Кайрин Дэлки - Война самураев

• Название: Война самураев
• Автор: Кайрин Дэлки
• Издательство: ООО «Изд-во АСТ»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-050750-4, 978-5-403-00038-3

Земля Ямато стала полем битвы между кланами Тайра и Минамото, оттеснившими от управления страной семейство Фудзивара.

Когда-нибудь это время будет описано в трагической «Повести о доме Тайра».

Но пока до триумфа Минамото и падения Тайра еще очень далеко.

Война захватывает все новые области и провинции.

Слабеющий императорский двор плетет интриги.

И восходит звезда Тайра Киёмори — великого полководца, отчаянно смелого человека, который поначалу возвысил род Тайра, а потом привел его к катастрофе…

(обратная сторона)

Разнообразие исторических фактов в романе Дэлки потрясает. Ей удается удивительно точно воссоздать один из сложнейших периодов японского средневековья.

«Locus»

Дэлки не имеет себе равных в скрупулезном восстановлении мельчайших деталей далекого прошлого.

«Minneapolis Star Tribune»

---

Мунэмори порывался было убежать, но его ноги точно примерзли к земле. Когда призраки подошли ближе, он разглядел у каждого воина темную линию поперек шеи.

— Я знаю этих людей, — тихо промолвил он. — Вон идет дядя отца, Тадамаса, со своими сыновьями. За ним Минамото Тамэ-ёси и его дети. Всех обезглавили после смуты Хогэн.

За спиной у Мунэмори возница лепетал молитвы Будде Амиде.

Ворота Дворцового города находились на другой стороне улицы, чуть справа. Мунэмори увидел, как призрачный паланкин поравнялся с ними и остановился точно напротив входа.

— Они не посмеют, — пробормотал погонщик. — Дворец императора — священное место, его стережет сам Фудо-Мёо[46] мечом и вервием.

Мунэмори вздрогнул. Он знал — из подслушанных слов матери, — что в первую ночь Нового года дворец не охраняется.

Занавесь паланкина отдернулась. Внутри ею стояла кромешная тьма, проницаемая лишь для глаз обитателей ада. Оттуда показалось существо, некогда бывшее человеком, — с растрепанной гривой волос, обвязанной грязным шелковым шарфом, и длиниопалыми когтистыми руками. Глаза глубоко запали и мерцали бледным огнем, кожа приобрела землистый оттенок, а подбородок заострился. Существо улыбнулось и кивнуло Мунэмори — ни дать ни взять вельможа, любезно приветствующий собрата.

Мунэмори не понял, что его толкнуло: он пал на колени и пополз по холодным камням мостовой к паланкину. Там он пал ниц перед духом, точно сам император сидел на его месте.

— К-кто вы? Что вам от меня надо?

Из оконца высунулась тонкая, как плеть, рука, и ледяные пальцы схватили его за голову.

— А-а, Тайра Мунэмори! Похвально с твоей стороны поприветствовать бывшего правителя. Я ощущаю в тебе некоторое бездушие. Вот и славно, есть где поселиться.

Мунэмори пронизал Ледяной страх, внутри у него все будто заиндевело.

— Вы — С-син-ин?

Все в Хэйан-Кё слышали притчу об императоре, который стал демоном.

— Да, это я. А теперь ступай своей дорогой. Мы еще встретимся. — Рука отпустила его, шторка паланкина закрылась.

Мунэмори поднял голову и увидел, как призрачная процессия двинулась дальше, минуя толстые опоры ворот Судзяку-мон, направляясь внутрь Дворцового города. Он вскочил на ноги и бросился к своей карете.

— Призраки пробрались во дворец! М-мы должны предупредить! — всполошился погонщик.

— Нет! — осадил его Мунэмори. — Кто нам поверит? К тому же начнутся расспросы — как я тут оказался да куда ездил. Нет, мы продолжим путь и будем считать, что ничего не видели. Это был всего-навсего морок, хмельное наваждение от праздничного вина.

Мунэмори забрался в повозку. Вскоре щелканье бича и грохот колес его успокоили, но лишь отчасти. На долгополом платье расползлись мокрые грязные пятна от стояния на мостовой. Должно быть, и шелк в этих местах прорвался. Даме из хижины Высокого тростника нет дела до таких мелочей, но даже она едва ли сумеет разогнать ужас, что угнездился у него в сердце.

Вода купальни

Полководец Минамото Ёситомо смотрел на ворота поместья Осада. Душа его онемела от боли, как ноги — от холода. Много ли прошагал он, отбиваясь от полчищ монахов-разбойников, прокладывая себе путь сквозь слепящие горные вьюги. В земле Оми им с сыновьями пришлось разоблачиться и бросить фамильные доспехи в снегу, а затем расстаться и с лошадьми. В краю Мино на них напали во время ночлега на постоялом дворе. Один из самураев выдал себя за полководца и покончил с собой, спасая господина от гибели. Среднего сына, Томонагу, так сильно ранили в ногу, что ходить он уже не мог и Ёситомо пришлось его добить. Вскоре двое других его сыновей, Ёсихира и Ёритомо, затерялись в буране. Ёситомо стал считать себя последним из Минамото, кому удалось уцелеть. Из всех его попутчиков остался лишь верный вассал Камата. Спрятавшись в чьей-то лодке, они отправились вниз по реке до города Уцуми, что в краю Овари. Там проживал род Осада, издревле служивший Минамото. Из этого рода происходил и тесть Каматы, так что двое скитальцев рассчитывали найти там приют и подмогу.

Им навстречу из ворот поместья выступили два стражника.

— Кто такие? Бродяги? Разбойники? Зачем явились? Камата устало ответил:

— А вы, невежи, не можете отличить великого мужа от простолюдина? Перед вами господин начальник Левого Конюшенного ведомства, иначе — властитель Харимы, Минамото Ёситомо.

Стражи ахнули: это имя было у всех на устах.

— А я — Камата Хёэ, зять Осада Сёдзи Тадамунэ, который, полагаю, приходится вам господином.

— Простите, что не узнали вас! Входите, входите поскорей, мы тотчас же объявим о вашем прибытии.

Полководца и его спутника провели в передний покой особняка, где усадили перед очагом и угольными жаровнями. Им дали теплые плащи и сухие носки. Женщины вынесли гостям чаши теплого бульона и вареного риса. По всему дому разносился благоговейный шепот прислуги:

— Прибыл великий полководец! Здесь Ёситомо! Наконец сам Осада Тадамунэ вышел их поприветствовать, натянуто улыбаясь непрошеным посетителям.

— Господин, сын мой… видеть вас великая честь и счастье. Прошу простить нашу неподготовленность, но мы и понятия не имели, что вы направитесь в наши края.

— Все это славно, — проговорил Ёситомо, не в силах наслаждаться гостеприимством, — но хлопоты излишни. Мне нужны люди, оружие и лошади, и чем скорее, тем лучше.

Улыбка Тадамунэ поблекла.

— Хорошо, только нам понадобится время на сборы. К тому же вы, без сомнения, вытерпели много невзгод и нуждаетесь в отдыхе, прежде чем отправляться навстречу новым сражениям. Камата, ты так давно не радовал нас своим присутствием… Я уже разослал весть о пире по поводу вашего приезда, и вся семья готовится прибыть сюда повидаться с тобой. Вы должны побыть с нами, хотя бы недолго.

Ёситомо увидел, как лицо Каматы озарилось надеждой. После всех тягот, что они вынесли вместе, он не мог отказать верному спутнику в толике семейных радостей.

— Будь по-вашему, — проворчал он. — Мы останемся на ночь.

— Благодарю, господин, — тихо сказал Камата, кланяясь ему в ноги.

— Однако я жду, — продолжал Ёситомо, — что ты, Тадамунэ, бросишь клич среди всех мужчин своего рода, способных держать оружие, чтобы те поутру явились ко мне под начало.

— Разумеется, повелитель. Мы за всем проследим, а вы тем временем отдохните. С вашего позволения, я распоряжусь о ваших покоях и ванне. Ничто так не укрепляет тело и разум, как погружение в парную воду. — Тадамунэ откланялся и удалился.

Послеполуденные часы Ёситомо провел в мрачных раздумьях, на расспросы хозяев отвечал односложно. Когда Камату наконец вызвали на встречу с семьей, Ёситомо махнул ему, даже не дав доброго напутствия.

Он обратил думы к грядущим сражениям: сколько потребуется людей, где их искать, какие дома в Канто поддержат его, а какие отвергнут. При Нобуёри полководец был уверен в своих силах — льстивый вельможа мог убедить кого угодно. Теперь же, когда император обрел союзников в Тайра, Минамото угодили в опалу, стали отступниками. «Нелегко будет убедить людей сражаться против трона, — думал Ёситомо, — учитывая, что Нидзё-сама ни в чем не провинился».

Потом он стал размышлять о слабостях в обороне Рокуха-ры — таких, что позволили бы одолеть ее малой мощью, хотя и не без огня. Даже мысли о том, как Киёмори и все Тайра корчатся в пламени, не принесли ему утешения. Суровое предвидение того, чему должно свершиться, — вот чем они были.

«Победа великой ценой», — сказал оракул Хатимангу. Потерять стольких сыновей… бывает ли расплата горше? Ёситомо мельком подумал о своих младших детях, сыновьях его наложницы Токивы. «Тайра, верно, уже отыскали всех и перебили. А что сталось с Токивой, красавицей Токивой?» Здесь Ёситомо оставил домыслы — большей боли он мог не вынести.

— Господин, — произнес слуга из дверей, — ваша ванна готова. Почту за честь проводить вас туда.

Ёситомо поднялся и проследовал за слугой в особый покой с большой круглой купальней, встроенной вровень с полом. От горячей воды поднимались клубы пара, кружась, словно призраки в День поминовения[47]. Ёситомо разделся и осел в воду, убеждаясь в правоте слов хозяина — отдых и баня куда как неплохи для загрубевшей кожи и усталых членов. Он закрыл глаза, вдохнул пар и попробовал опустошить разум от мыслей, подражая читающим сутры монахам. Может, и ему, окончив битвы, принять постриг, уединиться где-нибудь в горах и посвятить себя переписыванию свитков, пока душа не отойдет в мир иной? Впрочем, Ёситомо не представлял для себя такого будущего. Скорее ему суждено пасть от стрелы Тайра, когда они пойдут на приступ Рокухары.

Он услышал какой-то шорох и открыл глаза. В комнату входили слуги: в руках полотенца, взоры потуплены.

— Скорее делайте что велено и оставьте меня в покое, — проворчал Ёситомо.