?

Мануйлов. — Да, что будут назначены новые люди, и будет чисто русское направление.

Председатель. — Что это значит — чисто русское направление?

Мануйлов. — Тогда как раз убрали Шимкевича.[*] Была целая кампания против немецкого влияния. Шимкевич[*] был директором канцелярии у Сазонова.

Председатель. — Т.-е. русское направление нужно понимать так, что Штюрмер и лица с русскими фамилиями будут вести это русское направление?

Мануйлов. — Тот же Распутин отнесся очень отрицательно к этому заявлению Штюрмера и сказал: «Он ничего путного не сделает, полез в это дело, и это будет для него крышка».

Председатель. — Это в разговоре с вами говорил Распутин?

Мануйлов. — Да, теперь я перейду к Распутину.

Председатель. — Нет, скажите, пожалуйста, еще, что говорил Распутин о своем отношении к миру с Германией?

Мануйлов. — Дело в том, что совершенно несправедливо в публике думали, что Распутин стоит за немцев. Это не верно. Он говорил так: «Если бы я был здесь, войны не было бы, я бы не допустил войны, потому что нельзя проливать кровь, когда мы не готовы, но раз уж началась война, надо вести ее до конца, потому что если война — надо вести до конца, потому что если ссора — так ссорьтесь, а полуссора, это — не дело, потому что опять будет ссора». Это у меня даже записано.

Председатель. — Это отношение Распутина к войне, а каково было отношение к войне Штюрмера?

Мануйлов. — Я лично несколько раз спрашивал его, и он всегда избегал говорить относительно этого. Он человек очень хитрый и в высшей степени двуличный.

Председатель. — И очень сдержанный?

Мануйлов. — В высшей степени сдержанный.

Председатель. — Раз вы были в отношениях с Распутиным, вы не знаете, каково было отношение Александры Федоровны к войне, в передаче Распутина?

Мануйлов. — Он говорил, что она стоит страшно за продолжение войны и что про нее говорят неправду, что она стоит за мир; что ей, конечно, тяжело было, были, говорят, моменты, когда она плакала, говоря о том, что брата ее убили или ранили (я не помню); но она всецело стояла за войну. Это он мне много раз говорил искренно, потому что была такая обстановка, что он не врал, — я глубоко убежден в этом. На царя, наоборот, он смотрел так, что царь ненадежный, и царь скорее может уступить, чем она.

Председатель. — Пожалуйста, остановитесь несколько на этом вопросе и постарайтесь вспомнить, что он вам говорил об отношении бывшего императора к войне?

Мануйлов. — Он давал вообще такую характеристику царя, что он врет: «Он тебе перекрестится, будет креститься 10 раз, и соврет. Его слову верить нельзя. Он, — говорит, — меня двадцать тысяч раз обманывал. По одному делу, которое мне нужно было (мне он не сказал по какому делу), я ему сказал: «Ты, парень, перекрестись», и он перекрестился. Я ему сказал: «Ведь ты опять соврешь». Я позвал княжен…»

Председатель. — Дочерей?

Мануйлов. — Да… «Позвал княжен и сказал ему: «Вот ты при них перекрестись», и он при них перекрестился. И тут действительно исполнил то, что я его просил». Так что он считал его человеком в высшей степени ненадежным.

Председатель. — На мой специальный вопрос о том, каково, по словам Распутина, было отношение к войне бывшего императора, вы ответили общим положением о том, что Распутин считал царя человеком ненадежным. Но не помните ли вы, из ваших бесед с Распутиным, как в частности?…

Мануйлов. — Он говорил, что когда жил в Сибири и когда была объявлена война, он был страшно удивлен, как царь решился на подобную вещь: «Я, — говорит, — был убежден, что в последнюю минуту он все-таки не решится». Тогда я ему говорю, что теперь, конечно, будут вести войну до конца. Он говорит: «Ты думаешь так? А разве на него можно надеяться? Он может изменить каждую минуту, он несчастный человек, у него внутри недостает». Вот его фраза.

Председатель. — Теперь давайте вспомним, какая у вас была следующая предполагаемая тема?

Мануйлов. — Я хочу рассказать интересную вещь о Распутине, о том, какое было его влияние на Царское Село; это для вас интересно. Он говорит как-то раз: «Я имею больше влияния на царя, чем на нее». Я говорю: «А говорят — больше на нее». «Нет, я больше на него, я ему все говорю, и у нас были такие сцены, что он кидался на меня, хотел меня бить, а потом просил прощения со слезами». Это между ним и царем были такие сцены. Когда Штюрмер был уже председателем, то снова пошли разговоры относительно того, что реакционная партия работает против думы. Тогда у меня был Бурцев, и мы разговаривали по этому поводу. Бурцев очень волновался и говорил, что из всех этих разговоров может что-нибудь произойти; нужно что-нибудь такое сильное, чтобы разбить эту волну, которая начинается. Тогда я говорю Бурцеву: «А что если царь приедет в думу?» Он говорит: «Это — невозможная вещь; во-первых, он в Ставке, а затем, как это сделать?» Тогда я говорю: «А через Распутина?» «Не знаю, как думаете, но это будет очень полезно». Я поехал к Распутину и говорю: «Вот, слушай, так и так, говорят против думы». «Да, да, это все клопы, которые ворочаются против думы, но клопы кусаются и могут наделать бед». Я говорю ему: «Ты имеешь влияние, устрой так, чтобы папаша приехал в думу». Он стал бегать по комнате, а потом говорит: «Ну, ладно, папаша приедет в думу, ты скажи этому старикашке (Штюрмеру), что папаша будет в думе, и если его спросят, чтобы он не артачился». Я тогда сказал Штюрмеру, что есть такое предположение, что, вероятно, будет царь. Он отнесся очень сочувственно. И представьте себе, через 4–5 дней царь был в думе. Вот это в смысле того, какое он имел влияние.

Председатель. — Так что эта мысль возникла в разговоре Бурцева с вами?

Мануйлов. — Да, это, так сказать, историческое. Затем я хочу рассказать по поводу Сухомлинова; это будет для вас интересно. Если я немножко перебегаю, вы меня простите. Дело в том, что Распутин был против Сухомлинова; он, главным образом, способствовал его удалению. Он был, главным образом, под влиянием кн. М. М. Андроникова, который был сначала в дружбе, а потом стал врагом. Вы, вероятно, всю эту историю знаете?

Председатель. — На какой почве он стал врагом Сухомлинова?

Мануйлов. — Он поссорился с мадам Сухомлиновой. Дело в том, что Андроников стал разыгрывать домашнего друга и стал раскрывать Сухомлинову истинную подкладку отношений Манташева к мадам Сухомлиновой. Тогда Сухомлинов стал расспрашивать, бросился к нему на шею, благодарил; но потом, как всегда бывает, муж рассказал все жене, и Андроникова выгнали. Вот на этой почве вышла ссора.

Председатель. — Значит, вы остановились на том, что Распутин был против Сухомлинова?

Мануйлов. — Да, он способствовал его удалению. Затем мадам Сухомлинова стала посещать Распутина, и Распутин в нее влюбился. Он говорил: «Только две женщины в мире украли мое сердце, это — Вырубова и Сухомлинова». Так и говорил: «украли мое сердце». Говорили даже, что мадам Сухомлинова была в близких отношениях с ним.

Председатель. — Он говорил?

Мануйлов. — Вокруг говорили, он не говорил. Он только говорил, что она украла его сердце. Вот после того уже произошло это освобождение Сухомлинова, после того, как установились отношения мадам Сухомлиновой к Распутину. Затем, по поводу влияния Распутина на царя, могу вам рассказать еще один факт, это — назначение генерала Рузского. В Петрограде проживает один господин по фамилии Миклос. Он — темный человек, и я его совершенно не знаю. Были разговоры даже о том, что он чуть ли не шпион. У него был вечер, на котором было много офицеров, был Распутин, и эта группа офицеров стала говорить Распутину о необходимости назначения генерала Рузского.

Председатель. — На какой пост?

Мануйлов. — На пост, который он занимал, — командующего северным фронтом. Он так волновался, что тут же написал царю телеграмму, которая начиналась так: «Народ глядит всеми глазами на генерала Рузского, коли народ глядит, гляди и ты». И несколько дней спустя Рузский был назначен. Когда он был назначен, Григорий Распутин хотел, чтобы Рузский с ним свиделся и чтобы у них установились отношения. Но Рузский отклонил это. Затем назначение Щегловитова председателем государственного совета было сделано исключительно Распутиным, который говорил: «Он будет старшой в государственном совете».

Председатель. — Он вам говорил это до назначения Щегловитова?

Мануйлов. — Да, может быть, за месяц. При мне Распутин звонил Щегловитову по телефону и говорил: «Вчера был у мамаши, все сделано, как ты хошь».