Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века

• Название: Европейская поэзия XVII века
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Поэзия

В сборник вошли произведения авторов таких стран как:

Албания (Лек Матренга, Пьетер Буди, Люка Богдани и др.);

Англия (Томас Кэмпион, Джон Донн, Роберт Геррик, Сэмюэл Батлер и др.);

Венгрия (Миклош Зрини, Иштван Дендеши);

Германия (Фридрих Шпее, Роберт Робертин, Симон Дах, Иоган Рист, Пауль Флеминг, Иоганн Клай, Катарина Регина фон Грейфенберг и др.);

Далмация (Паское Примович, Мехмед, Иван Гундулич и др.);

Дания и Норвегия (Андерс Арребо, Томас Кинго, Педер Дасс, Лауридс Кок);

Исландия (Бьярни Йоунссон, Хадльгримур Пьетурссон, Стефаун Оулаффсон);

Испания (Луис де Гонгора, Кристобаль де Меса, Родриго Каро и др.);

Италия (Бжордано Бруно, Томмазо Кампанелла, Чиро ди Перс, Джамбаттиста Марино, Франческо Браччолини, Антонио Галеани, Леонардо Квирини, Джузеппе Баттиста и др.);

Нидерланды (Якоб Катс, Самюэл Костер, Гуго Гроций, Ян Лейкен);

Польша (Даниэль Наборовский, Кшиштоф Опалинский, Збигнев Морштын, Вацлав Потоцкий и др.);

Португалия (Франсиско Родригес Лобо, Жеронимо Баиа, Виоланте до Сеу и др.);

Франция (Франсуа де Малерб, Онора де Ракан, Пьер Мотен, Этьен Дюран, Теофиль де Вио, Жан Оврэ, Клод де Бло, Гайом Кольте, Поль Скаррон, Сирано де Бержерак, Клод Ле Пти, Пьер Корнель, Мольер, Жан де Лафонтен, Жан Росин, Шарль Огюст де Ла Фар, Шарль Перро и др.);

Чехия и Словакия (Шимон Ломницкий, Ян Амос Коменский, Адам Михна из Отрадовиц, Элиаш Лани, Штефан Пиларик и др.);

Швеция (Георг Шерйельм, Лассе Лусидор, Скугечер Бергбу, Юхан Руниус и др.).

Перевод: М.Ломоносова, В.Левика, А.Шараповой, Ю.Вронского, Веры Потаповой, М.Кудрина, В.Дмитриева, М.Кудинова, В.Курочкина, О.Румера, А.Эппеля, Д.Сильвестрова, В.Вебера, У.Солоновича, С.Ошерова и др.

Вступительная статья Ю.Виппера, примечания Т.Серковой, В.Муравьева, О.Россиянова, С.Шлапоберской, А.Романенко, И.Бочкаревой и др.

---

Стр. 436…Здесь обнаружит призрак, тленье, прах. — Аналогичные строки встречаются в финалах сонетов у Гонгоры и Кальдерона.

Стр. 436. Десимы, в которых благородные усилия разума противоборствуют тираническому игу с т р а с т и. — Из раздела «О любви и сдержанности». Напечатан в 1692 г.

А. Грибанов

ИТАЛИЯ

Джордано Бруно (1548–1600) — Филиппо по крещению, уже в 1563 г. он стал братом-доминиканцем с монашеским именем Джордано. В 1576 г. был начат первый процесс по обвинению Бруно в ереси, и он бежал из Неаполя в Рим, оттуда — на север Италии. Через несколько лет оставил родину, перебрался во Францию; скитался по Европе, бывал в Англии и Чехии, Швейцарии и Германии. В 1591 г. вернулся по приглашению некоего Дж. Мочениго в Венецию, преподавать последнему мнемотехнику — науку памяти; вскоре ученик донес на учителя в инквизицию; венецианская инквизиция выдала Бруно римской. Следствие велось восемь лет; Бруно отказался признать еретическими некоторые свои высказывания — как сделанные во время следствия, так и извлеченные из его сочинений; церковный суд передал не раскаявшегося еретика в руки суда гражданского, и Бруно был сожжен.

Философское творчество Бруно представляет собою последнюю фазу возрожденческого неоплатонизма, переросшего у Бруно в пантеизм, в котором властно заявляют о себе уже и материализм, и релятивизм, и монизм нового времени. И в том и в другом качестве — восприемника неоплатонического философствования мыслителей XV в. и героически-одинокого провозвестника построений века XIX — Бруно оказался противником всех и вся в своем собственном веке; его сочинения — яростная полемика с ортодоксией не только католической, но и различных протестантских исповеданий, со всяким, кто выдвигал или разделял истипы и мнения, не согласующиеся с мнениями Бруно. Ученая и художественная литература нового времени, посвященная Бруно, огромна: Бруно стал символом неколебимой веры в собственную правоту как правоту новой науки перед лицом средневекового мракобесия. Элемент художественности присутствует в большинстве произведений Бруно писателя плодовитого и страстного. Уже самая полемичность почти всех его сочинений настоятельно требовала от него ораторски-проповеднической интонации, а нетерпимость к чужим воззрениям сделала его постоянным оружием сатиру. Основные произведения Бруно написаны в форме диалога — со времен Сократа и Платона формы художественно-философской. Сверх том Бруно — автор одной из лучших комедий итальянского Возрождения «Подсвечник» (1582), неоконченной антиклерикальной поэмы «Ноев ковчег», многочисленных философско-лирических стихотворений.

Стр. 438. «Любви своей неся высокий стяг…» — Этим сонетом открывается второй диалог книги «О героическом энтузиазме». Бруно предваряет его репликой одного из собеседников, неаполитанского поэта Л. Тансилло (1510–1568): «Теперь энтузиаст начинает выказывать свои чувства и раскрывать раны, обозначенные па теле и в субстанции, то есть в существе души». И далее поясняет диалектику сонета: «Не существует ничего чистого и без примеси… все вещи состоят из противоположностей; откуда следует, что результаты наших страстей, вследствие сложности вещей, никогда не имеют в себе некоей приятности без некоторой горечи… и вообще при исследовании всегда оказывается, что одна противоположность является причиной того, что другая противоположность очень желательна и нравится».

Стр. 438. «Даруя высшей истины прозренье…» — Этот сонет предпослан вместе с другими стихотворениями, итальянскими и латинскими, диалогу «О причине, начале и едином» (1584) и включен в первый диалог книги «О героическом энтузиазме» (1584). В последнем трактате Бруно пишет, что его сонет говорит о том, «что любовь сама по себе не слепа и не сама делает некоторых влюбленных слепыми, но лишь при посредстве низменных расположений субъекта; так бывает с ночными птицами, которые становятся слепыми при наличии солнца. Значит, сама по себе любовь освещает, проясняет, раскрывает интеллект, заставляет его проникать во всё и вызывает чудесные эффекты».

Стр. 439…В ее раю неистовствует ад. — В подлиннике: «Он позволяет увидеть все, что есть на небе, на земле и в преисподней».

Томмазо Кампанелла (1568–1639) — Страшные испытания выпали на долю Джан Доменико Кампанеллы, в пятнадцать лет сменившего свое крестильное имя на монашеское — фра Томмазо. Четыре инквизиционных процесса между 1591 и 1597 гг.; обвинения сравнительно легкие, обвиняемый знакомится с пытками, отрекается от своих заблуждений и в конце концов по приговору возвращается в родную Калабрию, глухую и нищую, которую оставил восемь лет перед тем без дозволения орденского начальства, в погоне за знаниями и всемирной славой. На родине Кампанелла оказывается в центре большого заговора, долженствовавшего опрокинуть власть испанцев, владевших Южной Италией; заговор объединяет господ и крестьян, горожан, монахов, бандитов, обещана помощь турецких пиратов; но он раскрыт, и из множества схваченных предательство и клевета главным ответчиком делают Кампанеллу. Гражданское и церковное обвинение на этот раз одновременны; пытки; Кампанелла расписывается под смертным приговором в своей полной виновности и — знаток тогдашних уголовно-процессуальных обычаев — разыгрывает безумие, выдерживая роль даже под трехдневной пыткой; сошедшего с ума после вынесения приговора — казнить нельзя, жизнь спасена. Двадцать семь лет заключения. В 1626 г. Кампанеллу освобождает ходатайство Рима, а через месяц уже он попадает в руки римской инквизиции — на три года. Потом короткие годы особого благоволения папы Урбана VIII, но происки завистников и испанцев заставили Кампанеллу бежать во Францию, где он и умер.

В духовном облике Кампанеллы черты, роднящие его с людьми Возрождения, сильнее не определившихся еще примет человека нового времени. Его жизненная драма более сходна с судьбой Т. Тассо, родившегося слишком поздно, чтобы сродниться со своим веком, а не Г. Галилея, создателя будущего естественнонаучного миропонимания. Столкновения с инквизицией не обнаруживают в Кампанелле атеизма, подлинной ереси пли антиклерикализма; недолгое время — когда он проповедовал восстание и в первые тюремные годы — Кампанелла склонен был к пантеизму и даже к богоборству, но, пережив религиозный кризис, он с неизбежной своею страстностью отдался служению грандиозной, как всё в его замыслах, цели — преобразования и всемирного распространения католической веры. Ее истины совпадали, по Кампанелле, с естественным законом природы, что делало, в его глазах, легким и неизбежным обращение всего человечества к истинной вере. Самый пафос борьбы с «далеким» знанием аристотелизма и защиты знания, основанного «на чувствах», разрешался у Кампанеллы в неоплатонизм, характерный для мыслителей уже минувшей эпохи Возрождения, равно с аристотелизмом отвергаемый Галилеем, Декартом и другими представителями новой науки и философии. Титаном Возрождения под стать и неколебимая вера в собственное великое предназначение: Кампанелла утверждал, что он «рожден от Разума и Софии» (поясняя: «Разум — вечный интеллект, София — сотворенная мудрость, проникающая всякое сущее»), и прямо называл себя Прометеем — похитителем «солнечного огня». И ненасытная всеохватность разума Кампанеллы, не сомневавшегося, что он сумеет свести воедино богословие и физиологию, астрономию и риторику, физику, логику и все прочие науки, — ставит его в ряд с Фичино, Пико, Леонардо. Самое разительное отличие его от предшественников — в отсутствии всякого почтения к классической древности. Разум, постигая сокровенную сущность всякой вещи, сливаясь с нею, приобщается непосредственно к мировой гармонии, учит Кампанелла.

Литературное наследие Кампанеллы огромно, нет отрасли науки, от рассмотрения которой он уклонился бы. И латинский его стиль, и итальянский отличаются дерзким — и не понятым в его время — пренебрежением к школьным нормам подражания древним. Это позволило Кампанелле вылепить свое слово в необычном для той эпохи соответствии с каждым поворотом яростной мысли. Предела напряжения словесная ткань достигает и его поэзии. В произведениях, подчиненных классическому канону, слово всегда предстает в конечном счете носителем объективного, внеличностного смысла, и субъективизм, творческий произвол — у поэтов-маринистов, например, — оформляется лишь перестроением традиционных поэтических средств, так что центр творческого усилия обнаруживается в тематической новации. У Кампанеллы слово — даже тогда, когда он занят в стихотворении самыми отвлеченными метафизическими вопросами, — пропитывается волей и чувством, изменяет свою внутреннюю структуру, запечатлевая в себе полноту духовного и душевного изъявления личности в самый момент рождения каждого данного слова. Лирика маринистов обретает свой смысл в законченности произведения, где мгновенно вспыхнувшая метафора — «кончетто» — развертывается в картину. Лирика Кампанеллы — непрестанное извержение, в котором каждое слово — вполне самоценная картина, сиюсекундное творение автора. С одной стороны, таким образом, творчество Кампанеллы — новая фаза осуществления платонической поэтики, подразумевающей любовное, а значит, и лирически-взволнованное, проникновение в изображаемый предмет. Но, с другой стороны, лирическое изъявление у Кампанеллы ценно и значительно лишь постольку, поскольку оно индивидуально, как и у его современников — маринистов. Нарочитый, в одном случае, и неизбежно естественный, в другом, индивидуализм, рожденный потребностью овладеть неудержимо уносящимся временем, делает Кампанеллу и маринистов поэтами одного века, века барокко.