Александр Панцов - Мао Цзэдун

• Название: Мао Цзэдун
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02983-5

Впервые на книжном рынке России появилось самое полное и объективное издание, написанное о Мао Цзэдуне. Взяв за основу архивы китайской компартии, КПСС и международного коммунистического движения, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор Александр Панцов так живо выстраивает картину повествования, что создается иллюзия полного присутствия на месте описываемых событий. Среди огромного количества материалов, использованных в книге, — многотомное личное дело Мао и его досье, несколько тысяч томов личных дел других революционеров Китая, а также записи бесед автора с людьми, знавшими Мао. Большая часть этих материалов публикуется впервые.

Со страниц книги Мао предстает не только политиком, но и живым человеком, со всеми его достоинствами и недостатками. Это уникальное по своей масштабности и информативности издание будет лучшим в ряду книг о «великом кормчем» Поднебесной.

---

Романтический ореол борца с тиранией, очевидный журналистский талант и все возраставшая общенациональная популярность делали двадцатипятилетнего красавца Мао Цзэдуна особенно привлекательным в глазах женщин. Да и у него самого горячая хунаньская кровь стучала в висках. Ян Куйхуэй была далеко, а плоть требовала свое. И осенью 1919 года Мао завел роман с Тао И, той самой любимой ученицей Ян Чанцзи — «Конфуция», которая еще в апреле 1918 года вступила в общество «Обновление народа». Тао была на три года моложе Мао и выделялась из многих девушек, которых он знал, целеустремленностью и умом. Страсть захлестнула нашего героя, и он уже не мог ее сдерживать. «Любовь священна! — восклицал он в порыве откровенности. — …Человеческая потребность в любви сильнее любой другой потребности. Ничто, кроме какой-то особой силы, не может остановить ее… По-моему, только „предрассудки“ и более ничего… сдерживают эту вздымающуюся волну потребности в любви»102. Роман был бурным, но непродолжительным. Он оборвался в конце лета 1920 года так же внезапно, как и вспыхнул. Двое любовников разошлись по идеологическим соображениям: Тао И не смогла принять в полной мере большевистскую доктрину, в то время как Мао уже не мыслил себя вне борьбы за коммунизм. Вскоре после разрыва Тао И уехала из Чанши в Шанхай, где основала женскую школу. Умерла она в 1930 году, когда ей еще не исполнилось и тридцати пяти лет103.

Осенью же 1919 года ничто не предвещало сердечной драмы: и Тао, и Мао верили в либерализм, демократию и свободную любовь. Именно в это время Мао выступил с целой серией статей по проблемам любви и брака, опубликованных на страницах крупнейшей газеты Чанши «Дагунбао». Поводом к этому послужил инцидент, потрясший весь город. 14 ноября некая девушка по имени Чжао Учжэнь, отданная родителями в качестве второй жены пожилому, но очень богатому торговцу антиквариатом У Фэнлиню, покончила с собой. Она перерезала себе горло бритвой в то время, когда ее несли в красном свадебном паланкине в дом суженого. Ужас родителей, мужа и всех собравшихся невозможно было передать. В течение многих дней в городе только и разговоров было, что о несчастном семействе Чжао. Многие осуждали девушку, нарушившую каноны конфуцианства, но было и немало людей, сочувствовавших несчастной. Понятно, что и Мао, и Тао И, и все их товарищи были на стороне девицы Чжао. Особенно негодовал Мао Цзэдун. «Причина этого инцидента, — писал он, — лежит в гнилости системы брачных отношений, а также в дикости общественной системы, при которой нельзя иметь независимые суждения и взгляды и невозможно любить того, кого хочешь»104.

Разумеется, проблемы любви и брака, как бы серьезны они ни были, не могли отодвинуть на задний план главную на тот момент для Мао Цзэдуна и его друзей задачу: устранение губернатора и его мафиозной клики. Всю осень Мао работал над тем, чтобы настроить против Чжана как можно больше людей. В духе идеи «великого союза народных масс» Мао считал тогда возможным добиться от пекинского правительства его отзыва в случае, если хунаньцы проявят единодушие в неприятии кровавого олигарха. Одновременно он продолжал через действующий в подполье Объединенный союз учащихся (тиран Чжан распустил его вслед за конфискацией «Сянцзянского обозрения») вести активную пропагандистскую кампанию за бойкот японских товаров, не давая ослабнуть начатому в начале мая патриотическому движению.

В середине ноября он принял также попытку реанимировать общество «Обновление народа», созвав бывших в Чанше членов группы на заседание. На встрече, проходившей в женском училище Чжоунань, в северной части города, была реорганизована внутренняя структура общества путем создания двух отделов: консультативного (то есть, по существу, законодательного) и исполнительного. В составе последнего были сформированы подотделы: школьный, редакционный, женский и обучения за границей. Во главе организации был поставлен исполнительный комитет. Аморфное общество стало, таким образом, приобретать характер централизованной политической партии. Председателем исполкома избрали «Усатого Хэ», а его заместителем — Ли Сыань, хрупкую, но чрезвычайно активную девушку, вступившую в общество совсем недавно. Мао Цзэдун, Тао И, Чжоу Шичжао и некоторые другие вошли в состав консультативного отдела105.

Однако превращения общества «Обновление народа» в политическую партию не получилось. Вскоре после ноябрьского собрания многие члены группы оказались вовлечены в бурные общественные события. Часть из них бьиа вынуждена покинуть Чаншу, в результате чего деятельность организации вновь оказалась парализована, на этот раз почти на год. В конце ноября общественность взволновали известия, пришедшие из приморской провинции Фуцзянь. Там произошли столкновения японских солдат с патриотически настроенными китайскими студентами. Учащиеся Чанши решили провести демонстрацию в знак солидарности со своими фуцзяньскими собратьями. Как раз в это время члены местного комитета по защите отечественных товаров при проверке складов на одном из городских железнодорожных вокзалов обнаружили большое количество контрабандных японских тканей. Их решено было конфисковать, чтобы затем устроить публичное сожжение. 2 декабря утром большая толпа студентов, учителей, рабочих и торговых служащих, всего около пяти тысяч человек, двинулась по улицам города к зданию Комитета образования. Чжоу Шичжао вспоминает: «В этот день была ясная погода… Зимнее солнце играло на лицах молодых людей, но их сердца переполнялись гневом и возмущением. Студенты несли японские ткани, растянув их вдоль обеих сторон колонны широкими полотнищами. Это очень напоминало похороны. Когда толпа проходила мимо магазинов иностранных товаров, гремели мощные крики „уничтожим контрабандный товар“, „долой торговцев-предателей“. В час дня колонна демонстрантов подошла к дверям Комитета образования. Японские ткани сложили кучей, и толпа уже тысяч в десять обступила эту груду, ожидая сожжения.

В тот момент, когда ответственный распорядитель от Объединенного союза учащихся и представители различных учебных заведений стали рассказывать о значении акта сожжения японских товаров, начальник штаба войск Чжан Цзинъяо, [его младший брат] Чжан Цзинтан, гарцуя на лошади и размахивая саблей, вывел на площадь роту солдат и взвод кавалеристов. Он приказал своим солдатам окружить студентов плотным кольцом. Сам же взобрался на трибуну и закричал: „Поджог, уничтожение вещей — это бандитизм. Так что студенты — бандиты, а студентки — бандитки. А как надо разговаривать с бандитами? Только одним языком: их надо бить и крушить!“ Сказав это, он приказал своим кавалеристам стащить пытавшихся выступать студентов с трибуны и избить их. Несколько сотен солдат направили на студентов штыки, вынудив нас покинуть площадь. Мы вернулись в свои учебные заведения, переполненные возмущением. Все чувствовали, что сегодня произошло что-то чрезвычайно ужасное, наш гнев достиг высшей точки. Но мы не знали, что делать»106.

Реакция Мао Цзэдуна и других руководителей патриотического движения была моментальной. На следующий день было созвано экстренное совещание членов общества «Обновление народа» и активистов Объединенного союза учащихся. Было решено объявить всеобщую забастовку и потребовать немедленного отзыва Чжан Цзинъяо. 4 декабря на общем собрании представителей различных учебных заведений постановили направить специальные делегации в города Пекин, Тяньцзинь, Шанхай, Ханькоу, Чандэ, Хэнъян и Кантон с тем, чтобы развернуть общенациональную кампанию за отставку Чжана107.

Забастовка началась 6 декабря. Занятия прекратились в семидесяти трех городских учебных заведениях из семидесяти пяти. Забастовали 1200 преподавателей и более 13 тысяч учащихся. «Мы не вернемся в классы до тех пор, пока „Ядовитый Чжан“ не будет удален из Хунани», — объявили они108. В тот же день Мао Цзэдун вместе с другими местными активистами выехал в Пекин. С собой он взял только бумажный промасленный зонтик для защиты от солнца и дождя, сверток белья и несколько книг109. В заснеженном морозном Пекине зонтик ему был конечно же ни к чему, но ведь путь предстоял неблизкий: почти через всю страну!

На этот раз он поехал на поезде в Ухань, где пересел на пароход, шедший в Шанхай. И только оттуда вновь по железной дороге добрался до Пекина. Поездка заняла почти две недели. 18 декабря Мао опять оказался в столице.

За то время, пока он отсутствовал, в городе внешне мало что изменилось. О том, что здесь только недавно бушевали студенческие страсти, уже ничто не напоминало. Жизнь вошла в свою колею. Учащиеся посещали классы, профессора ходили на занятия. Правда, в Пекинском университете уже не преподавал Чэнь Дусю, вынужденный уехать в Шанхай, но Ли Дачжао по-прежнему работал в библиотеке Бэйда. А вот в семье Ян Чанцзи случилось несчастье. За несколько месяцев до приезда Мао почтенный Ян заболел. У него был обнаружен рак желудка, и ни китайские, ни западные врачи помочь ему не могли. Его поместили в очень хороший немецкий госпиталь, но ему становилось все хуже и хуже110. Он умирал.