Анатол Имерманис - Гамбургский оракул

• Название: Гамбургский оракул
• Автор: Анатол Имерманис
• Жанр: Детектив

---

- Мы снова в Санкт-Паули! - торжественно провозгласил Мэнкуп.

- А где же вторая машина? - обеспокоенно осведомился Мун.

- Должно быть, они поехали прямо в ресторан. Ло с недавних пор ненавидит даже само название "Санкт-Паули".

У сдвоенного причала, связанного между собой и берегом параллельными рядами мостиков, напоминавших в этот час муравьиную армию в походе, разыгрывалась веселая чехарда отправляющихся и причаливающих пароходов. Рабочие близлежащих верфей садились на замызганный речной трамвай, который за десять пфеннигов переправит их в пригороды Заэльбья. Под прощальный марш выстроенного на белой палубе оркестра с прогулочного парохода сходили туристы. Смазливые девушки в кукольных мундирчиках, напоминавших форму гитлеровской "Флак" - противовоздушной обороны, распределяли их по автобусам.

- Как ты полагаешь, Лерх, - Мэнкуп по-немецки обратился к скульптору, где моим гостям будет удобнее жить? У меня или...

- На их месте я бы остановился в отеле. - Скульптор вынул трубку.

- Почему? - спросил Дейли.

- Магнус не даст вам спать. Всю ночь придется выслушивать его политические парадоксы. А поскольку они, по сути дела, ничем не отличаются от сегодняшней пьесы, вам к утру придется вызывать "скорую помощь".

- Ты был бы, конечно, не прочь увидеть их покойниками. Имейте в виду, для моего друга Лерха живые люди с некоторых пор не представляют никакой ценности. Он и Магда вступили в коммерческий брак, чтобы произвести на свет фирму надгробных памятников.

- Будь у меня твое состояние, я бы продолжал лепить свои никому не нужные фигурки, - огрызнулся скульптор.

Осмотр достопримечательностей Санкт-Паули, состоявших в основном из рыбного аукциона и паноптикума восковых знаменитостей, среди которых был даже Гитлер, занял около часа. Когда они подъехали к ресторану "Розарий", тот был уже битком набит.

Мэнкуп назвал свое имя швейцару. Тот перебрал разложенные на столике конверты и листочки, но так ничего и не нашел.

- Странно, - сказал Мэнкуп. - Обычно тот из нас, кто приходит первым, оставляет для опоздавших записку. Может быть, они вообще не приехали?

- Проще всего обойти ресторан, - предложил Дейли.

- Легко сказать. Мы потратим на это полчаса. А водный концерт начнется с минуты на минуту. Мне не хотелось бы, чтобы вы пропустили это зрелище.

- Тогда давайте сядем за свободный столик, а розысками займемся уже после концерта.

- Свободных столиков нет.

- Откуда вы знаете? - усомнился Мун. Швейцар пропустил их беспрепятственно, соответствующей надписи тоже не было.

- По поклону швейцара. Расстояние от пола до его подбородка прямо пропорционально наплыву публики.

Из затруднительного положения их вывел лысый, большеносый господин, нетерпеливо стучавший монетой в телефонную кабину.

- А, Мэнкуп! Ищете своих мушкетеров? Я их только что видел на террасе! Левый угол, почти у балюстрады! Подойду попозже! Сейчас некогда! Марокканцы! Директор ресторана все перепутал. Дал не те столики! Надо предупредить секретаршу, иначе они заблудятся! - Он торопливо выкрикнул эти совершенно излишние подробности - очень занятой человек, которому все же хочется щегольнуть отличными деловыми связями.

- Господин Ваккер, текстильный фабрикант! - представил Мэнкуп, но тот уже успел юркнуть в один из бесчисленных стеклянных сотов.

Терраса была огромной. Вплотную к ней подходил парк с деревьями и фонтанами, которые пока бездействовали. Они с трудом нашли указанный текстильным фабрикантом столик. Ловиза и Магда не заметили их приближения. Низко склонившись над столиком, с зелеными в отсвете абажура волосами, не то русалки, не то утопленницы, они о чем-то разговаривали. Тихо, почти шепотом, с землистыми, очень серьезными лицами. Баллин, сидевший в темноте, вообще не имел лица.

- Он может еще передумать, - возник из темноты его голос и сразу же пропал, вспугнутый появлением Мэнкупа.

- Сегодня какой-то удивительный день! - как будто не замечая обращенных к нему взглядов, весело поздоровался Мэнкуп. - Думал, я один такой рассеянный, оказывается, это всеобщая эпидемия. Почему не оставили записку у швейцара?

- Разве? - Ловиза пожала плечами. - Давайте скорее заказывать, сейчас начнется концерт!

В отличие от остальных помещений, здесь обслуживали девушки. Их пестрые платьица мелькали бабочками в полутьме. Разноцветные лампочки на столиках, похожие на светящихся гномов в абажурных колпачках, и расставленные вдоль балюстрады кадки с розами придавали террасе сходство с празднично иллюминированным садом. Нежное дыхание роз, кисло-сладкий запах еды, пряный аромат дорогой парфюмерии накрывал посетителей душным облаком.

- Концерт? - Дейли прислушался к разноголосице джазовых оркестров, доносившейся из залов. - А это что такое?

Мэнкуп снисходительно улыбнулся и заглянул в меню.

- Рекомендую гамбургскую кухню, - сказал он, читая вслух диковинные названия, в которых даже владевший немецким языком Дейли ничего не понял.

- Я за интернациональную! - заявил Дейли. - Бифштекс ценен хотя бы тем, что в любой стране заранее знаешь, что тебя ожидает.

- Я тоже не любитель кулинарных экскурсов, - поддержал его Мун. - С экзотикой всегда попадаешь впросак. Название звучит как музыка, а на поверку оказывается, что это всего-навсего ласточкино гнездо или маринованная лягушка.

Мэнкуп все же настоял на своем. Мун заявил, что в гастрономических оценках вполне полагается на Дейли, тот упорно отказывался от этой чести. В результате одному заказали лабекаус, другому - шванцзауер, так и не объяснив, что это такое.

- Где вы пропали? - спросил Мэнкуп, как только официантка ушла. Вопрос был обращен ко всем, но смотрел он при этом только на Ловизу. - Я уже думал...

- А вино? - перебил его Дейли.

- К нам подойдет специальный официант, - успокоил его Мэнкуп. - Ну так как же?

- Это я виноват, - заметил Баллин. - Когда ты свернул к Санкт-Паули, я сразу догадался, что не обойдется без твоего обычного аукциона. Меня мутит от запаха рыбы. Романисты утверждают, что она пахнет морем, а на мой взгляд - осклизлыми, гниющими трупами.

- Это меня всегда удивляло. - Заказав подошедшему официанту три бутылки "Рюдейсхайм-Гольд", а для Ловизы ее любимое "Целлер-Шварце-Кац", Мэнкуп повернулся к Баллину: - Ты ведь один из знаменитой мореходной династии Баллинов.

- Во-первых, весьма отдаленный родственник, к тому же из сугубо сухопутной силезской ветви, - защищался тот.

- Вы должны знать, что имя Баллин для нас целое понятие, - пояснил Мэнкуп гостям. - Начавшемуся в прошлом веке расцвету Гамбург обязан торговле с Америкой, поэтому основателя Гамбургско-Американской линии, ставшей со временем самым большим пароходством в мире, считают благодетелем города. Баллины и сейчас имеют миллионное состояние.

- Что не мешает им быть отъявленными скупердяями. Признаться, когда пришлось бежать из Силезии, Гамбург был избран мною в расчете на поддержку Баллинов. Но увы, они предложили вместо части своих миллионов место в конторе. Я, как видите, предпочел изводить чернила на статьи и книги.

- По этому поводу предлагаю эпитафию для могильного камня, в который Лерх и Магда, надеюсь, вложат всю бессмертную любовь к тебе. - Мэнкуп улыбнулся. - "Здесь покоится отзывчивый к людским нуждам писатель Дитер Баллин, ставший таким благодаря бесчеловечной черствости остальных членов фамилии".

Мун рассеянно слушал. Мешала музыка. Не та, что приглушенно и нестройно долетала из других помещений. Эта исходила из-под пола, из прочерченной световыми пунктирами дорожек тьмы. Штраусовский вальс, но исполняемый как-то особенно, под задумчивую сурдинку. Мун наконец догадался, что скрытые темнотой музыканты находятся под террасой. Казалось, она слегка качается на волнах музыки - каменный гамак, подвешенный к звездному небу, наполненный смехом и стеклянным звоном. "Рюдейсхайм-Гольд", искрящийся в узком стакане, тоже способствовал качке. Когда Мун поворачивался, он видел вдали наполненный пульсирующим светом прозрачный столб - рекламную видовую вышку фирмы "Филипс".

- Собственно говоря, в дезертирстве я виновата больше, чем Дитер, заговорила Ловиза, возможно, чтобы прервать тягостное молчание. - Ты показывал своим гостям Большую Свободу и паноптикум?

- Да.

- Этого я и боялась.

- Паноптикума? - спросил Дейли. - Полностью разделяю вашу антипатию. Что касается улицы Большой Свободы, то, судя по витринам злачных мест, стриптиз там более чем свободен...

- В течение пяти лет мне приходилось бывать там каждый вечер. Как вспомню, так сразу тошнит...

- Хотя у вас фигура весьма подходящая для стриптиза, - галантно заметил Дейли, - все же вам не место на этой колоссальной распродаже женского тела, где самое главное в товаре - отсутствие упаковки!

- Надеюсь, что на сей раз это действительно комплимент, а не афоризм. Ловиза грустно улыбнулась. - На этой улице находится мой театр. Улицу я ненавидела. Но театр был для меня всем. Несмотря на забавное платтдойч, над которым вы, господин Дейли, так охотно издеваетесь. А ведь этот диалект временами ближе к английскому, чем к немецкому. Парк, в котором находится наш ресторан, называется "Плантен унд Бломен". Бломен - цветы, плантен растения, почти то же самое, что английское "плантс". Это бывший ботанический сад.