Кристоф Рансмайр - Ужасы льдов и мрака

• Название: Ужасы льдов и мрака
• Автор: Кристоф Рансмайр
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04662-3

Дебютный роман знаменитого австрийца – многоуровневая история дрейфа судна «Адмирал Тегетхоф», открывшего в 1870 гг. в Северном Ледовитом океане архипелаг Земля Франца-Иосифа. «Хроникальный» уровень выстроен на основе «вмороженных» в текст дневниковых записей участников экспедиции. На «современном» уровне условный главный герой одержим идеей повторить путь экспедиции. Ну и дополнительный уровень – это сам писатель, вклинивающийся ненавязчивыми репликами «к залу» в ткань повествования.

«Вот на этих трех уровнях и живет роман Рансмайра, похожий на трехпалубный корабль. И это правильно, потому что настоящий роман должен повторять контуры того, о чем повествует». (Из рецензии.)

---

Много недель Александр Клотц проведет в таком оцепенении. Когда грянут зимние ледовые сжатия, когда цинготные больные будут плакать в горячке, а ледяной шторм заставит думать о конце света, они даже позавидуют порой егерю, который погружен в себя и словно бы ничего не воспринимает. Но все же эта зима будет не такой яростной и жестокой, как минувшая. Здесь, вблизи земли, под защитой их земли, ледовые сжатия послабее, пустота поменьше, и следующей весной они надеются разведать эту землю, а потом наконец отправиться домой, хотя бы и пешком через льды. Пусть даже девятнадцать из них отмечены теперь знаками цинги – они вернутся домой. Хорошо, что машинист Криш не знает о том, что экспедиционный врач Кепеш сообщил офицерам в кают-компании: хотя машинист с виду еще довольно крепок и даже иной раз исполняет свою службу, он совершенно безнадежен; легкие у него неисцелимо разъедены болезнью. Криш, как никто другой на борту, близок к смерти.

Над столом повисло молчание, потом кто-то спросил: что, если Криш совсем сляжет и не сможет идти, а «Тегетхоф» придется оставить, чтобы вернуться в Европу? Пешком через эти льды! Как тогда быть с Кришем?

– Тогда, – сказал Вайпрехт, – мы его понесем.

Криш старается. Криш борется; к весне он выздоровеет и сможет вынести любую нагрузку. Пайер должен дать ему слово, что будущей весной возьмет его в санные экспедиции. Криш пройдет по фирну земель, где никогда еще не ступала нога человека. Пайер обещает. Скрупулезно, как первооткрыватель, который служит отечеству и науке, Криш изо дня в день записывает силу и направление ветра, температуру воздуха, до сих пор записывает. Но уже в декабре его рукою начинает водить смерть, и дневник все больше превращается в хронику агонии.

15 декабря: штиль, температура от -28,6°R до -31,2°R (-31 °C. – Прим.), прекрасная ясная погода, ртуть на морозе затвердела, команда строит снежный дворец, на южном небосклоне – несчетные огни полярного сияния. У меня по-прежнему сильные боли, вдобавок донимает бессонница, так что сплю я всего 2–3 часа в сутки, с перерывами; день ото дня я слабею.

21 декабря: ветер ЮЮЗ… В 11 часов чтения из Священного Писания, обход матросских кубриков; работал в магнитной обсерватории; температура у меня повышается. Опять стало хуже, справа в груди ужасные боли. 23 декабря: ветер ЗЮЗ… пасмурно, легкий снегопад, команда украшает снежный дворец, магнитные наблюдения… к моим хворям добавилась горячка, отчего совершенно пропадает аппетит и я не могу есть ничего, кроме супа, огромная слабость, едва держусь на ногах.

Отто Криш

24 декабря они стоят в своем снежном дворце возле «елки», которую смастерили из деревянных планок и украсили плошками с ворванью; на сей раз Священное Писание читает мичман Эдуард Орел, потому что Вайпрехта лихорадит и говорит он с трудом. Но, опираясь на старшего помощника, он стоит среди них, слушает Евангелие.

Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях. И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение.

Хорошо хоть на следующий день, на Рождество, Вайпрехт сам открывает Библию и читает им. Ведь еще утром матрос Леттис сказывал в кубрике, что-де своими глазами видел, как начальник закашлялся, а потом утер с губ кровь. Неправда это, оборвали Леттиса, врешь ты все.

Правда только, что сегодня Вайпрехт читает медленнее обычного, делает паузы, и тогда они слышат его хриплое дыхание.

26 декабря: ветер СВ, потом штиль… ясная безоблачная погода, на востоке – дуга северного сияния… слышны подвижки льдов поодаль… Болезненное мое состояние усугубляется еще одной хворью, куда более опасной, ведь, согласно диагнозу доктора Кепеша, у меня обнаружились симптомы цинги: десны распухли и кровоточат, на руках и ступнях видны красные пятна, в коленях и запястьях сильные боли, непрерывная горячка.

27 декабря: штиль, ясная безоблачная погода… Красивые сумерки, самочувствие мое без перемен, сильные боли в нижних конечностях; наблюдения в магнитной обсерватории продолжаются.

28 декабря: штиль… в 10 утра восход луны, в 11 – чтения из Священного Писания, затем обход кубриков, около полуночи долгий отдаленный скрежет льдов на ЮВ, самочувствие без перемен.

29 декабря: южный ветер, потом штиль… слабая облачность, вокруг луны большой тусклый венец, вечером сыплет снежная пыль… сильные боли в ступнях.

30 декабря: ветер ВЮВ, потом штиль… мглисто, временами легкий снегопад, яркие боковые ложные луны, а в зените – тусклое полукольцо… Самочувствие без перемен.

31 декабря: ветер восточный 3–4 балла и ВСВ 2–3 балла… мглисто, легкая метель, вокруг луны тускло-серый венец, с крестом и следами ложных лун. Нынче праздник, встреча Нового года, 1874-го, я тоже до 10 вечера сидел за столом, потом ушел отдыхать.

1 января 1874 г. Ветер южный 6–7 баллов и ЮТОВ 5 баллов… пасмурно, непрерывный снегопад и метель. За обедом почти никаких разговоров, все спят, только у меня легкая голова, потому как из-за горячки я не пил вина, все налегают на селедку и анчоусы. Температура с каждым часом повышается.

2 января: ветер ЮЮЗ 5–6 баллов… пасмурно, снегопад и метель… луна тускло светит сквозь мглу, мое состояние без перемен, помимо сильных болей в коленных суставах, ежедневные приступы горячки.

3 января: ветер ЮВ 2–3 балла и ЮЮВ 5–6 баллов… пасмурно, в виде исключения моросящий дождь вперемешку с мелким мокрым снегом… очищали шлюпки от снега… нынче 540 дней в море и во льдах.

Вследствие сильных болей принужден нынче лежать в постели.

9 января: штиль… Минимум -31,1°R (-31,9 °C), довольно ясно, видны бледные полярные сияния… Горячка всю ночь, я не сомкнул глаз.

11 января: ветер ССЗ и С… Минимум -35,1°R (-34,9 °C), безоблачно и звездно, в 3 часа восход луны, последняя четверть. Полярное сияние бледно-зеленого цвета в III и IV квадрантах, слабые рассветные сумерки на южном горизонте… Мое состояние немного улучшилось, горячка весьма слабая.

12 января: ветер ЗСЗ… Минимум -35,6°R (-44,5 °C), ясная безоблачная погода, чувствительный мороз, полярные сияния в зените… я испытываю лишь сильные боли в ступнях и неописуемую слабость.

Отто Криш

15 января 1874 года, за два месяца до смерти, машинист заносит в свой дневник только цифры – температуру воздуха и силу ветра, но более ни слова о своем состоянии, о своих ощущениях; ни слова об облаках и полярных сияниях. Это его последняя запись. Еще лишь раз, в феврале, когда болезнь на несколько часов отпустит, Криш попробует наверстать потерянные дни и вклеит в свой журнал листок бумаги – фрагмент приказа, изданного Вайпрехтом на случай оставления корабля; Отто Криш, гласит этот приказ, после оставления «Тегетхофа» составит вместе с Брошем, Заниновичем, Стигличем, Суссичем, Поспишилом, Лукиновичем и Маролой экипаж третьей спасательной шлюпки. В третьей спасательной шлюпке Отто Криш вернется домой. Но после вклеенного приказа идут пустые страницы, наступает время пустых страниц.

Меж тем как машинист чахнет в борьбе со смертью и снова и снова впадает в беспамятство и бред, случается то, во что никто уже не верил: егерь Клотц выходит из своего оцепенения; нет, не медленно, не постепенно, а резко и столь же естественно, как человек, который, проснувшись, стряхивает сновидения, встает и привычно берется за работу. В один из первых февральских дней Александр Клотц встает с койки – дуга рассветных сумерек над горизонтом уже яркая и большая, – одевается на глазах у онемевших от изумления товарищей, берет ружье, становится во фрунт перед начальником и докладывает, что готов к палубной вахте. Клотц, лежавший на койке недвижно, будто собственный памятник, и так долго, желает вновь заступить на службу; зиму он провел в Санкт-Леонхарде и теперь наконец воротился из Пассайерталя.

Александр Клотц совсем такой, как раньше. Не веселый, но как раньше. В эти дни ледовый боцман Карлсен впервые смеется, весело глядя на него:

– Посмотрите-ка на него, на Клотца-то! Посмотрите! Эвон стоит – ну аккурат святой Олаф, ей-богу!

Ведь святой покровитель Норвегии тоже воротился в мир после продолжительного периода задумчивости и молчания, учинил кровавую расправу над своими врагами и продолжил труды по обращению язычников. И он, Карлсен, наверное знает, почему Клотц теперь снова сделался цельным человеком: душа машиниста Криша в последние дни все чаще покидала бренную свою оболочку, чтобы разведать дорогу в вечность; и в этих разведочных странствиях она не иначе как повстречала душу тирольца и убедила ее воротиться. Оттого-то оцепенение и оставило егеря.