Михаил Васильев - Остров

• Название: Остров
• Автор: Михаил Васильев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009

В центре внимания человек, который, благодаря невероятному стечению обстоятельств, получил в собственность остров в Тихом океане. Здесь герой и вместе с ним такие же изгои, как и он, обрели внезапную и полную свободу. Впервые они смогли жить так, как им хочется, хотя со стороны такая жизнь может показаться нелепой и смешной. Оказалось, что в мире есть могущественнейшие силы, которые не могут смириться с «бесхозностью» людей и островов. Но у людей «дна» неожиданно обнаружилась гордость. Горстке островитян приходится отстаивать свое право на одиночество.

---

— Будто самогонный аппарат, — заметил Мамонт.

— Американцы обещали много оружия хорошего мощного оставить и это что — много? Надо хотя бы кирпичей, камней каких-нибудь принести да спереди уложить.

— Принесу, — Мамонт на четвереньках стал выбираться назад.

— Перехватим! Двинутся, куда денутся, — слышался Демьяныч.

От трехдневного лежания на тростниковом мате хрустели суставы и болела спина. Рядом начинался обратный, невидимый черным, склон, здесь ими, мизантропами и корейцами, был сложен бруствер, низкая и длинная гряда из местного камня. Оказалось, тут прямо на земле спал Тамайа, подставив солнцу пропеченное лицо и положив голову на зеленую трубу: гранатомет или, как почему-то называл его когда-то Миллер, Большой Бен. Вблизи по выражению его лица было заметно, как серьезно и внимательно он смотрит какой-то свой сон. Ниже начинался стихийно возникший лагерь, вытоптанная и замусоренная земля перед морским обрывом. Среди бамбуковых шалашей было разбросано оружие и какая-то кухонная утварь.

"Военная машина! Это засада называется," — Удивительно было надеяться, что черные еще не знают обо всем этом, но внутри все же шевелились остатки какой-то надежды. Опять на какую-то случайность? Чудо?

У самого обрыва рос кустарник и несколько кривых тонких деревьев. Между ними висели зеленые, армейского образца, гамаки. Возле сложенных из камней очагов копошились корейские бабы и старухи, некоторые даже с детьми. Кучками сидели и стояли корейцы, коричневые, будто вылепленные из глины, некоторые в бронежилетах на голое тело. Американские каски на корейских головах криво болтались, почему-то были большие, не по размеру. Здесь же, рядом с Наганой, стояла Марико, в туго обтягивающих джинсах и блестящей лаком легкой кожаной куртке, слишком нарядная для предстоящего, по мнению Мамонта. По-прежнему слышались голоса мизантропов, говорили все о том же.

— …Ему теперь никакого спасиба не надо.

— Если каждому так дорого жизнь отдавать, быстро все черные кончаться. И даже из нас кто-нибудь уцелеет.

— Так и не получил я с тебя своих долларов, — упрекнул Козюльский Кента. — Да! Видать, все-таки не удержаться нам… Где-где? На этом свете…

Наступила недолгая пауза. Мизантропы сидели на бруствере и на, сваленных в поленницу, базуках, которые постепенно стали называть гранатометами. Тоже севший рядом, Мамонт ощутил под собой теплый камень. Бруствер. Еще одно слово, которое пришлось недавно запомнить.

— А все же я не хотел бы, чтобы после смерти еще что-то было, — наконец заговорил Кент. — Без физического существования, без благ для организма, что остается? Одни разговоры, вроде как в тюрьме.

Глядя на этот лагерь, Мамонт почему-то подумал, что как-то не хватает здесь Квака. Вроде он должен здесь быть обязательно, без него было как-то неправильно. Ошибочно.

— Говорят, Нагана японский за деньги корейцев нанимает в черных стрелять, — сказал Пенелоп. Не стесняясь стоящего невдалеке Наганы, кивнул в его сторону. — А Аркашка-то куда пропал?

— В дозоре.

— Это еще что?

Это означало, что Аркадий подкрался к черным ближе, спрятался на дереве и смотрит на этих черных.

— Такого не каждое дерево выдержит. Эдакую тушу.

— Хорошо, что самолетов-вертолетов нет. Может и не заметят, — заговорил Мамонт. — Одна надежда.

— Ну конечно, не заметят! — отреагировал Пенелоп. — Сегодня весь день с камней глядят. То в стереотрубу, то в бинокль. Да вон, смотри.

На вершине горы неровными столбиками торчали темные на фоне неба фигурки. Некоторые медленно шевелились.

— Видишь, оптикой блестят. Может через снайперскую винтовку смотрят. Мы тут под ними как на ладони.

Впереди что-то закричал Демьяныч. Неразличимо, но, конечно, с отчетливым недовольством.

— Демьяныч кирпичей захотел, — вспомнил Мамонт. — Может эти трубы ему подойдут, прикрыться. Заместо. Пусть успокоится.

Символически пригнувшись, он шел через траву с двумя гранатометами, глядя на вершину, теперь не мог оторвать от нее взгляд.

Черные наверху вроде бы начинали суетиться, их стало больше. И вот ударил выстрел, потом редкая и гулкая очередь крупнокалиберного пулемета.

"ДШК", — вспомнил Мамонт его название. Упал, уверенный, что стреляют в него, что он уже почти мертв. И почему-то живой поднял голову. Впереди Демьяныч с лихорадочной быстротой крутил ручки на станине пулемета. Сзади уже лежал, откуда-то взявшийся, труп.

"Один успел", — В лагере суматошно бегали, большие пули шлепались между людьми, бились о камень бруствера, от него летели осколки. Вот кто-то упал, раненый, корчился в пыли. Теперь корейцы, сбившись в толпу, бежали назад.

"Куда они? В море?" — Сзади до крутого обрыва оставалось метров двести.

Скучившись, вдесятером, наверное, понесли визжащего раненого. Тот извивался в чужих руках. Вдоль бруствера, символической полосы белых камней, лежали, жались к нему темные фигуры. Мамонт почему-то подумал, что кому-то, смотрящему сверху, они, наверное, кажутся похожими на вшей, скопившихся в швах одежды.

От массивных пуль "ДШК" камни кололись и разлетались. Все перекрыл, возникающий где-то, дикий животный крик. Еще кого-то ранило. Где-то хлопнул гранатомет, дымящаяся граната низко, над травой, полетела в сторону черных. Очнувшись, Мамонт скорчился на боку, придавил Большой Бен к плечу, — сильно, как учил покойный Секс, и тоже выстрелил. Граната ударила в склон, выбив черное облако. Фигурки на вершине исчезли. Повсюду стали стрелять из гранатометов и из "М-16" подствольными ракетами, все чаще и чаще. Гранаты полого, дугой летели над головой. Гора осыпАлась от черных взрывов. Оказывается, что-то кричал, махал ему рукой Демьяныч.

"Ах да, — вспомнил он. — К пулемету. Ленту тянуть." Когда-то Демьяныч назначил его вторым номером и все время напоминал об этом.

Демьяныч куда-то напряженно смотрел сквозь прорезь в щитке. Сейчас он одел очки и от этого сразу постарел. Мамонт вдруг заметил, что нога старика перевязана прямо поверх штанины, набухающим кровью, бинтом.

— Осколками задело, — пробурчал старик. — Какими, какими!.. Осколками пули, чего еще. Ну все, вот и дождались, бля. Вон они, двинулись. Вдоль горы идут.

Вдалеке муравьи с железными головами передвигались несколькими группами, часто останавливаясь и скрываясь в зелени. Ползли медленно и еще нестрашно. Их становилось все больше. Уже слишком много. Сзади захлопали было выстрелы, но, кажется, безуспешно: никто из наступающих их как будто не замечал. Выстрелы звучали все реже. Огонь мизантропов становился все слабее, умолк.

— Бесполезно, — спокойно сказал рядом Демьяныч. — Тут на склоне издалека нужный угол не возьмешь.

Он, одну за другой, стал доставать из своего мешка гранаты и класть перед собой:

— На фронте мы такие "феньками" называли.

Мамонт вспомнил, что у него тоже есть такая, завозился, стал выдавливать ее из тесного кармана джинсов.

Где-то здесь рядом в траве лежала его вновь полученная винтовка. После опять потерянного им "Армалита", на этот раз утопленного в грязном ущелье, появилась древняя двухметровая винтовка неизвестного происхождения с узким кинжальным штыком.

— Раньше я думал, что фокстрот — это вроде танцор какой-нибудь, — непонятно к чему высказался старик. — Вертится фокстрот. Вертится… Вертится он, пляшет… А что Аркашка-то не убегает? Там он, гляди, в том кусте сидит, вроде черемухи. Вот баран. Сейчас ведь черные дойдут, доберутся до него.

Черемухой Демьяныч почему-то назвал большой пук какой-то мясистой и высокой, метра в три, травы. Сейчас с рядом с ним возник, до этого лежащий, видимо, на земле, черный. Оглядывался на других, приближающихся. Мамонт даже узнал его — тот офицер-наблюдатель, записывавший как их убить. Черные, уже не прячась, ползли вверх среди камней, мелькали рядом с убежищем Аркадия, а теперь уже впереди него. Удивительно, что его еще не заметили.

— Ну все, пропал Хрущев, — произнес Демьяныч. Кажется, хотел сказать еще что-то, но тут куст зашевелился, полыхнул и разлетелся. В офицера ударило длинное рваное пламя. Полетели белые бумажки. Била и била бесконечная очередь. Возник Аркадий с большим пулеметом, присев от тяжести, он будто направлял струю трассирующих пуль в сгрудившихся, прижавшихся к подножию горы, черных. Розовые пули бились о скалу, беспорядочно разлетались и толкались между камней. Там будто шевелилась густая светящаяся сеть. Заметавшиеся черные постепенно откатывались, пятились, кружились и вот побежали. Бежали назад, не оглядываясь и не стреляя, прыгая через камни.

За спиной закричали, заревели что-то бессвязное. Оказывается, сзади стеной столпились наблюдатели: мизантропы и корейцы. Некоторые зрители залезли на бруствер, повыше.

— На! На! Получили гады! — выделился чей-то голос. — Знай мизантропов. Давай! Помогай Аркашке!