Ирина Царева - Эти загадочные животные

• Название: Эти загадочные животные
• Автор: Ирина Царева
• Издательство: ACT; Олимп
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-004089-Х, 5-7390-1049-7

Мы ищем следы жизни в далеких просторах Вселенной, пытаемся с помощью гигантских радиотелескопов услышать сигналы братьев по разуму. А в это время таинственная, неведомая жизнь кипит буквально рядом с нами. Что мы знаем о братьях наших меньших? Продолжается ли их эволюция? Обладают ли разумом дельфины, собаки, кошки? Все ли живые существа известны ученым? Что стоит за легендами об огнедышащих драконах, о бессмертных змеях, о животных-призраках? Обладают ли некоторые существа еще неизвестными человеку свойствами? Как животные и птицы находят дорогу за тысячи и тысячи километров? Могут ли они видеть «потусторонний мир»? Существуют ли животные-телепаты, животные-экстрасенсы, животные, способные видеть будущее? На эти и многие другие вопросы отвечает наша книга.

---

После очередной фасонной стрижки перед нами представала откровенно-нахально предлагающая себя на всеобщее обозрение, фланирующая перед «зрителями» заученной неестественной походкой и лениво поворачивающая в их сторону голову самовлюбленная баба. Супермодель, да и только! Весь день после похода к парикмахеру она дефилировала по прихожей перед зеркалом, которое начиналось почти от пола, кося глазом на свое отражение. А когда думала, что никто не видит, останавливалась перед ним и «принимала позы». В этот день мы просто не в силах были заниматься чем-то другим, так как, давясь от смеха, прикладывая палец к губам («тсс!»), постоянно бегали друг за другом, зазывая на очередное шоу в прихожей.

В этот день мы называли ее только Маркизой. На впервые произнесенное в шутку «Ваше высочество» Манька откликнулась как на родное имя, и если бы она умела говорить, то, вероятно, мы бы услышали в ответ: «Наконец-то догадались!»

Только в возрасте трех лет она впервые полюбила. Избранником ее стал уродливый короткошерстный метис Чарли. Когда он прогуливался со своим хозяином — 80-летним стариком соседом, Марка не отходила от окна, тихо повизгивая, царапала стекло и шумно вздыхала. С ним она и потеряла невинность. А случилось это так. Мы уехали на выходные, и моя 70-летняя мать осталась с собакой. Дворик у нас закрытый, Манька — очень послушная собака, сама ни на шаг и к себе никого не подпустит, поэтому мать пригрелась на солнышке, отпустив ее на волю и не подозревая о том, что происходит у нее под боком. А под боком влюбленная Манька в порыве страсти отдавалась черномазому беспородному Чарли. Представляю, какой мать испустила вопль, когда заметила происходящее. Даже вечно дремлющий на соседней скамеечке старичок — хозяин Чарли — бросился на помощь. Спасая честь и родословную Маркизы, они растащили влюбленных (благо, было еще не поздно!), попрепирались на тему «кому надо следить за своей собакой», поссорились и разошлись. Вечером первыми словами, которые произнесла заплаканная мать, были: «Игорь, случилось несчастье!» У меня оборвалось сердце: «Что?! Говори!» «Марочка уже не девушка!» — пролепетала моя интеллигентная мамаша. Несмотря на трагичность сообщения, вся семья взорвалась хохотом. Смех смехом, но пару месяцев мы жили в напряжении. И только когда поняли, что согрешившая наша сучка в подоле нам никого не принесет, успокоились.

А в тот трагический 1980 год сердце Маркизы было еще свободно, и ухажеров своих она гоняла, скаля зубы и презрительно подергивая кончиком носа: «Кобели поганые!»

Тем летом мы вместе с Маркой отправились на машине к морю. Место для нашего отдыха было организовано «по блату» в двухэтажном двухподъездном «доме-гостинице для размещения специалистов». Дом этот стоял в прекрасном, отгороженном от поселка экспериментальном ботаническом саду прямо на берегу моря. Присутствие собаки утрясли с администрацией по телефону еще из Москвы.

На сказочном полупустынном пляже, что по тем временам было сверхроскошью, как белые люди отдыхали такие же «специалисты», как и мы, а по краю его вдоль кустов в тенечке прогуливались или дремали местные собаки. Они никогда не проявляли агрессивности. Наоборот, вежливо вставали, когда кто-нибудь проходил мимо них, и отходили на два-три шага в сторону, пропуская идущего и подобострастно глядя ему в глаза. За годы проживания на этой территории они усвоили истину: надо пережить зиму и дождаться лета.

И действительно, лето было для них хлебной порой. Судьба их собратьев, рыскающих по переполненным пляжам, вечно отгоняемых камнями и криками озверевших пляжников, им не грозила. Счастливые люди — добрые люди. Нерастраченная на ругань и раздражение энергия счастливых, с комфортом отдыхающих людей трансформировалась в любовь к ближним, в том числе и к братьям меньшим. Собак зазывали, чтобы погладить, с ними разговаривали, им носили еду, их негласно поделили на «своих», им придумывали клички, на которые они охотно отзывались, ничуть не смущаясь многократной сменой имен.

Чужих они к пляжу не подпускали — ни людей, ни собак. Как они умудрялись отличать отдыхающих от случайных посетителей — для меня навсегда останется загадкой! Однажды я был свидетелем, как они гнали всей сворой огромного забредшего на их территорию пса с голодными глазами и ввалившимися боками. И только вмешательство людей спасло несчастного бродягу. У собак, охранявших пляж и честно выполнявших свою оплаченную сытой кормежкой службу, в глазах были обида и недоумение. А когда бродягу еще и накормили, то они вообще восприняли это как личное оскорбление. Сидя на расстоянии нескольких метров от чужака, жадно и торопливо глотающего поднесенную ему пищу, они лаяли, визжали, рычали, но пока рядом с ним были люди — не подходили. Накормленного до отвала пса пришлось уводить за территорию под охраной, спасая от мести собратьев. И только тогда, когда ворота за ним были закрыты, «собачья мафия» успокоилась.

В тот день, демонстрируя свое возмущение, ни одна собака к людям не подошла, отказываясь даже от самых лакомых кусочков. Верховодил всеми «мафиози» не самый крупный, не самый сильный, но, видимо, самый хитрый из них. Я был потрясен, когда уже практически соблазненная одной из курортниц собачонка-сладкоежка поползла за протянутой ей конфетой и на середине дороги бросилась обратно к кустам, услышав грозное «р-р-р!», которое издал заметивший ее действия «мафиози»! На следующий день бойкот был снят, и жизнь потекла своим чередом.

Когда мы с администрацией гостиницы решали вопрос о приезде с собакой, нас предупреждали, что это опасно, так как местные псы могут ее обидеть. Но мы этого не боялись, зная, что наша девочка никогда не гуляет одна и, если приказать, не отходит от нас ни на шаг.

Маркино появление перед местной командой на пляже произвело эффект разорвавшейся бомбы. Когда она впервые в специально сшитом солнцезащитном чепчике, стриженная по последней моде, походкой манекенщицы, не удостаивая ошалевших от невиданного зрелища провинциалов даже взглядом, прошла рядом с нами к морю — это был шок!

Предсказания об агрессии старожилов пляжа не оправдались. Перед Маркизой спасовала даже «мафия» — она была удостоена тех же королевских почестей, что и люди, отдыхавшие в гостинице. При ее появлении лениво лежащие псы вставали и уступали дорогу. Она же как будто не замечала своих собратьев и даже не поворачивала в их сторону голову, когда кто-нибудь из них подходил на наш зов. Если же все-таки и удостаивала кого-то равнодушным взглядом, то визитер замирал и не подходил, пока она лениво не отводила взгляд.

Мы стыдили ее, произносили речи, из которых можно было составить собачий «Моральный кодекс строителя коммунизма», говорили о равенстве и братстве, о тяжкой доле бездомных собак. Маркиза внимательно выслушивала все наши речи, вежливо кивала, но в глазах ее горел огонек насмешки над нашей наивностью. Иногда мне казалось, что в ответ на очередную пламенную речь моей жены она произнесет человеческим голосом: «Если все братья, то почему мы здесь, а не где-нибудь на общественном пляже? И почему твой директор сейчас загорает на берегу Средиземного моря, а ты здесь?…» И тогда я брал Марку под мышку, жену за руку и окунал обеих в море…

То, что рядом с нами разворачивается трагедия, никто из нас не понял до самого последнего момента.

Вспыхнувшая и с каждым днем разгорающаяся любовь безродного провинциального парня с сезонной кличкой Пират к столичной прелестнице голубых кровей на первом этапе веселила нас.

Свою кличку пес получил сразу же, и подозреваю, что не впервые, так как подходила она ему исключительно. Морду его украшал рубец, проходящий от правого уха к левой скуле, как бы перечеркивающий левый глаз и напоминающий повязку на лице одноглазого пирата. Глаз был цел, только нижнее веко надорвано, из-под него просматривался белок с красными прожилками, что придавало ему свирепый вид. Крупный кобель, размером с овчарку, он мог бы служить аркой, под которой наша красотка прошла бы, даже не задевая его живота. Но разница в размерах и общественном положении для влюбленного ничего не значили. Обжигаемый южным солнцем, на раскаленном песке, игнорируя укрытие под кустами, принимая только поднесенную к его носу пищу и воду, положив голову на лапы, не отрывая глаз, Пират смотрел на возлежащую под зонтиком Маркизу.

Когда мы уходили домой, он плелся за нами, а выходя из дома, мы заставали его перед нашим подъездом. Однажды утром мы даже обнаружили Пирата на подстилке перед дверью нашего номера на втором этаже. Обслуживающий персонал, вооруженный швабрами, предпринял атаку на пса, и он был выдворен из здания. После этого нас «пожурила» администрация, а мы, в свою очередь, возмутились негуманным отношением обслуги к животным. В результате компромиссным решением стало появившееся на дверях подъезда объявление: «Товарищи отдыхающие! Просьба не оставлять дверь подъезда открытой».