Джойн Бойн - Криппен

• Название: Криппен
• Автор: Джойн Бойн
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19220-4

Июль 1910 года. В доме № 39 по лондонской улице Хиллдроп-креснт сделано кошмарное открытие: в его подвале нашли расчлененные останки певицы мюзик-холла Беллы Элмор, жены доктора Хоули Харви Криппена. Однако сам доктор Криппен и его любовница Этель Ле-Нев скрылись в неизвестном направлении.

На другом берегу Ла-Манша, в Антверпене, капитан Кендалл отдает приказ команде парохода «Монтроз» начать двухнедельное плавание в Канаду. На борту — около 1300 пассажиров, в том числе властная Антуанетта Дрейк с дочерью, непритязательная Марта Хейз и загадочный Матье Заилль со своим племянником Томом Дюмарке. А также — незаметный мистер Джон Робинсон и его семнадцатилетний сын Эдмунд…

«Криппен» — роман одного из лучших ирландских писателей нового поколения Джона Бойна, воссоздающий подробности удивительной попытки побега самого известного убийцы в истории XX века. И сейчас, больше века спустя, в «деле Криппена» решены далеко не все загадки.

---

— Что ж, — сказал Хоули, пришедший в восторг от увиденного, несмотря на врожденную недоверчивость ко всему ненаучному. — Если вы дадите мне шанс, уверен, что я вас не подведу.

Кора пришла домой с двумя полными сумками продуктов под мышками и попыталась вставить ключ в замок входной двери, не уронив ни одну. После успешного, по ее мнению, дня она решила побаловать себя и Хоули праздничным ужином. (Как правило, она приносила лишь компоненты, а он уже готовил еду сам.) День выдался холодный, и когда Кора возвращалась из бакалейной лавки домой, начал накрапывать дождик. Платье, слегка для нее длинноватое, волочилось сзади по мостовой, впитывая воду из луж. Руки были заняты, и она не могла приподнять подол: огорченно вздыхая, Кора мечтала поскорее попасть в свою квартиру, где можно будет раздеться и выпить чашечку чаю. Женщина надела это платье — свое лучшее — только потому, что утром кое-куда ходила, но пожалела об этом, поскольку теперь его придется стирать.

Входя в дом на Саут-креснт, человек попадал сначала в небольшой вестибюль, ведущий к лестнице. На первом этаже жили соседи Криппенов — семья Дженнингс, и хотя они всегда проявляли показную любезность, ясно было, что миссис Дженнингс и миссис Криппен терпеть друг друга не могут и отчаянно пытаются перещеголять соперницу при встрече. У Дженнингсов, ирландских католиков, было шестеро детей — от восьми месяцев до восьми лет: непослушная банда, вечно испачканная остатками завтрака или обеда, которая, подобно стае подозрительных кошек, постоянно пялилась на Кору, когда она проходила мимо. В Коре не было ни капли материнского инстинкта, и, глядя на отродье Дженнингсов, она не могла избавиться от чувства, что этих детей способна полюбить лишь мать. И вот теперь, отперев дверь и войдя в дом, она столкнулась с самым младшим ребенком — все его звали Крохой, — который ползал по первому этажу. Когда она закрыла дверь. Кроха — Кора не знала даже, потрудились ли Дженнингсы дать ребенку имя, — остановился/остановилась и посмотрел/посмотрела на нее.

— Добрый день, — слегка нервно поздоровалась Кора: что-то в этом младенце всегда ее смущало. Когда приходилось с ним разговаривать, она употребляла в речи взрослые интонации и слова, не желая привычно лебезить, ворковать и сюсюкать с ребенком, будто слабоумная. Кора направилась к лестнице, но но успела ступить на нее, как из гостиной вышла миссис Дженнингс, — она пекла хлеб, и ее руки и щеки были обсыпаны мукой; она разыскивала самого младшего своего отпрыска.

— А, добрый день, миссис Криппен, — сказала она, подражая аристократической манере — так она обращалась к Коре, и это разительно отличалось от ист-эндского акцента, с каким она кричала на часто напивавшегося мистера Дженнингса. — Смотрите-ка. Промокла до нитки.

— Попала под дождь, — объяснила Кора, злясь на то, что ее увидели в таком виде — в мокром и грязном платье, с волосами, которые выглядывали намокшими космами из-под шляпки.

— Бедняжка. Похожа на мокрую кухонную тряпку.

— А вы вся в муке, миссис Дженнингс, — ласково сказала Кора. — Мы с Хоули всегда покупаем хлеб в магазине. Наверно, он намного вкуснее, если жизнь заставляет вас печь самим. Успех озаряет улыбкой даже самые грустные лица.

— Да уж, — ответила миссис Дженнингс, всегда готовая отплатить той же монетой. — А с такими мышцами, как у вас, наверно, гораздо легче носить покупки домой. Ей-ей, когда я впервые вас увидала, подумала, вы мужчина — такие широкие плечи.

Кора улыбнулась.

— Всего доброго, — сказала она, скрежеща зубами: промокшей и замерзшей, ей было не с руки продолжать пикировку. — Ну вы же знаете, как бывает, миссис Дженнингс, — остановившись, все же произнесла она. — Как только начнешь ходить по магазинам, уже не можешь остановиться. И я терпеть не могу прошлогоднюю одежду. Некоторые умудряются ее носить и при этом удивительно свежо выглядеть, но у меня таких способностей нет. Кстати, какая на вас миленькая блузка. У меня тоже такая когда-то была.

Миссис Дженнингс улыбнулась. Она недолюбливала Кору прежде всего за американский акцент, который по-прежнему слышался, несмотря на показную аристократическую интонацию.

— Знаете, а я ведь ходила не только за покупками, — продолжила разговор Кора, поставив сумки на пол. — Перед этим я встречалась с синьором Берлоши — моим учителем пения. В Лондоне такой тяжелый воздух, что мне приходится заново тренировать голосовые связки.

— Неужели? — сказала миссис Дженнингс, и улыбка застыла на ее лице, подобно льдине. — А я всегда считала, что талант к пению — врожденный. Или он у тебя есть, или его у тебя нет. Пению нельзя научить. Это как материнство.

— Обычного человека нельзя. Но я — обученный профессионал, миссис Дженнингс. В Нью-Йорке я была гвоздем программы всех мюзик-холлов города. Человеку с моими способностями нужно дорожить своим голосом, как музыканту — своей Страдивари. Это название скрипки, — с улыбкой добавила она. — Вы знаете, я трачу почти целый шиллинг в неделю на мед, чтобы каждый день утром и вечером смазывать голосовые связки? Да вы, наверно, тратите ровно столько же на еду для Крохи.

Миссис Дженнингс захотелось схватить Кору за волосы и стукнуть головой о стенку, чтоб из обоих ушей потекла кровь, но она себя сдержала. Два этажа на Саут-креснт пребывали в неустойчивой гармонии, и обитатели первого подспудно ощущали себя прислугой, а постояльцы со второго — господами. Впрочем, мужья обеих дам практически не разговаривали друг с другом, будучи совершенно разными людьми. Хоули Криппен был невообразимо далек от пьянчуги и лентяя Пэдди Дженнингса. Хоули поражало, что лицо этого мужчины неизменно покрыто густой щетиной — Дженнингс никогда ее не сбривал, но она, видимо, так и не отрастала в настоящую бороду. Хоули считал это чудом природы и собирался написать об этом статью в «Британский медицинский журнал». Время от времени они встречались в коридоре или на лестнице: один — в жилете и брюках, с сигаретой в зубах, от него разило потом и перегаром, а другой — в костюме и галстуке, с гладко причесанными усами и тростью в руке, уставший и невеселый. Им нечего было друг другу сказать, и Хоули всегда проходил мимо, кивая вместо приветствия, хоть и знал, что за ним презрительно наблюдают.

— Он из тех, кому так и хочется заехать в нос, — нередко говаривал мистер Дженнингс своей жене, перед тем как заехать в нос ей самой. — Не знаю почему, но мне стало б от этого легше.

Синьор Берлоши жил недалеко от Криппенов — в комфортабельном доме на Тависток-сквер, что достался ему в наследство от тетушки, которая умерла бездетной. Кора увидела объявление репетитора в «Таймс», зашла к нему в начале недели, и он назначил ей встречу на этот день. Стремясь произвести благоприятное впечатление, Кора надела самое красивое платье и шляпку и была тотчас поражена, в каком роскошном, хоть и довольно безвкусном районе обитал Берлоши. Этот итальянец, живший в Лондоне уже почти восемь лет и обучавший многих певиц и актрис, считал своей личной неудачей, если они не добивались успеха через год после завершения курса. Тот включал в себя дыхательные упражнения, вокальные техники и совращение самим же Берлоши. Этот холостяк был отцом семи детей, о которых знал, не признавая ни одного. Хотя он разменял недавно пятый десяток, его сексуальное влечение не ослабевало: наоборот, Берлоши считал возраст дополнительным стимулом и продолжал бесстыдно соблазнять всех женщин подряд в театрах и мюзик-холлах Лондона. Вначале Кора его не привлекала — люди первым делом обращали внимание на ее широкие плечи, а затем на темные с проседью волосы и тонкие губы, — но он взял себе за правило никогда не отвергать потенциальной любовницы только на основании ее непривлекательности. Важнее всего для Берлоши было его личное удовольствие, как музыкальное, так и романтическое, а его могли доставить даже некрасивые женщины.

— Миссис Криппен, — сказал он со слегка утрированным итальянским акцентом, войдя в комнату. Учитель благоухал кремом после бритья с запахом сирени, также средством для укрепления волос — для него тоже было важно первое впечатление. — Счастлив вновь с вами встретиться. Вы пришли порадовать меня своими талантами?

— Хочу на это надеяться, синьор Берлоши, — ответила она, польщенная и в то же время очарованная. — Честно говоря, я думаю, мне не нужно слишком много работать — хватит лишь небольшой помощи. Понимаете, в Нью-Йорке я была настоящей звездой.

— Вы пели в Нью-Йорке?

— О да. По всему Бродвею, — солгала она. — Под псевдонимом Белла Элмор. Я была там очень известна. А в Лондон приехала только потому, что мой муж, доктор Криппен, открывает здесь медицинскую практику. Как раз сегодня он должен получить английскую лицензию. Но я хочу петь в Лондоне.

— И конечно, стать звездой?