Джойн Бойн - Криппен

• Название: Криппен
• Автор: Джойн Бойн
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19220-4

Июль 1910 года. В доме № 39 по лондонской улице Хиллдроп-креснт сделано кошмарное открытие: в его подвале нашли расчлененные останки певицы мюзик-холла Беллы Элмор, жены доктора Хоули Харви Криппена. Однако сам доктор Криппен и его любовница Этель Ле-Нев скрылись в неизвестном направлении.

На другом берегу Ла-Манша, в Антверпене, капитан Кендалл отдает приказ команде парохода «Монтроз» начать двухнедельное плавание в Канаду. На борту — около 1300 пассажиров, в том числе властная Антуанетта Дрейк с дочерью, непритязательная Марта Хейз и загадочный Матье Заилль со своим племянником Томом Дюмарке. А также — незаметный мистер Джон Робинсон и его семнадцатилетний сын Эдмунд…

«Криппен» — роман одного из лучших ирландских писателей нового поколения Джона Бойна, воссоздающий подробности удивительной попытки побега самого известного убийцы в истории XX века. И сейчас, больше века спустя, в «деле Криппена» решены далеко не все загадки.

---

— Какие еще светские приемы?

— День рождения Николаса. Я до сих пор не получила приглашения, и мне достоверно известно, что многие другие дамы туда идут.

— Это скромный ужин, — возразила Кора, с готовностью давая ей повод себя скомпрометировать. — Только для членов семьи и близких друзей.

— А кто же я в таком случае? — заверещала Кора.

— Очень близкая подруга, — сказала Луиза, немного смягчившись при виде ее истерики. — И конечно, ты должна прийти. Мы будем очень рады тебя видеть. Вас обоих.

Николас согласился, хотя внутренне вздохнул.

Похоже, это немного успокоило Кору, и они продолжили играть в карты, однако настроение было испорчено, и между ними воцарилась гнетущая тишина.

Наконец, Кора подумала, что все и так потеряно, в ней закипела обида, и она заговорила с жаром.

— Конечно, вам неловко вовсе не из-за меня, — сказала она, как только алкоголь снова ударил ей в голову. — Все дело в Хоули. От него-то вы и хотите избавиться. Он всем нам мешает. Разумеется, мне не нужно брать его с собой. Если хотите, я могла бы оставить его дома.

— Кора! — обиженно воскликнул Хоули.

— Нет уж, я договорю до конца. Я слишком долго терпела, когда такие, как ты, мешают жить, — заворчала она на него, — никчемный межеумок без единой капли достоинства. Не удивительно, что я не могу ничего добиться в жизни, когда на шее постоянно висишь ты, пригибая меня к земле, словно альбатрос.[41]

— Кора, прошу тебя. У нас гости…

— Они знают, что я права, — завизжала та, ища у них взглядом поддержки, которой так и не добилась: чета Смитсонов сидела неподвижно, с каменными лицами. — Ведь я в этом положении из-за тебя. Моя карьера страдала оттого, что ты никогда меня не поддерживал. И знаете, почему ушел Алек, знаете? — спросила она и, обернувшись, уставилась на Луизу. — Он ушел, потому что устал слушать, как Хоули денно и нощно ноет. Он любил меня. Мы занимались любовью ночи напролет, после того как Хоули ложился спать.

— Кора!

— Это правда, — сказала она, язык у нее уже начинал заплетаться. — Ты знаешь, что это правда, но просто не хочешь посмотреть ей в лицо. — Она захихикала и наклонилась к Луизе. — Знаешь, однажды он нас застукал, — сказала она, подмигнув ей. — Стоял в дверях, пока Алек меня имел, и просто наблюдал. Наверно, у него и тогда не встал. Из него даже извращенец не получился.

— По-моему, нам пора, Николас, — резко сказала Луиза, вставая. — Пожалуйста, принеси мое пальто.

— Нет, вам нужно остаться, — сказала Кора, воззрившись на нее с таким видом, будто не понимала, с какой стати ей вздумалось идти домой. — Уйти должен ты, Хоули. Давай — убирайся. Луиза, Николас, вы оба должны остаться. Обещаю, что Хоули больше не будет портить нам вечер.

— Мы уже уходим, Кора, — произнесла Луиза. — И мне кажется, неприлично так вести себя перед уважаемыми людьми. Я никогда в жизни не слышала таких непристойностей.

— Да мне плевать, что ты обо мне думаешь, шалава, выскочка, — крикнула Кора, сменив тактику. — Ради бога, я ведь прекрасно помню, как ты разносила кружки в «Петухе и трех бубенцах» и спускала трусы перед каждым, у кого была хоть пара шиллингов в кармане.

— Николас! Пальто! Сейчас же!

— Правильно. Убегай. Все вы убегаете от правды. Убирайтесь все отсюда, вон к чертовой матери, все, — орала она.

Смитсоны рывком открыли входную дверь и выскочили на улицу: Луиза подталкивала Николаса, чтобы он скорее спускался по ступенькам.

— И можешь забыть о членстве в Гильдии, — сказала Луиза, встав на улице и пытаясь надеть пальто: она по ошибке сунула правую руку в левый рукав и теперь оказалась в замешательстве. — Считай, что ты его лишилась.

— Давай, старая шалава, — орала Кора. — Наверно, где-нибудь в канаве валяется старый алкаш, готовый ради тебя раскошелиться. Сможешь заработать на извозчика, чтоб доехать до дому.

Вернувшись в гостиную, она вытерла с подбородка слюну и заметила мужа, который явственно дрожал.

— Ну и что ты здесь до сих пор делаешь? — спросила она и, подойдя к нему, сильно ударила по голове. — Давай. Убирайся! Вон! — Она била его кулаками, пока не вытолкала через входную дверь на улицу, и он в страхе на нее оглянулся. — И больше не возвращайся, — прокричала она. — С тобой у меня все кончено.

Кора захлопнула дверь и рухнула на пол. Она ненавидела свою жизнь. Ненавидела своего мужа. Ненавидела Лондон. Но теперь все изменится. Наверно, она потеряла всех своих подруг. Но это не важно. Она решила, что завтра же утром встанет, упакует чемоданы и уйдет от Хоули навсегда. Уедет из Лондона и найдет место, где ее таланты оценят наконец по достоинству. Она поднялась по лестнице и легла в кровать: долго не могла уснуть, содрогаясь от злости.

Кора поставила рядом с кроватью стакан воды, потому что всегда просыпалась посреди ночи от жажды. Она еще не знала, что до утра не доживет.

В три часа ночи над Лондоном моросил мелкий дождик, и он надел те самые пальто и шляпу, которые были на нем в день покупки яда. Впоследствии он докупил еще к своему наряду перчатки — на тот случай, если этот момент когда-нибудь наступит: по правде говоря, ему не верилось, что он совершит это сейчас. Когда он поначалу все планировал, это казалось странной, хоть и неизбежной затеей, но действительно довести дело до конца — нечто совершенно другое. Пока момент не настал, он даже в себе сомневался. Но его мысли опережали действия. Слишком много всего произошло, чтобы он мог передумать. Все зашло слишком далеко. Избиения, крики, унижения. К тому же, впервые встретив настоящую любовь, он не хотел теперь ее потерять. Но разве они могли быть вместе, пока у них на пути стояла эта женщина? Выход оставался один. Нужно от нее избавиться.

Когда он медленно шел к Хиллдроп-креснт, 39, в его внешности было нечто такое, что даже поздние собаки на улице переставали лаять и замирали, наблюдая за ним, словно своим поведением он предостерегал их: лучше его не сердить. Он решился — в этом не было сомнений. Ощупал карманы: в левом лежал пузырек и носовой платок, в правом — три массивных, острых ножа для завершения работы. Сердце в груди билось часто, но ему почему-то было не страшно. Несмотря на религиозное воспитание, он не боялся бога и не тревожился о воздаянии. Кора Криппен, рассуждал он, была дьяволом во плоти, и ей незачем оставаться на земле. От ее смерти зависело счастье двух людей. При жизни она приносила окружающим лишь горе и страдания. Поэтому, сживая ее со свету, он, несомненно, совершал полезное деяние.

Он лишь ненадолго остановился у дома, чтобы проверить, во всех ли комнатах погашен свет. Ключи он уже держал в руке и вначале вставил в замок не тот, подергал его, но затем нашел нужный и открыл дверь. Минуту подержал ее приоткрытой, не заходя внутрь и прислушиваясь, не доносятся ли какие-нибудь звуки, но тишина стояла мертвая; он шагнул в дом и осторожно закрыл за собой дверь. Он собирался снять пальто и повесить его в прихожей — все же это могло занять некоторое время, — но передумал. Чем меньше сейчас производить шума, тем лучше.

Он медленно поднялся по ступенькам, слыша при этом собственное дыхание и опасаясь, что разбудит весь дом, и остановился у двери спальни. Вынув из кармана пузырек, снял крышку и, стараясь глубоко не дышать, твердо сжал его в руке. Затем, опустив ладонь в перчатке на ручку двери, медленно ее открыл и остановился во мраке, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, и пристально глядя на человека в комнате.

Кора лежала в постели: простыни сбились, обнажив верхнюю часть тела; она металась, вертелась и что-то бормотала во сне. После разыгравшейся перед этим драмы она долго не могла уснуть, отключилась лишь полчаса назад и теперь беспокойно дремала.

Сквозь щель между шторами в спальню проникала узкая полоска лунного света, упираясь своим изгибом в призрачно-бледную кожу на правом локте Коры. Вот он — последний момент, когда еще можно развернуться и передумать. Подкравшись поближе, он увидел рядом с кроватью стакан воды — наполовину пустой — и вылил туда все содержимое пузырька. Поставив стакан обратно на тумбочку, он вернулся к двери и громко кашлянул, чтобы ее разбудить.

Она медленно открыла глаза, протерла их, а затем приподнялась в кровати и, сощурившись, посмотрела на фигуру в дверном проеме.

— Хоули? — сонно спросила она. — Это ты? — В ответ он лишь заворчал, прочищая горло и, прежде чем она успела сосредоточить на нем взгляд, пошел прочь, скрывшись на лестничной площадке. — Не шуми так, идиот, — проворчала она в последний раз. — Я пытаюсь заснуть.

Перед тем как снова опуститься на подушки, она потянулась за стаканом и залпом его осушила. Он услышал, как она внезапно стала хватать воздух ртом, — прерывистые звуки, бессильные попытки вздохнуть, — и вернулся в спальню, а она от боли вцепилась ногтями себе в горло. Ее глаза расширились, когда она увидела, что он стоит над ней, и затрясла головой, изумленная и смущенная его присутствием, а жизнь тем временем медленно из нее уходила. Он бесстрастно наблюдал за тем, как она упала на подушки, еще пару раз судорожно глотнула воздух и затем замерла с раскрытыми глазами, уставившись в потолок, а из уголка рта на правую щеку потекла тонкая струйка воды. Он открыл рот, пораженный тем, что все действительно кончено, — она наконец умерла, — и почувствовал у себя внутри огромную силу. Волнуясь и удивляясь своей смелости, наклонился, сделав глубокий вдох, засунул руки под тело и поднял его.