Автор неизвестен - Песни южных славян

• Название: Песни южных славян
• Автор: Автор неизвестен
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1976

Южными славянами называют народы, населяющие Балканский полуостров, — болгар, македонцев, сербов, хорватов, словенцев. Духовный мир южнославянских народов, их представления о жизни и смерти, о мире. в котором они живут, обычаи, различные исторические события нашли отражение в народном творчестве. Южнославянская народная поэзия богата и разнообразна в жанровом отношении. Наряду с песнями, балладами, легендами, существующими в фольклоре других славянских народов, она включает и оригинальные, самобытные образцы устного творчества.

В сборник вошли:

Мифологические песни.

Юнацкие песни.

Гайдуцкие песни.

Баллады.

Перевод Н.Заболоцкого, Д.Самойлова, Б.Слуцкого, П.Эрастова, А.Пушкина, А.Ахматовой, В.Потаповой и др.

Вступительная статья, составление и примечания Ю.Смирнова

---

Момирица и Тодора[63]

Разродилась младая Момирица,
Родила она девять дочек,
И в десятый раз стала тяжелою.
И сказал Момир-бег, воевода:
«Молодица, младая Момирица,
Коль родишь десятую дочку,
Ноги я отрублю по колено,[64]
Руки я отрублю по рамена,
И тебе я выколю очи,
Молодую в темнице оставлю,
Молодую сделаю калекой».
Как пришло разродиться время,
Дочь меньшую, Тодору, взяла она,
И пошли они в лес зеленый,
Сели там под зеленым явором,
Разродилась младая Момирица.
Не была то десятая девочка,
А был тот младенец мальчиком!
Убрала его в пеленку кумачовую,
Повила его шитым повойником.
Плачет чадо, аж листья падают.
Огляделась младая Момирица,
На планине огонь увидела,
Посылает Тодору, младшую,
Принести ей огонь с планины.
Жаркий костер развели они,
Согрели младенца малого,
И заснула младая Момирица,
И тогда пришли три наречницы,[65]
А Тодора глаз не смыкает,
Все глядит, трех наречниц слушает.
Молвит первая: «Надо его взять».
А вторая: «Не будем брать,
Пока это дитя не вырастет,
Пока семь лет не исполнится».
Третья молвит: «Пускай растет,
Пусть дитя женихом сделается,
Пусть ему невесту сосватают,
Пусть сосватают и в дом возьмут,
А как только пойдут к венцу они,
Мы себе заберем юнака!»
Так они нарекли и сокрылися.
Росло дитя, вырастало,
Вырастало, сделалось юнаком,
И пришло ему время свататься,
И невесту ему сосватали.
Как пришла пора за невестой идти,
Тодора, меньшая, промолвила:
«Ай же ты, милая матушка,
Брата слать моего не следует
За красавицей за невестою.
Ты когда в лесу дитя родила,
Нарекали ему три наречницы,
Одна молвила: «Надо его взять».
А вторая: «Не надо брать,
Пока лет до семи не вырастет».
Третья молвила: «Пускай растет,
Пусть дитя женихом сделается,
Пусть ему невесту сосватают,
Пусть сосватают и в дом возьмут,
А как только пойдут к венцу они,
Мы себе заберем юнака!»»
И пошла Тодора, младшая,
Отперла она сундук крашеный,
Достала одежды жениховские,
Их надела Тодора, младшая,
Молодым женихом она сделалась…
И нарядных сватов взяла с собой,
За красивой невестой отправилась,
Взяли они нареченную
И в церковь венчаться поехали.
Тут сильные ветры повеяли,
Мгла опустилась пыльная,
Сильные вихри завихрились,
И жениха они подняли,
Тодору подняли, младшую,
Под самое вышнее облако —
Уж не будет того, что сделалось.
За брата сестра сгинула,
Милого брата избавила,
Один он был сын у матери,
Так погибла Тодора, младшая,
Но остался жив молодой жених,
Обвенчался братец единственный,
Обвенчался с красивой невестою.
Кто услышит, тому пусть запомнится.

Худо жил, горше того помер[66]

Девушка в лесу цветы сбирала,
Встретились ей в чаще, повстречались
Три волка, три гайдука лесные,
И поцеловать ее хотели,
Жалобно их просит молодая:
«О гайдуки, милые мои братья,[67]
Сироту не троньте молодую,
У меня нет никого не свете.
Если б вы меня поцеловали,
Я свое бы счастье загубила,
Никогда бы замуж я не вышла!»
Два гайдука вспомнили о боге,
Третий же, Иван-гайдук, не вспомнил,
И поцеловал он молодую.
Прокляла Ивана молодая:
«Будь ты проклят, Иван-разбойник,
Раз в лицо меня поцеловал ты![68]
Я-то свое счастье загубила,
Ты же, Иван, — великого бога!
Тихий дождь чтоб пал на тебя с неба!
Лютая змея с дождем чтоб пала!
Чтоб вилась она не круг сосны и камня,
А сжимала чтобы твое горло,
Чтоб на шее лето летовала,
На груди же зиму зимовала
И тебя всю жизнь терзала, Иво,
До тех пор, пока не уморила!»
С этим вышла девушка из чащи
И потом пошла немного дальше.
Милый боже, великое чудо!
Вёдро было, облачно стало,
Тихий дождь из облака выпал,
С тем дождем змея лютая пала,
Не вилась круг сосны и камня,
А вилась круг Иванова горла.
Как увидел Иван-разбойник,
Острый нож хватает немедля,
И змею пестроватую колет,
И змее говорит он лютой:
«Ты зачем явилась с планины,
Что круг камня с сосной не вьешься.
Вьешься круг моего ты горла?»
Ивану змея отвечала:
«Не коли, все равно не заколешь.
Я не лютая змея с планины,
Я — змея, ниспосланная богом.
Я ведь счастье девушки красивой.
Лето буду летовать на шее,
Зиму на груди я прозимую,
До того тебя я закусаю,
Чтоб ты, Иво, лютой смертью помер».
Очень сильно Иво испугался,
Как услышал Иво это слово,
Потому что понял, что погибнет.
Говорит своей дружине Иво:
«О юнацкая моя дружина,
Вы идите, вы меня не ждите,
Ко двору, к белому пойдите,
Потому что я, бедный, погибаю,
Мимо моего двора пройдете,
Матушка моя вас всех увидит
И захочет выйти вам навстречу.
Вот что матушка моя вам скажет:
«О гайдуки, вы милые дети,
Где же Иво, дитя дорогое,
Не погиб ли у меня он, бедной?»
Что случилось, ей не говорите,[69]
А скажите матушке милой,
Что в лесу зеленом я остался
И что не погиб я, ее Иво,
А меня заколдовали вилы.
Пусть она не плачет, не горюет,
В лес зеленый пусть пойдет скорее,
Выкопает там зеленый явор,
На лугу, перед двором посадит.
Пусть она растит зеленый явор,
Только яблоки родит тот явор —
Тотчас сына матушка увидит».
Поняли гайдуки речи Иво,
Очень сильно они испугались,
Всего больше — змеи пестроватой,
Убежали они из чащи.
Город Сень проходят гайдуки,
Ко двору Иванову вышли,
Иванова мать увидала,
Вышла старая им навстречу.
Говорила старая гайдукам:
«Заходите, дорогие дети!
Где же Иво, дитя дорогое?
Не погиб ли у меня он, бедной?»
Гайдуки ответили старой:
«Ай ты, Иванова мать, старушка,
Не погиб у тебя твой Иво,
А в лесу остался он в зеленом,
Белые заколдовали вилы.
Кланяется тебе твой Иво,
И наказывает он с поклоном:
«Не горюй, ты, старая, нисколько,
А пойди скорее в лес зеленый,
Выкопай в лесу зеленый явор,
На лугу посади перед домом.
Только яблоки родит тот явор —
Сына, Иво твоего, увидишь!»»
Старая решила — это правда,
И пошла скорее в лес зеленый,
Выкопала там зеленый явор,
К белому двору притащила,
На лугу перед двором посадила.
Старая за явором ходила,
Летом водой поливала,
А зимой закутывала шелком.
Явор к небу поднял вершину,
Часто старая к нему ходила,
Все глядела явору на ветки,
Все ждала, что яблоки родятся.
Но сестра Иванова сказала:
«Матушка, наверно, ты рехнулась,
Слыхано ли, видано ли в мире,
Чтоб на яворе яблоки рождались?
Худо жил дитя твое, Иво,
Худо жил, горше того помер».

Дена и змей[70]

«Дена, ты девица Дена,
Что ты, Дена, день румяна,
День румяной ходишь, белой,
То зеленая день целый?»[71]
«Ах, неверные подружки,
Почему, не знаю, Дена
День румяной ходит, белой,
То зеленая день целый!»
«Дена, милая подруга,
Кто дарил тебе цветочки,
Те цветочки, что ты носишь
В головном своем уборе?»
«Ох, неверные подруги,
То Стоян собрал цветочки,
То Стоян собрал их в чаще».
«Дена, молодая Дена,
Не растут цветы такие
Здесь ни в поле, ни в чащобе!
Ох, беда тебе, подруга,
В тебя, Дена, змей влюбился!»
Слова не договорили,
Как цветы упали к Дене,
Прямо к Дене на колени,
А с безоблачного неба
Вслед за этими цветами,
За цветами змей спустился,
Змей спустился прямо к Дене,
Прямо к Дене на колени.
И тогда сказала Дена:
«Вы увидели, подруги,
Отчего я день румяна,
День хожу румяной, белой,
То зеленою день целый».

Рада и два змея[72]

По воду Рада ходила,
А был колодец змеиный,
Змеиный колодец, заклятый,
Пошла она и воротилась.
Навстречу идут два змея,
Огняника два навстречу.
Старший прошел мимо Рады,
Младший остановился
И напился из корчаги.
И говорит он Раде:
«Рада, милая Рада,
Ко мне, что ни вечер, приходишь,
Всегда мне цветы приносишь,
А нынче ты без цветочков».
Ответствует Рада змею:
«Змей же ты, змей-огняник,
Пусти меня, дай дорогу,
Дай мне пройти поскорее.
Матушка захворала,
Терпит она от хвори,
Но дважды терпит от жажды».
Змей говорит Раде:
«Рада, красная дева,
Обманывай, Рада, другого,
А змея ты не обманешь:
Змей летает высоко
И видит вокруг широко.
Летел я над вашим домом,
В углу твоя мать сидела,
Сидела и колдовала.
Ведь мать твоя — колдунья,
Колдунья и волховница,
Шьет для тебя рубашки,
Разные травы вшивает,
Мне ненавистные травы,
Злые травы, отсушки,
Чтоб тебя я возненавидел,
Ведь мать твоя чаровница,
Лес и воду околдовала!
Живую змею схватила,
В новый горшок положила,
Белым шипом подколола;
Змея по горшку вилася,
Металась она, верещала,
А мать твоя — колдовала:
«Как эта змейка вьется,
Так пусть вьются вкруг Рады,
Вкруг Рады лучшие парни;
Пусть змей ее возненавидит,
Возненавидит и бросит!»
Покуда она колдует,
Я унесу тебя, Рада!»
Едва это змей промолвил,
Взял он Раду и поднял,
Поднял высоко в небо,
До самых скал высоченных,
До каменных скал ее поднял,
В широкие пещеры.

Радка и змей[73]