Юлия Колесникова - Свора - Зов крови

• Название: Свора - Зов крови
• Автор: Юлия Колесникова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

— Что за повод для радости? — меня приветливой назвать было трудно, особенно когда я просто таки чувствовала, как конверт с письмом Джейсонда пропекает карман джинсов. По привычке поискав машину Калеба на стоянке, я обозвала себя дурой, и до конца выбралась из машины.

На стоянке толпилось не так уж много школьников, и они не обращали внимания на прибывающие машины, каждый о чем-то говорил, и как я поняла по обрывкам фраз — в основном все разговоры крутились вокруг, Сани Стюарт. Как всегда нашлись те, кто ее знал, и теперь разворачивали перед слушателями животрепещущую сказку, о том каким же хорошим человеком она была. Она и была, но вряд ли кто-то здесь действительно хорошо ее знал.

— Свора псов, — с омерзением пробормотала Бет, и я уставилась на нее, разинув рот.

— Прости, что ты сказала?

— Да я так, меня просто злят все эти лживые собаки, которые распространяют сплетни.

Чтобы успокоить сердце, начавшее биться быстрее при ее словах, тоже прислонилась к машине (как хорошо, что вчера Терцо помыл ее!) и двор со всеми нашими школьными группками открылся моим глазам.

— А вот и наша первая сплетница школы. Интересно, когда Сеттервин перестала быть нашей подругой? — я проследила за взглядом черных глаз Бет, и почти у самого входа в старое здание, где проводились лабораторные, увидела Сеттервин в компании своих теперешних друзей. В голосе Бет звучало не только разочарование, но и сожаление. Они ведь так давно дружили.

— Лично для меня она никогда не была подругой, — напомнила ей я. — Стоило мне лишь появиться в школе, а она уже придумала обо мне и Калебе целую историю.

Бет насмешливо вздернула брови.

— Ну, согласись, Сетти не так уж была не права.

— Но не в то время. С чего, например, она вообще решила, что это именно я виновата в их расставании с Калебом? Она слабый, или же слабоумный человек, если перекладывает ответственность за свои поступки на других.

Бет перестала улыбаться, когда я сказала «слабоумный», и мне подумалось, что, скорее всего она тут же вспомнила Дрю, но ни как не прокомментировала это. По официальной версии моих родителей и врачей, у меня глубокая амнезия всех воспоминаний, связанных с той ночью. Об этом предупредили всех в городке, и никто меня о нем не расспрашивал. Хотя первое время постоянно были неловкости, когда кто-то вспоминал имя Дрю при мне, тогда все в один миг смолкали, будто бы ожидали, что я тут же взорвусь. Но со временем такие вот неловкие ситуации прошли.

— Когда-то Сеттервин была другой, — в заключение этой темы отозвалась Бет. Пришла моя очередь внимательно посмотреть на нее. От ветра ее кудрявые волосы все время кидало в лицо, и на глазах выступили слезы, возможно именно ветром она могла их оправдать. И я ее понимала, всегда горько, когда теряешь друзей — мне ли не знать, но Сеттервин была не тем другом, которым стоит дорожить. Эта Сеттервин стала злобной, источающей яд фурией, с которой в последнее время общались только две девочки — именно те самые, которые год назад обмывали мне косточки в библиотеке.

— Вот и помни ту Сеттервин, — тихо сказал ей я, и, не сговариваясь, мы побрели к учебным кабинетам.

Ненадолго к нам присоединилась капитан нашей команды по волейболу — Гейл, сообщить, что тренировка сегодня на час раньше, так как скоро предстоит игра с девочками из Лутонской школы. Мы недолго поговорили с ней о той команде, и остались довольны, узнав, что сильнее их. Меня немного пугала та мысль, что придется играть при большом скоплении людей, а мои не станут пропускать эту игру, но я постаралась себя успокоить — они уже не первый год живут среди людей.

— Вот и наш первый матч на носу.

Бет устроилась за партой раньше меня и ее глаза горели каким-то странным радостным огнем. Странным потому, что спорт Бет не очень любила, и согласилась ходить на тренировки скорее за компанию, и потому что так действительно было легче убивать время до вечера, да и с девочками всегда было весело. Мы постоянно заезжали после тренировок перекусить пиццей, общались, обменивались домашкой, книгами — почти свой клуб.

— Ты же не очень-то любишь играть, — удивилась я.

Вытащив тетрадь и ручку на стол, я удобней устроилась на кресло и обернулась к ней. За плечами Бет было видно двор, и то, как быстро паркуются запоздалые ученики. Как же все-таки хорошо осенью!

— А что ты зря меня мучила вечерними пробежками? — фыркнула Бет, — Нет, теперь та команда у меня получит за все те мучительные дороги, мозоли от кроссовок и ноющие мышцы.

Я улыбнулась. Ну почему Бет была всегда так довольна жизнью? Разве может с таким человеком как она что-то случиться? Бет и Ева были моими верными подругами, и что было для меня самое главное — они оставались противоположностями друг друга. Потому-то с ними так было хорошо.

В Еве всегда можно было найти утешение и покой, а Бет — с ней не соскучишься.

— И почему ты так удивленна? Когда я в последний раз стонала из-за тренировок и пробежек? После того, как я влезла в свои старые джинсы, мне это очень понравилось!

По-другому с Бет не бывало. Всегда у нее есть причина для радости, около нее хорошо, пока ее настроение хорошее, и так бывало почти всегда. Особенно в эту неделю, когда мне пришлось туго, Бет была радостная, потому что они не ссорились с Теренсом и что самое главное, ее оценки стали на намного лучше, что давало повод миссис Фослер расхваливать дочь перед другими дамами из комитета.

В класс вошел мистер Чан и по обычаю, зарожденному в прошлом году, он первым делом нашел глазами меня — мое присутствие на уроке, он почему-то считал как худшее оскорбление. По крайней мере, он не занижал мне оценок (почти), но прийти не подготовленной к физике или математике, было подобно смертному приговору.

Я тут же начала лихорадочно искать в тетради страничку с домашней работой, зная, что первой у кого он проверит буду я. Бет тоже принялась за тетрадь но не с таким рвением, и хотя ей часто перепадало, так как она сидела ближе всех, Бет без особого рвения учила физику — ее она не любила, но занималась, чтобы сделать родителям приятное. Миссис Фослер очень нравилось говорить о Бет, как об ученице преуспевающей во всем.

Домашняя работа о магнитном поле Земли, на которую я вчера потратила больше времени, чем на Калеба, лежала передо мной, когда прохаживаясь между рядами, мистер Чан смотрел на наличие таковой у каждого. Когда он приблизился ко мне, я почему-то затаила дыхание, будто бы он мог почуять, мой страх перед ним. И если около каждой парты мистер Чан не задерживался больше чем на несколько секунд, возле нашей с Бет, он остановился и замер. Я несмело подняла глаза, и увидела, что он озадаченно смотрит на мою тетрадь. Ни тебе привычных насмешливых выражений, ни слов о том, что я могла бы и постараться.

— Рисунки в твоей домашней работе? — спросил он, и я тупо уставилась на них. Вроде бы аккуратные, как раз на них я и истратила столько времени. Магнитное поле Земли, нарисованное аккуратно, и в масштабе большем, чем в книге, красочно ярко и к тому же с деталями.

— А что с ними не так? — как я не старалась, не могла найти к чему он может прицепиться или, что с ними не так. Весь класс, оцепенев, прислушивался к нам, очевидно рассчитывая, что я сейчас устрою скандал, или хлопнусь в обморок. Я чувствовала их любопытные глазки, которые перебегали с учителя на меня и обратно. Действительно свора собак, как точно подметила Бет! Ну, когда же это пройдет, что они перестанут считать меня новичком, и «той странной беременной, с которой встречается Гровер»?

— Очень хорошие рисунки. Вы сами их нарисовали мисс Туорб?

Я опешила от слов мистера Чана, и лишь кивнула головой. А потом-таки заставила выдавить из себя задушенное «Да».

— Прекрасно. Мне как раз нужно нарисовать стенгазету, подойдете после урока я дам вам бумагу и материалы, и надеюсь, до завтра вы нарисуете. Как бонус за вашу работу, я освобожу вас от самостоятельной работы по теме «Магнитное поле Земли».

Он говорил это так, будто бы моего согласия и не надо было. Я, поджав губы, кивнула, и мистер Чан двинулся дальше, даже не взглянув в тетрадь Бет. Она с облегчением вздохнула и прошептала мне на ухо.

— Ух, пронесло, я ее до конца вчера не сделала — пришел Теренс, и мы пошли гулять.

Я слабо кивнула, чувствуя, как струя уныния разъедает мое хорошее настроение. Ну почему именно сегодня? Разве я смогу нормально посмотреть со всеми фильм, если буду рисовать. Да и к тому же мысль о том, что Калеб увидит мое примитивное художество, раздражала. Он часто намекал на то, что будет учить меня рисовать, чтобы я не закапывала свой талант (было бы что закапывать), а я как-то все это откладывала, понимая, что не смогу отвечать его надеждам в этом. Я знала свои возможности, и я вычерпала их до предела, когда еще училась в Чикаго — моим единственным достижением были неплохие абстракции, но натурально рисовать я так нормально и не научилась. Чем в тайне стала позором нашего учителя с рисования в Чикаго. Впрочем, не таким уж и тайным, если вспомнить наши выставки — единственное что он мог выставлять из моих работ, это графику да абстракцию.