Любовь Рябикина - У каждого свой путь

• Название: У каждого свой путь
• Автор: Любовь Рябикина
• Жанр: Боевик

---

Лозовой отказался:

— Сначала с ним разберись, а потом уж со мной. Я еще не совсем проголодался.

Внимательно наблюдал, как она кормит мальчика, ласково приговаривая и часто утыкаясь лицом в его волосы:

— За маму ложечку! За папу ложечку! За бабушку и за дедушку! Вот какой Сашенька у меня умный, все съел! Большой вырастешь, сильный. А теперь пошли баиньки ложиться. Пусть тебе самые сладкие сны приснятся…

Она кивнула Юрию и унесла ребенка в свою старую спальню, где теперь стояла еще и детская кроватка. Уложила малыша, дала ему соску. Укрыла одеяльцем и поцеловав еще раз, вышла. Саша привык засыпать самостоятельно. Степанова вернулась в кухню, оставив дверь в комнату слегка приоткрытой:

— Извини. Придется говорить потише. Давай пообедаем? Я еще не ела.

Он согласился, разглядывая красивое лицо:

— Что же ты тогда не открылась мне? Я чуть с ума не сошел, когда твою косу обнаружил в рюкзаке. Полтора года в поисках провел. Об Искандере все слышали, но где находится, никто не знал. Столько о тебе слышал, волосы дыбом иной раз вставали. Маринка, зачем ты пошла туда?

Она поставила тарелку с супом перед ним и грустно взглянула в его глаза:

— Ты и сам знаешь ответ. Никто не должен знать, что я и есть Искандер. Мои родители до сих пор не знают, что я в Афганистане воюю. Ты Олегу сказал?

— Сказал. Он тебя не выдаст. Мы вместе искали. Однажды чуть-чуть не поймали: ты в Кандагаре была, находилась в одной из частей. Мы приехали и узнали, что ты спишь. Будить не стали, а утром тебя не было. До сих пор жалеем вместе с Олегом, что не разбудили…

Лозовой с аппетитом принялся за суп. Марина мигом вспомнила выгоревшую палатку в Кандагаре: тогда ее ранило первый раз и она не спала, а была на операционном столе. Вытаскивали пулю. Ночью ее забрали и перевезли в Кабул. Рассказывать об этом она не стала:

— Было такое. Срочное задание дали. Отдохнуть не удалось.

Он закончил с первым и подвинул к себе тушеную в русской печи картошку с мясом. Взял пупырчатый соленый огурчик с тарелки. С хрустом откусил почти половину. Зацепил вилкой горку картошки и тоже отправил в рот. Прожевал и пытливо взглянул на нее:

— Откуда ребенок, Марин? Ведь он не русский…

Она отставила пустую тарелку после супа и вздохнула:

— Скажу, но ты молчи об этом. Олегу не говори: Саша афганец-сирота. Я нашла его и забрала с собой. Теперь он мой сын.

Лозовой обрадовался:

— Значит, ты больше не полетишь в Афган?

Степанова покачала головой:

— Полечу. Сашу оставлю на родителей, уже договорились. Они считают, что службу в Москве бросать нельзя. Пойми: Искандер нужен там. Сколько парней в плену находится, вытаскивать надо. Я спецом стала по этой части.

Он задумчиво протянул:

— Марин, а может стоит завязать? Пусть другие покрутятся! Ты и так немало сделала. Подумай о ребенке!

Она твердо ответила:

— Юрий, мне поздно поворачивать назад. Война засела во мне. Вот сейчас живу дома, а руки постоянно маску на лице ищут, автомат с магазином, да винтовку. Душа болит: в одиночку просачиваться сквозь афганские кордоны легче, чем отрядом. По ночам во снах выстрелы слышу и сама стреляю. Я спокойнее чувствую себя там, чем здесь. Меня тоска гложет. Я каждые полгода на то место, где Саша погиб, прихожу.

— Я сразу понял, что пирамида твоих рук дело. Знаешь, как мужики удивлялись! Особенно после того, как духи памятник разрушили, а он через неделю снова стоял.

Степанова вспомнила и это…

Она узнала о разрушенном памятнике случайно, находясь в Кабуле на отдыхе. Лежала в палатке, когда за брезентовой стенкой остановились два солдата-шофера. Голос с легкой хрипотцой сказал:

— Заметил, когда к Баглану поворот проходили, памятник капитану Степанову исчез?

Второй голос ответил:

— Заметил. Духи постарались. Неймется им, гадам!

С попутной колонной, следовавшей в Союз, добралась до знакомого поворота. На ходу спрыгнула с машины…

Пообедали. Марина помыла посуду, протерла тарелки полотенцем и села на диван. Лозовой внимательно смотрел в ее задумчивое лицо. Тихо сказал:

— Выходи за меня замуж… Люблю, с того вечера люблю, как тебя в клубе увидел.

Марина покачала головой:

— Забудь обо мне. Найди хорошую женщину и живи. Я не смогу видеть каждый день напоминание о Саше. Для меня вы навсегда останетесь неразлучными друзьями. Не надо говорить о чувствах, Юра. — Он заметно поник головой. Оба долго молчали. Марина спросила: — Как ты узнал, что я дома?

— Варнавин мне написал. Ты же ему сказала, что отдала косу мне. Я даже Олегу не сказал, что к тебе поехал. Конкурента боялся. Он тебя тоже любит. Твою косу, кстати, я с собой по всему Афгану таскал и до сих пор она у меня в чемодане лежит. Татарников что только не делал лишь бы заполучить ее…

Женщина слегка улыбнулась:

— Я знаю про влюбленность Олега. Но и ему я сказала бы тоже самое, что и тебе.

Пока она находилась в отпуске, Бредин стал генерал-майором. Его повысили в звании за успешно проведенную в Регистане операцию и захват американских инструкторов. Горчаков остался его заместителем и был вполне доволен. Елизавета Корнеевна, узнав, что муж не стал генералом из-за того, что не выполнил приказ и помог какой-то девчонке с усыновлением, впала в глубокую депрессию и заболела. Она обзванивала своих друзей и в открытую называла мужа “дураком”, искренне считая его “загубившим ее молодость и мечты”. Детки полностью поддержали мать.

Горчакова в последнее время с ненавистью относилась к мужу, хотя он нанял для нее сиделку. В госпиталь ехать жена отказалась наотрез. Каждый вечер попрекала Леонида Григорьевича и обвиняла во всех смертных грехах. Полковник старался как можно позднее приезжать домой и как можно раньше уходить на работу. Собственная квартира превратилась для него в ад.

Марина вернулась в Афганистан. Пассажирский самолет доставил ее из Ташкента в Кабул. Она спускалась по лестнице вниз. Была одета в гражданский костюм. Рядом грузили самолет. Это был военно-транспортный ИЛ-76. Вместо раненых его забивали коврами и разной дорогостоящей утварью из Афганистана. Рядом стоял известный деятель культуры и руководил погрузкой, то и дело покрикивая на солдат. В дорогом полушубке и шикарных ботинках он не побрезговал наклониться и подобрать с январской грязи упавший кувшин с чеканкой. Выругал солдата за неуклюжесть и сам отнес добро в самолет.

Степанова отвернулась: ей стало противно. Неподалеку стояли офицеры из советской группировки и молча смотрели на это. Глаза женщины и военных встретились. Мужики, поймав ее презрительный взгляд, отвернулись. К Марине подошел худощавый стройный мужчина в костюме-тройке, работавший в советском посольстве. Покосился на деятеля культуры и тихо сказал:

— Я вижу, что вам не приятно это видеть. Мне, откровенно говоря, тоже. Но сделать ничего не можем — Москва дала “зеленый свет”. Представляете, сколько наркотика будет ввезено в страну и сколько денег это принесет кому-то? Ведь его не станут досматривать…

Она ответила, шагая рядом с ним к машине:

— Да уж наверняка не мало!

— Слава Богу, не все такие…

— От этого не легче.

Мужчина вздохнул, открыл дверцу машины перед женщиной и увез в посольство. Уже оттуда переодевшуюся в камуфляж Марину вывезли в расположение десантной части. Вечером в ее закуток постучались и голос замполита Краснухина произнес:

— Искандер, сегодня концерт. Пошли, послушаем!

— Исполнители кто? Не эти ли воры, что самолет грузили? Из нищей страны последнее забирали. Увольте от такой “чести”, Иннокентий Филимонович. Я их слушать не буду.

Подполковник чуть языком не подавился, услышав подобное:

— Искандер, этот вопрос не в вашей и даже не в моей компетенции и обсуждать его мы не будем. Хотите идти на концерт — идите, а нет — так нет и нечего тут…

Маринка резко оборвала его:

— Вор остается вором, в какую бы шкуру он не рядился! И я не понимаю, почему вы, замполит, молчите?

Замполит ушел, что-то пробурчав про себя. Степанова уже не прислушивалась. Она чистила автомат при свете коптилки из гильзы от снаряда, готовясь к новому поиску. В палатку снова постучали. Она натянула перчатки и крикнула:

— Входите!

В дверь протиснулась невысокая кряжистая фигура с погонами майора. С минуту человек внимательно изучал маску и очки, а затем представился:

— Майор Шпагин Василий Иванович. Вы Искандер?

Марина вставила магазин и прислушалась к легкому щелчку. Внимательно взглянула на вошедшего, отметив, что его лицо ей не знакомо:

— Так точно, Искандер. Что вы хотели?

Фигура приблизилась к столу и она разглядела круглое добродушное лицо мужчины лет сорока с “пушечками” на петлицах. Он чуть наклонился и вполголоса сказал: