Павел Гейцман - Тайник

• Название: Тайник
• Автор: Павел Гейцман
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1991
• ISBN: ISSN 0130-5409

Роман захватит Вас с первых же строк и не отпустит ни на секунду. Гейцман постоянно держит читателя в напряжении, это и триллер, и детектив, и много чего еще…

---

Господин Такахаси, видимо, не сомневался, что его предложение будет принято. А Войтех чувствовал, как у него по спине забегали мурашки.

— Доктор Ахмед Териаки?

— Да, это опытный юрист, он представляет интересы нашей компании в Тунисе. Условия оплаты, надеюсь, для вас приемлемы: мы предлагаем ежемесячно, вплоть до окончания работ, такую же сумму, какую вам платит ООН.

Он молчал. Поистине королевский гонорар за простую передачу копий результатов разведки. Слухи о компании «Мицуи» не обманывали. Она возглавляла японский экспорт капитала в иностранную добывающую промышленность и таким образом обеспечивала экстенсивное развитие источников топлива и сырья.

— Я должен информировать о вашем предложении соответствующее министерство, — сказал Винтер сдержанно, чтобы господин Такахаси не думал, что его так легко уговорить. — Я ведь только заместитель шефа, в таких вопросах я не компетентен.

— Конечно, — все с той же непроницаемой улыбочкой кивнул господин Такахаси. — Тунисское правительство знает о нашей заинтересованности. Если добыча будет экономически выгодна, мы готовы взять на себя до пятидесяти процентов затрат. Именно поэтому мы просим информацию непосредственно с места разведки.

Это звучало как упрек за излишние колебания. Но это еще не было упреком, потому что японец любезно улыбался. Потом он поклонился, пожал Винтеру руку и направился к своему красно-белому вертолету. Войтех в растерянности смотрел ему вслед.

Действительно ли это представитель компании «Мицуи» или очередной посланец похитителей, явившийся для возобновления контакта? Этого он не знал. В любом случае он должен проинформировать Боукелику.

Капитан Боукелика, видимо, тоже наблюдал появление вертолета, потому что перед самым ужином примчался на джипе, чтобы показать Винтеру очередную пробу извлеченной из скважины породы.

— С вами хочет переговорить инспектор Суриц, — сказал он кратко. — Желательно сегодня ночью. Не могли бы вы навестить вашу даму в Туррис Тамаллени? Мы будем ждать вас после полуночи на том же месте.

Он положил полутораметровый цилиндр с пробой у палатки и пошел обратно к джипу.

— Вы были сегодня неподражаемы, Филоген, благодарю вас, — сказал Винтер повару, придя на ужин.

Филоген расплылся в улыбке.

— Я как увидел в воздухе это такси, так мне сразу пришло в голову… Жаль, что гость не задержался до ужина. Я приготовил просто исключительный суп с блинчиками.

— Так тащите его побыстрее, мне надо еще съездить в Кебили, а это не близко!

— Я вас сам обслужу, мсье, положитесь на меня.

Через двадцать минут он уже выезжал на каменистую дорогу, соединяющую Бир-Резене с Кебили.

— Что делать с сегодняшними снимками? — крикнул ему вслед Борзари.

— Оставьте у меня в палатке, как только вернусь — сразу посмотрю!

Гонка!

Он глубоко вздохнул и вытер мокрый лоб. Слишком быстро он выпил кружку чаю, теперь мгновенно выступил пот. Только сейчас, в одиночестве, за рулем машины, он мог немного перевести дух. Посмотреть на события и так и этак, попытаться объективно оценить их в спокойной обстановке. Этот японец, пожалуй, действительно представитель «Мицуи». Видимо, дела у Териаки идут успешно. Клиентура у него отборная, и сам он что-то значит, поэтому его, наверное, и выбрали террористы. Одно с другим не связано. У него нет никаких оснований подозревать этого японца.

Сложнее с Сайдой, жемчужиной в саду Юсуфа Захры. Тут уж придется решать Боукелике. Если он, Винтер, не ошибся, эта женщина может навести на след. Но что толку? Ведь в конце недели истекает данный ему срок. Что можно сделать за это время?

Он был уверен, что ничего, что положение безвыходное. Глубоко вздохнул и включил фары. Ночь упала без предупреждения. Он поедет в Габес к доктору Териаки, а там будет видно. Человек — песчинка, песчинка в бесконечном океане Великого Восточного Эрга.

Если бы он мог хотя бы открыто поговорить с Генрикой!

Но он знал, что это невозможно. Он не смеет поддаваться иллюзии безопасности и спокойствия. Он в таком же плену, как и Тиссо. Только клетка, в которую его заточили, больше, и он сам себе охранник.

— Возможно ли это? — воскликнула, не веря, доктор Тарчинска, когда около девяти он возник на пороге ее бунгало. За спиной глубокая бесконечная ночь и запыхавшийся от бега «лендровер». Генрика, в легком халатике, окруженная осколками и обломками, эскизами и записками, составляла предварительное описание находок. Она медленно сняла очки — прежде он видел ее только в солнцезащитных. — Ради бога, что случилось? Вашу базу завалило песком, или ты заблудился в пустыне?

У него камень свалился с души. Она называла его на «ты», не хлестала холодным выканьем. Он склонился над ее рукой, но, когда поднял голову, в глазах ее увидел ту же неуверенность, какую испытывал сам. Можно ли повторить ту минуту еще раз? Много раз? И хочет ли этого тот, второй? Ждет ли этого? Что изменилось с того мгновения в отеле «Магриб»? Все или ничего? Нет, определенно что-то изменилось.

— Больше я не мог без тебя выдержать, — сказал он устало и поцеловал ее в губы. Только теперь они обнялись.

— Я каждый день вижу ваш вертолет, вы что, не могли разок приземлиться? — Он машинально взял ее очки. — Да, при чтении и письме уже не вижу, — сказала она стеснительно. — Чем тебя угостить? Останешься до утра?

Он прижался щекой к ее щеке.

— Нет, к сожалению, я должен вернуться.

— Разве начальник экспедиции должен перед кем-то отчитываться? Он завел себе наставника?

— Должен, Генричка, я очень много должен, — кивнул он.

— И ты даже не выпьешь?

— Немного — чтобы не потерять дорогу домой.

— Не хочешь сполоснуться?

— С удовольствием. В последний раз я принимал настоящий душ в «Магрибе».

— Так поторопись, пока вода еще течет, а я тебе кое-что приготовлю.

Он проскользнул в тесный закуток, который заменял тут душевую. На веревках сушилось ее белье. Вторгаться в этот интимный уголок было святотатством — все равно что посягнуть на ее ложе. Он сбросил запыленный костюм и пустил душ. Холодный, обильно льющийся чудесный дождь.

— Ну, прежде всего — вот это, — сказала она и, приоткрыв дверь, подала ему рюмку коньяку. — Чтобы ты легче преодолел робость наших лет. И не надевай пыльное белье, не хочу заниматься любовью на бархане.

— Но, Генрика! — сказал он укоризненно.

— Не будь ты таким стеснительным. Будто не знаешь, чем у нас все кончится. Я знаю.

— Ты снова совершенно невыносима.

— Просто я не люблю, когда в постели песок. В свою берлогу в Бир-Резене ты бы меня никогда не затащил.

— Я не для того приехал, чтобы ссориться.

— Да, разумеется, прости. Я человек испорченный, но теперь буду говорить только пристойные вещи. Налить тебе еще коньяку? — Он подал ей через приоткрытую дверь пустую рюмку. — Ты видел пунические фрески в Утице? — спросила она без всякой связи.

— Не видел, у меня не было времени.

— А не хочешь посмотреть? На будущей неделе я собираюсь отправиться туда, чтобы попытаться методом сравнения объяснить некоторые элементы стиля здешних мозаик.

— Их можно сравнивать?

— До определенной степени да. Художественная манера настенной росписи может в упрощенной форме проявиться и в мозаике. Мозаика — это прежде всего картина, а картина должна быть создана раньше, чем мозаика. Я должна сравнить все известные и доступные материалы, чтобы действительно доказать пуническое происхождение мозаик.

Он закрыл душ и завернулся в большую махровую простыню.

— А что, возникли сомнения в их происхождении? — спросил он. В комнате было темно, только над кроватью сиял ночничок.

— Если нет доказательств, всегда возникают сомнения… — Она сидела на кровати с рюмкой в руке. — Профессор Матысьяк — довольно противный тип, он требует, чтобы на всех находках были подписи и печати, — сказала она устало. На полу вокруг кровати были разложены осколки сосудов, обломки мрамора и бог знает что еще.

— Шефы для того и существуют, чтобы портить настроение, — сказал Войтех, пытаясь пробраться через эту выставку. — Я не знал, что у тебя здесь настоящий склад находок. Не боишься ночью споткнуться?

— Я уже давно ничего не боюсь, — вздохнула она тихо и освободила ему место возле себя.

— Что-нибудь изменится оттого, что мозаики пунические, а не римские?

Она пожала плечами:

— В сущности ничего. С точки зрения трилобитов или фосфатных удобрений все это вообще не имеет значения. Суета сует. Но если они пунические, то это исключительное открытие, а если римские — их просто причислят к уже известным древнеримским мозаикам, если они, разумеется, имеют какую-то художественную ценность.

— Выходит, я заявился не ко времени, — сказал он деловито. — И теперь окончательно испортил тебе настроение.