Мюриэл Спарк - Избранное - Романы. Повесть. Рассказы

• Название: Избранное - Романы. Повесть. Рассказы
• Автор: Мюриэл Спарк
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1984

В однотомник включены лучшие сатирические романы одной из крупнейших современных писательниц Великобритании: «Memento mori», «Мисс Джин Броди в расцвете лет», «Умышленная задержка»; антирасистская повесть «Птичка-„уходи“» и рассказы разных лет.

---

Потом они снова собрались в столовой, где в солнечном свете бледно поблескивал каминный огонь. Генри Мортимер сказал:

— Доведись мне жить сначала, я вменил бы себе в обычай ежевечерне сосредоточенно размышлять о смерти. Я бы, так сказать, сжился с памятью о ней. Такая память жизненно необходима. Смерть, когда она подкрадется, не должна заставать человека врасплох: ожидание ее — залог полноты жизни. Постоянная сопричастность смерти оживляет бытие. Иначе оно теряет вкус: жить без этого чувства — все равно что питаться одними яичными белками.

Дама Летти внезапно спросила в упор:

— Генри, кто этот человек?

— Друг мой Летти, на такой вопрос у меня ответа нет.

Под ее пристальным взглядом ему показалось, что она чуть ли не его и подозревает.

— Летти думает, что это вы, — ехидно сказал Алек.

— Вряд ли, — возразил Генри, — дама Летти заподозрит во мне столько энергии и предприимчивости, сколько выказывает наш незнакомец.

— Все дело в том, — сказал Годфри, — чтобы положить конец безобразию. А для этого нам нужно найти его виновника.

— Я полагаю, — заявила Джанет Джопабоком? — что соображения мистера Мортимера относительно примирения со смертью чрезвычайно вдохновляют и утешают. В наши дни, увы, так легко пренебречь советами религии — примите мою благодарность, мистер Мортимер.

— Спасибо, Джанет, спасибо. Правда, «примирение со смертью» — это не совсем то, что я имел в виду. И, конечно, я уж совсем не собирался давать религиозные советы. Соображения мои сводятся к тому…

— Я восприняла вас в религиозном ключе, — сказала Джанет.

— Спасибо, Джанет.

— Бедный молодой человек, — опечалилась Чармиан. — Может быть, ему одиноко, хочется с кем-нибудь поговорить, вот он и звонит.

— Что ж, Генри, на полицию явно плохи надежды. Видимо, придется все-таки сделать запрос в парламенте, — угрожающе сказала Летти.

— Учитывая вопиющие расхождения ваших показаний, — сказал Генри, — полиция на известной стадии расследования предположила, что хулиганит не один человек, а целая банда. Применены были все известные научной криминологии методы расследования — и пока что совершенно безуспешно. Имелся, однако, постоянный фактор во всех ваших показаниях, а именно слова: «Помните, что вас ждет смерть». Вы знаете, это очень не худо помнить, хотя бы потому, что это чистая правда. Словом, память о смерти — это, я бы сказал, образ жизни.

— Словом, ближе к делу, — сказал Годфри.

— Годфри, — сказала Чармиан, — я совершенно уверена, что всем очень интересно выслушать Генри.

— Чрезвычайно утешительно, — сказала Джанет Джопабоком. — Продолжайте же, мистер Мортимер, прошу вас, продолжайте.

— Да, да, — сказала мисс Лоттинвиль, которой тоже понравились рассуждения Генри.

И миссис Роуз, с видом отрешенным и долготерпеливым, склонила голову в знак скорбного мудрого старческого согласия.

— Принята ли во внимание, — спросил Алек Уорнер, — возможность массовой истерии?

— С телефонным приводом? — удивился мистер Роуз, широко разведя руками.

— Чепуха! — сказала дама Летти. — Массовую истерию мы можем сбросить со счетов.

— О нет, — сказал Мортимер. — Сбросить со счетов мы ничего не можем. В этом вся наша трудность.

— Скажите, пожалуйста, — обратился Алек Уорнер к главному инспектору, пристально разглядывая его, — если бы вас спросили о вашем мировоззрении, вы бы назвали себя мистиком?

— Затрудняюсь вам ответить, поскольку меня никогда не спрашивали о моем мировоззрении.

— И все-таки вопрос в том, — сказал мистер Роуз, — кто же это пытается вселить в нас страх божий?

— И каков его мотив? — сказал Годфри. — Вот что меня интересует.

— Исходя из фактов вопрос о мотиве должен всякий раз становиться заново — сказал Мортимер. — Полагаю, всем нам ясно, что виновник в каждом случае тот самый, кого мы таковым считаем.

* * *

— Ты им разъяснил свою теорию? — спросила Эммелина Мортимер, когда все разъехались.

— Нет, ну что ты, дорогая. Я, наоборот, читал им маленькие философские проповеди, чтобы как-нибудь скоротать время.

— И понравились им твои маленькие проповеди?

— Некоторым дамам понравились. И девушка вроде бы не так откровенно скучала. Летти воспротивилась.

— Еще бы нет.

— Она сказала, что незачем было и собираться.

— Фу, как невежливо. А я-то старалась, чаем их поила.

— И прекрасный был чай. Ее «незачем» целиком относится ко мне. Боюсь, что это было предрешено.

— Какая жалость, — сказала Эммелина, — что ты не заявил им напрямик: «Кроме смерти, виновных нет». Вот бы я посмотрела на их физиономии.

— Это мое личное мнение. За них решать нельзя.

— А сами они за себя что, не могут решить?

— Нет, не могут. Пойду-ка я опрыскаю груши.

— Знаешь, милый, — сказала миссис Мортимер, — по-моему, с тебя на сегодня хватит. Я и то с ног падаю.

— С ними та беда, — сказал он, — что они думают, будто уголовный розыск, подобно господу богу, вездесущ и всеведущ. А мы всего-то навсего полицейские.

И он отправился в столовую почитать у камина. Но прежде он выровнял стулья вокруг стола, отставив некоторые из них обратно к стене, вытряхнул пепельницы в камин и постоял у окна, глядя, как смеркается: эх, вот бы погожее лето! Он еще не говорил Эммелине, что собирается летом обновить свою яхту, ради которой, выходя в отставку, пожертвовал автомобилем. И свежий влажный ветер засвистел у него в ушах.

Он вышел в прихожую на телефонный звонок, снял трубку и через несколько секунд молча ее положил. Как странно, подумал он, что мне всегда звонит женщина. Всем прочим достались мужчины, а мне почему-то эта женщина, вежливая и уважительная.

Глава двенадцатая

— Я ему так прямо и сказала, — сообщила миссис Петтигру миссис Энтони. — Все это, говорю, инспектор, полнейшая чепуха. Даме Летти Колстон что-то такое примерещилось. Годфри подумал — а я чем хуже, и пошло-посыпалось, одни за другим. Умирать буду — скажу, что все это — чистые выдумки. Но он — нет, он со мной не согласился. Почему? А понятно почему. Если он скажет, что у дамы Летти просто воображение разыгралось, она его из завещания вычеркнет.

На самом деле миссис Петтигру в один прекрасный тихий день был-таки анонимный звонок, но она предпочла тут же об этом начисто позабыть. У нее была великолепная способность попросту вычеркивать неприятности и неудобства, словно бы их и не было. Спроси ее, например, правда ли, что восемнадцать лет назад ее лицо «отремонтировали», — и она бы даже удивилась, причем неподдельно, более того, в простоте душевной и шутки ради она бы назвала кой-кого из тех, кто «действительно» подремонтировал лицо или обновил еще что-нибудь путем косметической хирургии.

Так что миссис Петтигру совершенно убедила себя, что никакого непонятного голоса по телефону она слыхом не слыхивала: она не просто предала этот случай забвению, нет — она даже не сохранила никаких следов его в памяти: положила трубку и вычеркнула его из жизни.

— Навыдумывают с три короба и сами себе верят, — сказала миссис Петтигру.

— Чего там, — сказала миссис Энтони, — и правда ведь от смерти никуда не денешься. Но мне бы тоже не понравилось, если бы этот малый стал меня допекать. Ну уж я бы всыпала ему по первое число.

— Да нет же никакого малого! — крикнула миссис Петтигру. — Вы что, не слышите меня?

— Аппарат у меня в ухе, и я вас очень даже слышу. Нечего голос-то повышать.

Миссис Петтигру горько укоряла себя, как и всякий раз, когда унижалась до перебранки с миссис Энтони, забывая о том, что это ей вовсе не на руку. Чтобы хоть как-то отыграться, она удалилась из кухни с надменным видом и пошла искать Годфри.

Он сидел у камина и, как назло, разговаривал с Чармиан.

— Пожалуйста, Годфри, ну не надо снова долбить одно и то же. А, вот и вы, миссис Петтигру, — сказала Чармиан.

— Это не Тэйлор, — сказал Годфри с привычным раздражением.

— Оно и видно, — сказала Чармиан.

Он уныло поглядел на миссис Петтигру. Нет человеку в своем же доме никакого покоя. Его все больше тревожило новообретенное самообладание Чармиан. Не то чтобы он желал худа собственной жене, но неизменно он увядал в той мере, в какой она расцветала. Взглянув на жену, он подумал: это же ненадолго, потом ей обязательно станет хуже. Как иной раз бывает трудно, подумал он, немолодому человеку. Миссис Петтигру снова назначила ему свидание с поверенным, а оно ему вовсе не нужно. Конечно, раньше или позже придется все-таки повидаться с поверенным, но после вчерашней бессмысленной поездки в Кингстон и обратно он устал до умопомрачения. Еще этот полоумный Мортимер танцевал вокруг Чармиан, да и все вокруг нее танцевали, словно она бог знает кто, а не просто жалкая старая развалина, — и от этого болезненно припоминались прежние обиды: с давних пор он ошибочно считал каждый успех Чармиан ущербом для себя, и ему, в силу привычки, не могло быть хорошо, если ей не было плохо.