Журнал «Если» - «Если», 2006 № 12

• Название: «Если», 2006 № 12
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: ISSN 1680-645X

Андрей МАТВЕЕВ

ТРЕТИЙ ЗНАК КИБЕРКАЛИПСИСА

Неоматриархат: общество станет поддерживать огонь в бочках, верить в пророческую силу снов и держать сильную половину на черных работах. Мужчины, задумайтесь!

Кристин Кэтрин РАШ

НЫРНУТЬ В КРУШЕНИЕ

Космический дайвинг — это не спорт, не средство обогащения. Это способ прикоснуться к истории человечества.

Николай ГОРНОВ

ФУНКЦИЯ ДУГИНА

Ваша заветная мечта осуществилась? Вспомните о том незаметном труженике, которому вы обязаны своим везением.

Артём БЕЛОГЛАЗОВ

БИМКА

И хотя он без черного уха…

Александр БАЧИЛО, Игорь ТКАЧЕНКО

БЛОГ ВСЕМОГУЩИЙ

День у героя с утра не задался. Мало того, что выгнали с работы и обстреляли, так еще и выпить не дали…

Генри Лайон ОЛДИ

ЛОДОЧНИК

Трудно найти человека в обезлюдевшем мире. Но еще сложнее найти себя.

Олег ОВЧИННИКОВ

ПЕДАНТ

Опытные переговорщики зашли в тупик, не зная, как умилостивить капризного инопланетянина.

Тимофей ОЗЕРОВ

ВОСКРЕШЕНИЕ МЛАДЕНЦЕВ

Несмотря на избитость жанра, хорошие антиутопии в кино еще возможны.

Леонид КАГАНОВ

ЗАПАХ КНИГИ

Экранизации бывают разные — синие, зеленые, красные. Как в цирке. И вообще — во всем кинематографе есть кое-что от цирка, не правда ли?

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Взята новая высота: восемь рецензий в разделе!

Дмитрий ВОЛОДИХИН

ВОТ МОЯ ДЕРЕВНЯ…

Мы ушли из Космоса, чтобы обрести «малую родину»?

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

«Главное всегда остается на Земле» — считают эксперты. Но трактуют этот классический тезис по-разному.

Дмитрий БАЙКАЛОВ

КОЛЛЕКТИВНЫЙ РАЗУМ ПРОТИВ

Уж сколько раз он грозился «завязать» с этой литературой! Да, писательство, видимо, это и в самом деле сильнейший наркотик, с которого нельзя просто так «соскочить». И слава Богу!

РЕЦЕНЗИИ

Каждый должен заниматься своим делом: писатель — писать, рецензент — оценивать написанное, а читатель — читать. А уж мы ему поможем выбрать правильную книгу.

КУРСОР

Толкин, Льюис и Уильямс встретятся снова… «Птицы» Хичкока прилетят вновь… Проза Булгакова прозвучит по-новому.

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

ВСЕ НА ШТУРМ!

Нет таких крепостей, которые писатели-фантасты не могли бы взять!

ПЕРСОНАЛИИ

Когда-то НФ писали физики и инженеры. Теперь все чаще программисты.

ПРИЗ ЧИТАТЕЛЬСКИХ СИМПАТИЙ

Редакция вновь собирает Большое жюри.

---

В левом ухе мужчины посверкивала золотая серьга, он смотрел на меня и что-то говорил, а я ничего не слышал: будто клочья еще не до конца растаявшего тумана глотали его слова — он открывал рот, слова влетали в туман и исчезали, пока наконец туман совсем не растаял, и тогда я услышал странную фразу, лишенную начала:

— … а дальше…

— Я заблудился! — невпопад ответил я.

— Ты с тех холмов? — спросил после паузы мужчина.

Я кивнул.

Котоголов сидел на пожухлой траве рядом с большим лобастым псом, и оба они зачем-то смотрели в сторону серых теней все еще не растаявшего вслед за туманом города.

— Вы никогда не приходите сюда, — сказал мужчина, — вам сюда нельзя!

— Я заблудился, — повторил я, а затем сбивчиво начал рассказывать о том, как еще утром пошел с котоголовом ловить рыбу, и как прилег на солнышке и меня разморило, и про то, как котоголов внезапно свалился в воду и мне пришлось бежать вдоль ручья, который внезапно стал речкой, а потом и рекой.

— Тебе надо обратно?! — то ли спросил, то ли утвердительно сказал мужчина.

— Они меня потеряли, — тихо проговорил я и подумал, что Старшая Мать обязательно будет сердиться, но больше всего мне стыдно перед Монкой, которая и послала меня ловить рыбу.

— Я тебя провожу! — сказал мужчина, а потом вдруг спросил: — Тебя как зовут?

Я замялся.

Нам нельзя было называть своих имен никому, кроме тех, кто жил с нами в одном жилище. Это тоже было правило, установленное матерями света еще задолго до моего рождения. По крайней мере, они сами говорили так, а еще учили нас тому, что имя означает всю нашу будущую судьбу.

— А что значит «Тимус»? — спросил я Старшую Мать сразу же, как только услышал на занятии про имя и про судьбу. Она отвесила мне подзатыльник, и я решил, что пока мне просто нельзя этого знать, как нельзя знать, к примеру, и то, что было в то время, когда все было иначе и был искусственный свет.

— Меня зовут Хныщ, — сказал мужчина. А потом показал на собаку и добавил: — А его — Волк!

Я продолжал молчать. Котоголов посмотрел на меня, и мне вдруг показалось, что он улыбнулся.

— Не хочешь, не отвечай! — засмеялся мужчина. И вдруг громко свистнул.

Пес сразу же вскочил и подбежал к хозяину.

— Пойдем, — сказал седобородый, — мы тебя проводим!

И он, не оглядываясь, зашагал в сторону леса, пес бежал впереди, а котоголов — рядом со мной, временами то ли исчезая, то ли просто сливаясь шкуркой с жухлой осенней травой.

Мне хотелось рассказать обо всем этом Монке, но я не мог.

Еще одно правило: мы никогда не должны разговаривать ни с кем, кроме тех, кто живет с нами в одном жилище.

От них всегда исходит угроза, угроза же означает опасность, опасность может принести смерть.

Наша задача — жить и спасать свет.

Мы живем лишь ради этого, хотя только матери света знают, как делать так, чтобы свет был.

— Ты сегодня будешь сторожить бочку, — вдруг сказала Монка, — это просила передать тебе Старшая Мать!

Старшая Мать даже не захотела разговаривать со мной. Она просто велела передать Монке, что я наказан и что я буду сторожить бочку, а это значит: всю ночь не спать и смотреть, чтобы огонь не был ни большим, ни маленьким и чтобы он горел ровно, и временами надо будет брать ведро с вонючей жижей и добавлять ее в бочку, чтобы огонь не гас.

— Иди поешь, — сказала Монка, — и не попадайся Старшей Матери на глаза!

Мне захотелось плакать.

Ведь я ни в чем не был виноват. В конце концов, я мог плюнуть на все и не нестись спасать котоголова, который сейчас все шушукается и шушукается о чем-то с Монкой. Мерзкая тварь, отвратительное создание, гад хвостатый, слова возникали во мне сами по себе, мне хотелось подобрать с земли каменюгу покруче и швырнуть в звереныша.

Хотя он тоже ни в чем не был виноват.

Мы с ним оба не виноваты, но меня посылают сторожить бочку.

А котоголов останется с Монкой, и она будет гладить его по голове, а он тихо и сладко урчать, и на его мордочке опять появится странное выражение, дающее сходство с маленьким ребенком.

Котоголовам можно все. Ведь только они знают, где и в каких ямах плещется темная жидкость, которой наполняются бочки.

И где надо ловить рыбу.

И как снимать боль.

Когда кто-нибудь заболевает, то один из котоголовов вспрыгивает на больное место, и через несколько часов боль отступает.

— Пора, — говорит мне Монка, — дождавшись, пока я доем оставленный мне кусок мяса. — Тебе пора сменять Белку.

Белка — моя ровесница. Мы недолюбливаем друг друга, ей не нравится, что я вижу странные сны и что Старшая Мать временами просит их рассказывать.

А мне не нравится, что Белка часто смеется надо мной и говорит, что настоящий мужчина должен меньше спать, тогда он будет чаще ходить на охоту.

Но сегодня я не стану спать.

Старшая Мать потому так и взъелась на меня, что ей приходится меня наказывать.

— Иди, — говорит Монка, — и смотри не засни!

Опять ярко светит огромная, в полнеба, луна, так что мне хорошо видно, куда идти.

Белка караулит самую дальнюю из бочек. Вокруг серо-черные тени деревьев, еще не наступил тот час, когда просыпаются ночные птицы, но мне все равно не по себе.

В жилище сегодня будут играть в биоскоп.

Я не знаю, что они будут смотреть, может, что-то такое, только для взрослых.

Мужчины устали на охоте, мужчинам надо отдохнуть, в такие вечера матери света разрешают им развлечься и поиграть в особый биоскоп, куда ни дети, ни подростки не допускаются.

Они все хорошо поели, выпили настойки и ждут, когда Старшая Мать даст сигнал.

В прошлом году я попытался пролезть и посмотреть, что же это такое — игра в биоскоп для взрослых.

Но один из мужчин поймал меня и выкинул на нашу половину жилища.

Зато Белка пролезла и потом долго рассказывала какие-то страсти, которым я до сих пор не могу поверить.

Белка ходит вокруг бочки и ждет, когда ее сменят.

— Ха, — говорит она, — вот тебя-то я не ожидала!

Я не отвечаю. Белке незачем знать, что Старшая Мать наказала меня и отправила в ночь.

— Значит так, — говорит Белка, — ты должен быть все время рядом и смотреть, чтобы огонь горел вот на этом уровне!

Она показывает мне, на каком уровне должен гореть огонь.

— И смотри не усни!

Она уходит в сторону жилища, а я сажусь рядом с бочкой.

Она не горячая, она теплая.

По крайней мере, так мне кажется.

Я сажусь рядом и приваливаюсь к ней спиной.

Смотрю на небо и вдруг показываю язык луне.

Если чего-то очень боишься, то покажи своему страху язык.

И попытайся рассмеяться, тогда страх исчезнет.

Я не помню, кто научил меня этому.

Навряд ли Старшая Мать, ее не интересуют такие глупости.

Ее интересует одно: как сделать так, чтобы все обитатели жилища не голодали, чтобы в бочках горел огонь и чтобы каждый год рождался хотя бы один ребенок.

Для чего и устраивают карнавал.

Я думаю о карнавале.

Мне очень хочется спать, спине тепло, луна, которой я показал язык, смотрит на меня уже не так устрашающе.

Про карнавал мы частенько говорим ночами, когда все взрослые уже спят.

С Белкой и Димоном, моим приятелем.

Это меня Белка недолюбливает, а Димону она строит глазки.

Недавно Димон мне сказал, что в этом году Белка хочет участвовать в карнавале — у нее уже начались месячные, и ей можно играть с мужчинами.

Будто бы об этом ей заявила Старшая Мать, когда Белка пожаловалась, что у нее между ногами кровь.

И тогда Белка сказала Димону, что вот он еще маленький, а она уже большая и будет участвовать в карнавале!

Внезапно я вижу какую-то тень, мне опять становится страшно.

Тень прыгает на колени и урчит.

Это тот самый котоголов, из-за которого я сегодня вляпался.

Наверное, пожалел меня и решил побыть рядом, чтобы мне не было грустно.

И чтобы отгонять ночной ужас.

Котоголов устраивается поудобнее, я глажу его по шерстке и вдруг решаю посмотреть на луну.

Она уже не такая грозная, всего лишь большой желтый шар, болтающийся в небе.

Между звезд, которых сегодня очень много.

Странно, иногда их меньше, иногда — больше.

Как-то раз мы с Димоном решили их пересчитать, но примерно через полчаса поняли, что это бесполезно.

Утром Старшая Мать долго смеялась, когда мы рассказали ей об этом.

И объяснила, что каждая из звезд — это такое же солнце, как наше. Только иногда больше, а порой и меньше. И их так много, что никто и никогда не мог их сосчитать.

Мне нравится смотреть на звезды.

Гораздо больше, чем на луну.

Я очень хочу спать, но мне нельзя этого делать.

Я пытаюсь думать о том, что сейчас происходит в жилище.

Играют ли там в биоскоп, и чему посвящена сегодняшняя игра.