Николай Крылов - Не померкнет никогда

• Название: Не померкнет никогда
• Автор: Николай Крылов
• Жанр: Биографии и Мемуары

В настоящем издании объединены воспоминания Маршала Советского Союза Н. И. Крылова о героической обороне Одессы и Севастополя, выходившие в свое время отдельными книгами. Николай Иванович Крылов был одним из руководителей обороны этих городов, начальником штаба Приморской армии, сражавшейся за них вместе о военными моряками. Последовательно рассказывая о развитии событий на одесских и севастопольских рубежах, автор опирается на богатый фактический материал, знакомит читателей со многими замечательными людьми — героями Одесской и Севастопольской обороны.

---

Чапаевцы и части, посланные им в подкрепление, пытаясь остановить превосходящие силы противника, понесли серьезные потери. Из Южного сектора докладывали, что в 287-м полку Чапаевской дивизии и в 136-м запасном осталось по двадцать пять — тридцать бойцов в роте. За сутки в госпитали поступило до двух тысяч раненых — в несколько раз больше, чем два дня назад, когда 95-я дивизия не дала пробить брешь в обороне Западного сектора.

Враг ворвался в Беляевку. Командир Чапаевской дивизии А. С. Захарченко предпринял перегруппировку своих сил, чтобы укрепить снятыми с левого фланга подразделениями наиболее опасные участки, но она прошла неудачно, и положение еще более осложнилось. Возникла угроза окружения отдельных подразделений. Вынужденные отходить, наши части никак не могли оторваться от противника.

Отход в Южном секторе заставил отводить на запасный рубеж и войска Западного: иначе враг оказался бы у него в тылах. Для 95-й дивизии это означало оставление позиций, которые она защитила в упорных боях последних десяти дней. Генерал Воробьев, соединившись с командармом, пытался возражать против этого отхода. Василия Фроловича можно было понять: он верил, что оборона занята надолго, и изо дня в день укреплял свой рубеж, используя для этого любую передышку.

Однако приказ был отдан, и дивизия Воробьева организованно, под прикрытием арьергардов заняла новые позиции. Однако войска Южного сектора не везде смогли удержаться на назначенной им линии.

Что и говорить — обстановка для них сложилась труднейшая, враг наседал. Но в сложной обстановке и проверяются до конца качества командира. Испытание, выпавшее в тот день на долю полковника Захарченко, он не выдержал: на на кие-то часы потерял управление частями дивизии. И это обошлось дорого рвущегося и Одессу противника остановили ближе к городу, чем было можно.

— Нет, не по плечу Захарченко дивизия, — убежденно сказал Георгий Павлович Софронов, когда ночью подводились итоги тяжелого дня.

Контр-адмирал Жуков согласился с этим, и комдива решили заменить. Полковник Захарченко был направлен на штабную работу в Восточный сектор.

В ту же ночь Военный совет ООР назначил комдивом 25-й Чапаевской и начальником Южного сектора генерал-майора И. Е. Петрова. Кавдивизию временно возглавил начальник штаба полковник П. Л. Рябченко. Но она не вышла из подчинения генерала Петрова: для восстановления положения и Южном секторе под его командованием объединялись обе эти дивизии с добавлением одного стрелкового полка, из 95-й.

Так на И. Е. Петрова была возложена ответственность за левый фланг Одесской обороны, положение которого сделалось в тот момент наиболее опасным.

Об Иване Ефимовиче Петрове — генерале, сыгравшем выдающуюся роль в дальнейших боевых действиях не только Приморской армии, я успел рассказать пока немногое.

О его жизненном пути я узнал позже, когда мне посчастливилось стать близким сослуживцем генерала Петрова.

Этот человек, производивший впечатление прирожденного военного, в юности стремился стать учителем. А затем увлекся живописью и архитектурой, был принят в Строгановское училище. Военным же стал волею судьбы: в 1916 году студента призвали в армию и послали в Алексеевское юнкерское училище, откуда он незадолго до революции вышел прапорщиком.

Будучи сыном бедняка сапожника, Петров оказался в числе тех русских офицеров, которые безоговорочно приняли Октябрь и добровольцами пришли в Красную Армию. В восемнадцатом году он вступил в большевистскую партию и всю гражданскую войну провел на фронтах, закончив ее комиссаром кавалерийского полка.

И после гражданской войны служба Петрова еще долго была боевой в самом прямом смысле слова. Двадцатые годы и начало тридцатых годов он прожил, что называется, в седле, воюя в Средней Азии с басмачами. Командовал кавалерийским полком, бригадой, участвовал в разгроме банд всех основных басмаческих главарей, включая и зловещего Ибрагим-бека.

Конечно, боевые действия против басмачей существенно отличались от войны, в которую нам пришлось вступить в сорок первом. Но, узнав, как провел Иван Ефимович те годы, я понял, откуда у него такое трезвое отношение к опасностям, которые, казалось, всегда были для него чем-то совершенно естественным.

Отличала Ивана Ефимовича также разносторонняя военная образованность. Впоследствии мне приходилось слышать, как крупные специалисты военно-инженерного дела удивлялись редкой для общевойскового командира глубине его познаний в области фортификации. А артиллеристы в свою очередь уважали в нем большого знатока возможностей и специфических особенностей их оружия. Будучи в течение ряда лет перед войной начальником пехотного училища в Ташкенте, И. Е. Петров по совместительству вел курс истории военного искусства в местном вечернем отделении академии имени М. В. Фрунзе.

Все это тем примечательнее, что сам Иван Ефимович после юнкерского училища прошел лишь курсы усовершенствования комсостава в середине двадцатых годов и большую часть своих разносторонних знаний приобрел благодаря неистощимой потребности самообразования.

Генерал Петров многое делал не то чтобы против правил, но не совсем обычно. До меня дошел рассказ о том, как начал он знакомиться с вверенной ему Чапаевской дивизией, появившись рано утром 21 августа в сопровождении лишь адъютанта на переднем крае 287-го стрелкового полка.

Командир роты, в расположении которой это происходило, обходил свой участок перед ожидавшейся вражеской атакой и возмутился было, заметив еще издали, что в траншее бойцы беседуют с каким-то незнакомым человеком. Меньше всего ожидал комроты встретиться тут с новым командиром дивизии, о назначении которого узнал два-три часа назад.

Осмотрев вместе со старшим лейтенантом позиции роты, генерал Петров отправился на командный пункт батальона, где и оставался, держа связь с дивизионным КП, все время, пока на этом участке отражалась первая в тот день атака.

Существуют разные мнения насчет того, следует или не следует командиру соединения в боевой обстановке отлучаться со своего КП, оставляя там кого-то другого, чтобы лично побывать в частях. Но в этом, очевидно, не может быть общих правил. Василий Фролович Воробьев находился на КП почти безотлучно, и это не означало, что он плохо командует дивизией. Петров же — тут сказывались, вероятно, как склад характера, так и специфика прошлой его службы — испытывал потребность видеть своими глазами, как идет дело в полках, в батальонах. В Чапаевской дивизии он скоро знал в лицо и по имени-отчеству каждого командира роты.

Мне кажется, для Ивана Ефимовича всегда было необходимо, думая о каком-то участке фронта, представлять конкретных людей, с которыми он уже встречался и о которых имеет определенное суждение. В близком знании подчиненных он черпал собственную уверенность, когда принимал решение, ставил боевую задачу.

Таков был новый комдив 25-й Чапаевской.

Ближние подступы

Прошло еще несколько дней; прежде чем фронт в Южном секторе стабилизировался на новом оборонительном рубеже.

Из рук в руки переходил Фрейденталь (Мирное) — село на полпути между Беляевкой и Дальником. А в районе села Маяки, что у Днестровского лимана, некоторым ротам чапаевцев приходилось временами занимать круговую оборону оставаясь на своих позициях, они вели бои в окружении.

Не раз оказывались в трудном положении и эскадроны кавдивизии. Два ее полка воевали в пешем строго. Только кавполк Ф. С. Блинова оставался конным. До прорыва у Кагарлыка мы считали его резервом для Восточного сектора, а затем тоже перебросили в Южный. Ночью, во время сильного воздушного налета, тысяча конников проследовала через темный город. На марше им изменяли маршрут, направляя колонну по тем улицам, где меньше бомбили.

Под утро генерал Петров встретил 5-й кавполк у развилки фронтовых дорог и, взяв у капитана Блинова планшет, написал прямо на его карте (это было в стиле Ивана Ефимовича) боевой приказ. Полку ставилась задача выбить противника из захваченного вечером селения и давалось на подготовку к атаке сорок пять минут.

Я привожу эти детали потому, что они характерны для тогдашней обстановки. Любая боевая сила, появлявшаяся в распоряжении начальника сектора, немедленно вводилась в дело, чтобы задержать наседавшего врага, а где можно — отбросить его назад.

Конники действовали главным образом ночью или на рассвете, пока не появлялась в воздухе немецкая авиация. Если за Лузановкой с трудом удавалось укрывать коней в узких лесопосадках, то в Южном секторе не было и этого — одна кукуруза. И все-таки конница, разделенная на небольшие подвижные группы, и в этих условиях была способ-па нанести врагу известный урон, совершая нападения на его тылы. В донесениях отмечались, в частности, дерзкие действия эскадрона И. И. Котенкова, старого кавалериста, воевавшего в этих местах еще в бригаде Котовского.